Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

Рука — в руке

Руками трогать!

С конца апреля в стенах Московского музея современного искусства — ММОМА стартовала выставка «Трогательное искусство», которая стала частью социокультурного проекта «Прикасаемые» по интеграции слепоглухих людей в творческую среду. Первые результаты его работы были представлены в октябре прошлого года на сцене Театра Наций одноимённым драматическим эскизом, послужившим основой для удивительного спектакля, премьеру которого столичные зрители смогли увидеть уже в апреле. В едином творческом пространстве совместно работали профессиональные актёры и те, кто одновременно лишён слуха и зрения, вынужден знакомиться с миром через запахи, прикосновения, казалось бы, неуловимые ощущения. Как и в спектакле, их реальные рассказы составили документальную зону выставки, её дополнили разделы, посвящённые истории создания премьеры и жизни Ольги Скороходовой, которая, не обладая зрением и слухом, защитила диссертационную работу и опубликовала монографию «Как я воспринимаю и представляю окружающий мир».

Безусловно, спектакль «Прикасаемые» — проект уникальный и значимый, но  не единственный в мировой практике. Пятнадцать лет назад работу над созданием первого представления с участием слепоглухих актёров в Израиле начала Адина Таль, идейный вдохновитель и режиссёр необычной театральной труппы, одноимённой образовательному и досуговому центру «Налага'ат» («Руками трогать»). В марте этого года по приглашению организаторов проекта «Прикасаемые» Адина Таль прилетела в Москву: посетила репетиции премьерного спектакля, провела мастер-классы для его участников, и в последний день поездки, буквально за несколько часов до обратного рейса, встретилась с гостями Еврейского Музея Толерантности, чтобы рассказать о создании и работе своего театра.

— Я почти всю взрослую жизнь проработала в театральной сфере (в качестве писателя, актёра, режиссёра), — начала Адина Таль, — но от работы с людьми, имеющими ограничения здоровья, долго отказывалась. Во-первых, потому что это не было для меня профессиональным интересом, а во-вторых, мне встречалось много театральных проектов с их участием, которые, на мой взгляд,  не были достаточно хороши. Обобщать не буду: уверена, что есть достойные, интересные проекты, но те, которые видела я, мне не нравились. Так вот, в моей жизни наступил определённый период, когда  дети выросли, карьера состоялась, а момент удивления пропал. Все прекрасно — семья, работа, но нет этого момента удивления. Пришло время либо заняться буддизмом, либо найти любовника, либо начать работу со слепоглухими. Я выбрала последнее. Наконец, решилась на два пробных месяца занятий, которые я была готова начать незамедлительно. Меня попросили дождаться окончания еврейских каникул. Не уверена, все ли знакомы с этой традицией, но в  Израиле в сентябре и октябре есть праздники с небольшим перерывом, и если вы не хотите ничего делать, можно сказать: «Я займусь этим после еврейских каникул». Но когда праздники закончились, я, наконец, оказалась на пути в образовательный и досуговый центр для слепоглухих. Конечно, очень переживала, думала: «Зачем же я согласилась на эту работу? Я же ничего не знаю об этих людях и не представляю, как заниматься с ними». Всё же решила, что два месяца — не смертельно и как-нибудь я их переживу. Эти два месяца были пятнадцать лет назад. Когда вы впервые приходите в группу людей, они вас видят, слышат, воспринимают, и это значит, что ты существуешь для них, но на первой встрече со слепоглухими мне показалось, что я для них не существую. Обычно всё происходит наоборот — легко проигнорировать слепоглухого человека, а представьте, если он встретится с вами и окажется здесь без переводчика, то, что нас окружает, не будет существовать для него. Может быть ощущение прошлого, будущего, но чувства настоящего нет, потому что момент настоящего создаётся, когда мы видим друг друга, слышим или касаемся. А мы обычно друг друга не касаемся, поэтому момент настоящего для слепоглухого человека не существует, и самым трудным в работе оказалось создать этот момент, сделать его видимым, заметным. После первой встречи с будущими актёрами я подумала: «Теперь у меня невероятное, необычное дело». Пыталась найти в Интернете хоть малейшую информацию о театральной работе с людьми, имеющими такие же нарушения здоровья, но абсолютно ничего не нашла: в мире не существовало театра для слепоглухих. И я обрадовалась: «Мне очень повезло. Это уникальный шанс сделать то, что до меня никто не делал».

