Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

ТВОРЧЕСТВО НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ

Дождливый, но удивительный Хельсинки

Трудно кого-то в наше время удивить зарубежными поездками. Заграница будто стала вдруг ближе. Родной Петрозаводск находится в каких-нибудь трёх часах езды от финской границы. В последнее время немало жителей Карелии перебралось в Суоми на постоянное место жительства. Так, моя племянница Оля и её муж Андрей уже более двадцати лет проживают в этой скандинавской стране. А их сын даже успел отслужить в финской армии. Давно и уже безнадёжно они приглашают меня к себе погостить. Я бы и рад, но всё время находятся какие-то причины, препятствующие этой поездке. Но в конце апреля прошлого года, Оля, это моя супруга, напомнила  мне о приглашениях, и мы решили, сдвинув открытие нашего дачного сезона, съездить в Хельсинки. Навели справки. Оказалось, что помимо автобусного сообщения, имеется и такси, курсирующее между Петрозаводском и столицей Финляндии.

И вот в шесть утра тридцатого апреля возле нашего подъезда остановился мерседесовский микроавтобус с шашечками на борту, и, закинув в багажник дорожные  сумки, мы отправились в долгожданный вояж. Помимо нас, в салоне находились ещё четыре пассажира. В дороге мы познакомились со всеми. Кто-то вроде нас ехал в гости, а кто-то отправлялся по неотложным делам.

Путешествие длилось более двенадцати часов, и было несколько утомительным. Наши зрячие попутчики то и дело восхищались видами, проносившимися за автобусным окном. Вежливо поулыбавшись на их восторженные возгласы и согласно покивав головами, мы достали свои плееры и занялись прослушиванием книг. Подобное времяпрепровождение в дороге наиболее подходит нашему брату. Оля с увлечением сопереживала героям детективов Андрея Воронина, а я с удовольствием в который уже раз слушал о дорожных приключениях Павла Ивановича Чичикова в изумительном исполнении Михаила Ульянова.

И вот, наконец, в половине седьмого вечера мы подъехали к Ваанта, это один из пяти районов, которые, в общем-то, и представляют собой Хельсинки. Андрей и Оля уже поджидали нас возле своего уютного домика. Радостно потискав наши задеревеневшие от долгого сидения организмы, радушные хозяева отправили нас в сауну. Надо сказать, что в Финляндии сауны имеются не только в частных домах, но даже в муниципальных квартирах. Жаркий пар и прохладный душ живо сняли и смыли с нас усталость и дорожную пыль.

После банных процедур нас ждал празднично накрытый стол. Моя племянница оказалась прекрасным кулинаром. Чего только не было на этом столе! Но больше всего мне понравились открытые пирожки с сёмгой. Мы думали, что по старинке отмечаем наш славный советский Первомай, но оказалось, что вовсе нет: у финнов есть свой весьма популярный в народе праздник. Называется он Ваппу. Считается, что это праздник труда и молодёжи. Сочетание немного странное для нас, согласитесь. Я, честно говоря, не понял, причём тут труд и причём здесь молодёжь. Ведь гуляет-то вся страна, и надо сказать, основательно: весь вечер и всю ночь на первое мая. Если позволяет погода, то финны идут в лес, на природу, как говорят у нас. Но не возбраняется отмечать Ваппу и в городе. При этом разрешается мусорить на улице, громко петь и шумно веселиться. Ни полиция, ни дворники ничего не могут вам сказать, главным образом, потому, что сами пребывают подшофе и под очарованием этого удивительного праздника. Поощрительно улыбаясь, представители власти взирают на это безобразие. У нас, в России, подобный праздник мог бы затянуться, как минимум, на полгода. Однако финны народ дисциплинированный, и весь день первого числа они или отсыпаются, или выпаривают хмель в своих саунах. И ничего кроме пива не принимают. Второго числа отдохнувший и просветлённый народ дружно отправляется на свои рабочие места. К новым трудовым свершениям — так бы сказали у нас.

Мы же устроили вечер воспоминаний. Вспоминали советское время, школьные годы, учителей и общих знакомых. Много смеялись, спели несколько русских народных песен.  

На другой день погода огорчила нас. С утра зарядил мелкий, нудный дождь. Андрей и Оля на своей вёрткой «Тойоте» прокатили нас по центру финской столицы. Выйдя из машины, мы прошлись по мокрым и пустынным дорожкам парка «Линнанмяки» мимо дремлющих аттракционов, мокнущих  деревьев с едва проклюнувшимися клейкими зелёными язычками молодой листвы. Потом погуляли по красивой и тоже пустынной набережной. Подышали морским балтийским и потому почти родным воздухом. Море, как и город, тоже было пустынно. Лишь в глубине залива маячили рыбацкие лодки. Оля поинтересовалась, какая же рыба ловится здесь. Андрей удивил нас, сказав, что наряду с треской и камбалой здесь ловят и сугубо пресноводную и привычную для нас щуку, а также судака и окуня. Изрядно промокнув и озябнув, мы поспешили к покорно дожидавшейся нас машине. По пути обогнали несколько финнов и финок, нетвёрдо держащихся на своих ногах. Видели дворников, которые уже практически успели убрать следы хмельного праздника. Повсюду виднелись огромные, наполненные мусором пластиковые мешки.