Сначала я не знала, каким образом  организовать работу: начала здороваться за руки, пробовать пантомиму. И мне это нравилось. Я с нетерпением ждала каждой репетиции, полагая, что я гениальный режиссёр. Так было до того дня, когда один из слепоглухих актёров, русский эмигрант, категорически заявил: «Мы делаем абсолютную чушь». — «Чушь? —- переспросила я. — А что бы вы хотели делать?» — «Я хочу поставить пьесу Горького». — «Как? Вы слепые, вы глухие, вы не говорите — как вы будете ставить Горького?!» — «Не знаю, вы режиссёр, и это ваша проблема». — «Хорошо, это моя проблема. Но тогда меня не волнует, что ты слепоглухой. Я буду вашим режиссёром, а вы будете искать способ играть руками, головой, ногтями, локтями». Работа продолжилась. Я стала задавать актёрам вопросы об их мечтах, надеждах и страхах. И у каждого из них оказалась своя мечта: кто-то хотел видеть, кто-то — стать известным певцом, а один даже не понял моего вопроса. «О чём вы мечтаете?» — спросила я. «У меня нет работы, у меня нет работы, у меня нет работы», — повторял он. Но я не отступала: «Какая у вас мечта?» — «Я бы с большим удовольствием стал водителем», — сдался он. «Хорошо, на сцене нет машины, но ты станешь водителем автобуса». И в нашем первом спектакле этот человек играл роль водителя автобуса. Так как эта постановка была в Израиле, он должен был заходить в салон, осматривать его, нет ли там бомбы, и только затем, сев на своё место, браться за руль. Всех остальных я попросила стать пассажирами: «Войдите так, как вы хотели бы это сделать». Один изобразил, что он входит в автобус и на него надеты наушники, другой читал газету, третий изобразил вора, который украл кошелёк у водителя, двое сыграли влюблённую пару, а ещё один зашёл, прихрамывая. «Юрий, почему вы хромаете, что вы имеете в виду?»  — «Я хочу, чтобы мне снизили стоимость проезда». И тогда я подумала: «Если актёр, который не видит, не слышит и не говорит,  прихрамывает, чтобы получить скидку на проезд в автобусе, мы на правильном пути!»

Просто организовать театр для нас оказалось недостаточным, нам нужен был свой дом, свой центр. В Тель-Авиве нашлось отличное складское помещение, в котором не было ни водоснабжения, ни электричества, но оно нам очень приглянулось, и мы приступили к его восстановлению. На это ушло два года, за которые нам удалось подготовить спектакль «Не хлебом единым», получивший в дальнейшем мировую популярность. Это представление длится ровно столько времени, сколько необходимо для приготовления хлеба. Мне пришлось очень долго искать рецепт хлеба, который можно было бы быстро испечь. Когда зрители входят в зал, актёры на сцене начинают замешивать тесто, во время драматического действия оно поднимается, а затем помещается в специальные печи. Аромат свежей выпечки распространяется по залу: он знаком как зрителям, так и актёрам. В конце представления они вместе, на одной сцене, разламывают и пробуют его, общаются и делятся впечатлениями.

К моменту окончания ремонта здания наш спектакль был готов, и мы хотели представить его на суд зрителям, но мешала одна проблема — их не было. Кто захочет прийти на представление, которое показывают слепоглухие? У меня большая семья и много друзей. Я позвонила всем, даже тем, кого не видела с детского сада, и попросила прийти в четверг на премьеру. Пригласительных не было, и все зрители должны были купить билеты. Заходя в зал, каждый из них спрашивал меня: «Простите, пожалуйста, деньги за этот билет пойдут на благотворительные цели? Это важно, потому что, если мы таким образом тратим деньги на благотворительность, у нас будет полное право попросить снизить обязательный налог». — «Нет, это не благотворительность, вы покупаете билет на отличный спектакль».

Перед началом представления гости ждали в фойе, где работают кафе с глухонемыми официантами и «Ресторан в темноте», сотрудники которого слабовидящие и незрячие люди. Это им очень понравилось, но всё же в зрительный зал  они заходили с очень серьёзными лицами, потому что готовились смотреть трагедию, страдать. «Сколько продлится представление?» — спрашивали они. «Один час и десять минут». — «Это мы сможем выдержать». Через пятнадцать-двадцать минут после того, как зрители заняли свои места, я заметила, что они начали ёрзать на стульях: «Здесь что-то не то... Это хороший спектакль. Я хороший человек, пришёл на благотворительное мероприятие и готов отстрадать это время, а мне интересно. Как они посмели создать хорошее представление? Оно смешное, музыкальное, заставляет меня плакать и смеяться. Неправильно». И это был поворотный момент, потому что обычно на такие мероприятия мы приходим, чтобы оказать благотворительную помощь, а давать гораздо легче, нежели получать. Надо быть внутренне скромным человеком, чтобы сказать: «Да, я принимаю».  Я понимаю, что спектакль должен быть безупречным, потому что посмотреть его придут члены вашей семьи, друзья, социальные работники. Благодаря этой безупречности и тому, что слепоглухие актёры готовы подарить момент искусства зрителям, которые видят и слышат, совершается революция. Мы не поставили ни Брехта, ни Шекспира, ни Горького, но по-новому построили работу в театре на основе опыта слепоглухих.

Наш первый спектакль был высоко оценён, это был невероятный переворот, открытие в израильском театре. Секрет нашего успеха в том, что каждый из актёров сумел прикоснуться к своему внутреннему миру. Если вы попытаетесь говорить о неких универсальных истинах и при этом не обращаться к своему сердцу, мыслям, получится неискренний разговор, наполненный заранее заготовленными клише.

После открытия центра, с декабря 2007 года, мы показали более тысячи спектаклей в разных уголках мира и верим, что благодаря этому, немного изменили его. В феврале прошлого года наш театр давал представление в Австралии, в городе Перт. Там был огромный театральный фестиваль, на котором свои работы показывали самые известные в мире коллективы, и наш спектакль оказался первым в категории «Билеты распродаются мгновенно». После мне пришло письмо от его директора, который написал: «Спасибо за то, что изменили Перт навсегда». А в письме от общества слепоглухих этого города было сказано так: «Спасибо за то, что сделали нас видимыми».

Я верю, что наш театр — это остров чистоты, потому что мы существуем вместе, уважая евреев, мусульман  и христиан, влияем на социальный процесс, и никто не уходит из нашего театра таким, каким он туда вошёл. Мы можем менять общество, мир, и мы это делаем. В одном детском представлении очень важную роль играл слабовидящий официант из «Ресторана в темноте». В перерыве я видела, как он читал текст, поднеся его близко к носу, и когда он вернулся на сцену, попросила прямо сейчас прочитать его что-нибудь. Он взял книгу и, держа её на расстоянии, начал читать. Я заметила: «Элиран, ты же не видишь так далеко».  —  «По-другому я на сцене читать не буду, всю мою жизнь люди смеялись надо мной, потому что я читаю, поднося книгу к носу. Я не сошёл с ума, чтобы показывать это зрителям». Мы, честно говоря, даже повздорили немного: «Если ты начнёшь читать на сцене, поднеся текст близко к глазам, я тебе обещаю, что те дети, которые увидят это, никогда больше не засмеются над слабовидящим человеком. Это твоя ответственность и наша ответственность».  Наш спектакль не о слепоте и не о глухоте, не о слепоглухих людях, он даёт возможность каждому зрителю почувствовать несовершенство, которое существует в каждом из нас. Я верю, что в тот момент, когда вы понимаете и ощущаете своё несовершенство, вы оказываетесь готовы принять несовершенство окружающих людей. Таким образом мы делаем первый шаг к изменению того общества, в котором живём.

Сейчас я оставила проект, отдала его в хорошие надёжные руки. Поняла, что пришло время передавать свой опыт, развивать этот культурный феномен. Подумываю о работе с несовершеннолетними преступниками. Конечно, театр для слепоглухих — это дело моей жизни, то, что я храню в своём сердце. И теперь, имея возможность наблюдать за ним со стороны, я понимаю, что обязательно вернусь к режиссёрской деятельности и, надеюсь, с новыми идеями.

Елена Федосеева