После такой прогулки мы уже сами запросились в горячую сауну. На этот раз и Оля с Андреем решили составить нам компанию. Сауна с ароматным глинтвейном способствовала поднятию нашего настроения, а вместе с ним и аппетита. И мы опять оказались за щедрым и сытным столом.

Чуть позже Андрей познакомил меня со своей коллекцией старых радиоприёмников. Я с удивлением узнал, что уже в пятидесятые годы в Дании и Швеции выпускали замечательные приёмники со стереозвуком. Есть у Андрея и интересная коллекция лыж. Они занимают одну из стен его гаража. Как заядлый поклонник этого вида спорта, он собирал старые лыжи, выискивая их по городам и весям загадочной Суоми.

Ну, а наутро нас опять поджидал дождичек. Мелко и радостно сеял он за окном. Позавтракав, мы вновь отправились на автомобильную прогулку. Женщины, естественно, запросились в магазин. И пока они блуждали в одном из универмагов, мы с Андреем поджидали их в машине. Неожиданно Андрей увидел, что под широким козырьком магазина, спасаясь от дождя, стоит незрячий с собакой. А может, он просто поджидал свою супругу, которая совершала необходимые покупки. Мне захотелось подойти и поговорить с финским товарищем по несчастью. Андрей согласился быть переводчиком. Однако «товарищ», узнав, что я из России, не изъявил особого желания общаться со мной. Не буду излагать суть нашей беседы, скажу, что на все мои вопросы он отвечал сухо и однозначно: только «да» или «нет». Тогда я попросил разрешения погладить его лабрадора, он милостиво разрешил. Почесав за ушами добродушного пса, мы опять уселись в авто. Обсуждая наш дальнейший маршрут, я предложил посетить кладбище, где покоился прах его родителей, которых я хорошо знал ещё по их жизни в России. Андрей с благодарностью согласился, тем более что после зимы они с Олей не навещали место упокоения своих близких. Когда обе Ольги, нагруженные пакетами, появились, наконец, из магазина, мы объявили им о нашем решении. Женщины согласились.

Финское кладбище поразило нас своей аккуратностью и порядком. Несколько ровных аллей, по обеим сторонам которых расположены захоронения. Здесь нет привычных для нас могильных холмиков. Всё устроено на уровне земли. Надгробная плита представляет собой цветочную клумбу. В изголовье установлен памятник в виде невысокой мраморной плиты с высеченными датами и именами усопших. Никаких портретов нет, здесь это не принято, как нет традиции оставлять на могилках угощения. И, видимо, поэтому я не слышал карканья ворон, которое на российских кладбищах звучит постоянно и повсеместно. А ещё меня удивило то, что через каждые десять метров вдоль аллей установлены водонапорные колонки: отвернув кран можно набрать воды для полива цветов. Есть и помещение, стилизованное под часовню, где можно взять грабли, лопатку, метлу и прочий садовый инструмент для наведения порядка. Чем немедленно воспользовались обе Оли. Андрей предложил мне пройтись по кладбищу. Мы отошли в дальний его угол и там обнаружили могилы с датой захоронения середины девятнадцатого века. Потом Андрей подвёл меня к мощным, литым чугунным створам ворот. Чувствовалось, что они служат с момента открытия этого кладбища. Ограда представляла собой стену, выложенную из тщательно подогнанных гранитных блоков высотой на уровне моей груди. А  поверх неё тянулась по всей длине толстая подушка мха. Моё внимание привлёк ряд металлических колец, намертво вбитых в гранит стены. Оказалось, что это не что иное, как коновязь. Короче говоря, здесь без малого два века назад «парковались» финские савраски. Я подивился нерасторопности местных жителей: предприимчивые россияне давно бы сдали коновязь вместе с воротами на металлолом. Мои размышления прервал хлынувший с новой силой дождь. Вечером опять нас горячим приёмом встречала сауна. Снова мы вспоминали общих знакомых, пели русские песни, которые здесь звучали особенно волнительно и щемяще.

Однако всё имеет свой конец. И вот опять же дождливым утром возле дома моей племянницы остановился уже знакомый нам микроавтобус. Распрощавшись с радушными хозяевами, мы отправились в обратный путь. Опять плеер, наушники и никогда не надоедающий Гоголь.

Когда мы покончили с формальностями при переезде границы и выбрались на российское, пусть не такое гладкое, но такое родное шоссе, дождь перестал. Заходящее солнышко приветливо заглянуло в окна автобуса. Негромко заверещал мобильник. «Добро пожаловать  домой» — прислал своё сообщение внимательный и предупредительный «Мегафон».

Первое мая. По Хельсинки
ветер похмелья сквозит.
День, когда стыдно быть трезвеньким —
пьяненьким быть надлежит.
Реки пивные и винные
вскрылись от зимнего льда.
Над изумлёнными финнами —
пьяная в небе звезда.
Пьяная плещется Балтика
в берег кипящей волной,
и, как приправа для праздника,
воздух весенний, хмельной.
СТАРОЕ  КЛАДБИЩЕ
Кладбище. Пригород Хельсинки.
Старой ограды гранит,
в каждой щербинке и трещинке
запах столетий таит.
И, словно выпав из времени,
как-то растерянно ждёт
в шуме машин — звона стремени:
коновязь возле ворот.
Между вчерашним и завтрашним
старой ограде стоять.
Мир, суетливый и взбалмошный,
ходит сюда помолчать.

Леонид Авксентьев