Не хлебом единым
«ОСОБЫЙ» ТЕАТР С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ…
Первый в России театр незрячих актёров «Внутреннее зрение», работающий в структуре КСРК ВОС, в этом году отметил своё 45-летие. Он создавался для инвалидов по зрению и средствами драматического искусства должен был помочь им в реабилитации и интеграции. Но очень скоро перестал быть только экспериментальной площадкой. Театральный мир оказался глубже, чем предполагалось. Он научил незрячих актеров не только находить правильные ориентиры в пространстве и в жизни, но и через прикосновение к творчеству раскрепостил, оживил их души.
В 1985 году театру присвоено звание «народного». В 1997 году он стал лауреатом фестиваля профессиональных коллективов, а в 2001 и 2004 — лауреатом фестиваля «Протеатр». Неоднократно его коллектив награждали дипломами и памятными подарками. В его репертуаре были пьесы А. Островского, И. Бабеля, К. Симонова, В. Катаева, Б. Васильева, А. Вампилова, В. Кондратьева и других известных авторов. Многие годы им руководила заслуженный работник культуры России, талантливый человек Элла Иосифовна Варшавская. Три года назад она ушла из жизни. Элла Иосифовна не подготовила преемника, который бы разделял её режиссёрские взгляды. По этой причине театр немного «полихорадило». За три года сменились три режиссёра. Но 45 лет — не повод для уныния. Согласно народной мудрости этот возраст молодости и зрелости обычно даёт старт «второму дыханию». Надежда на положительные перемены в настоящее время связана с именем нового главного режиссёра Ирины Борисовны Амосовой.
С точки зрения главного режиссёра
Принято считать, что театр начинается с вешалки. Но по большому счёту, он начинается не с неё, а с тех методических дорожек, по которым его поведёт художественный руководитель. Режиссёр, педагог, психолог, Ирина Борисовна знает, что делать. Театр любит с детства. «Запах кулис у меня в крови», — говорит она. Окончила балетную школы при дворце культуры «Салют», в которой преподавали педагоги Московского хореографического училища, танцевала в ансамбле классического танца, затем сама руководила коллективами. Работала актрисой в муниципальных театрах, немного снималась в кино. Уже имея определённый жизненный опыт, поступила на режиссёрский факультет Московского государственного университета культуры в экспериментальный класс кандидата искусствоведения Сергея Вячеславовича Клубкова.
Считает, что ей дважды повезло. Во-первых, курс готовил режиссёров для профессиональных театров, а не для любительских, как это было до и после него. Во-вторых, посчастливилось поучиться у большого Мастера. «Все, что я знаю и умею, это от него», — признаётся И. Амосова. Сергей Вячеславович известен тем, что придумал авторскую методику обучения режиссуре, актёрскому мастерству, которая называется «педагогика корня». Творческие задания включают создание образов нереальных, невозможных. По его мнению, человек, который творит в зоне неограниченной фантазии, порой воплощая абракадабру, избавляется от стереотипного мышления, приобретает творческую свободу, что помогает ему при работе над репертуаром.
Во «Внутреннее зрение» Ирина Борисовна пришла со своей моделью импровизированного театра, основанную на школе С. Клубкова. Ей было интересно опробовать её на необычных актёрах, которые по-другому воспринимают мир. «Я хотела уйти от авторитарной позиции режиссёра не потому, что метод плох. Так, кстати, работал известный режиссёр Андрей Гончаров, — говорит она. — Просто я другой человек. Живу в другой стихии. И делаю упор на развитие индивидуальных творческих способностей человека. Моя задача не рассказать актёру образ, не разжевать, как будет ставиться пьеса, а подтолкнуть к собственному открытию, то есть к сотворчеству. К тому же, побывав на фестивале особых театров, я обратила внимание на недостаток двигательной активности незрячих актёров и поняла, что мне надо добиться ещё и того, чтобы они свободно существовали на сцене».
Но всё это возникает не на пустом месте. Ему предшествуют жёсткие уроки актёрской школы, так называемые тренинги. Какие они и в чём заключатся, расскажу попозже. А сейчас всё по порядку. Поначалу к Ирине Борисовне с её идеями коллектив отнёсся недоверчиво. Она почувствовала, что люди боятся перемен. И сказала так: «Или мы начинаем присматриваться друг к другу или расстаёмся». А дальше — больше: «Мы будем работать не для мам и пап, а для широкой публики. Поэтому забудьте о своих бедах и проблемах. Не ищите снисхождения и скидок на инвалидность. Театр — жестокое дело. Зритель ни в чём не виноват. Он хочет получить удовольствие и ему неважно, что Иванов или Петров плохо видит».
Поскольку Ирина Борисовна сейчас получает второе высшее образование на психологическом факультете Гуманитарного прогностического института, то, придя в «особый» театр, естественно, заинтересовалась процессом и с этих позиций. То есть пересмотрела очень много научных материалов по работе с инвалидами по зрению, но вот театральной практики не нашла. Сверить же, сопоставить свои задумки с чем-то аналогичным очень хотелось. В конце концов, через Интернет разыскала подобный коллектив в Израиле. Он объединяет слепоглухих людей. Кстати, этот театр там буквально носят на руках. У него своё помещение, выделенное муниципалитетом, и безбедная жизнь за счёт щедрых благотворителей. Прочитала интервью с режиссёром Адиной Таль, в котором было много сходных оценок, что её очень подбодрило. Например, своему коллективу Адина дала ту же самую «установку»: «С этого момента меня не интересует, что ты слепой иди глухой. Ты актёр и то, что ты не видишь и не слышишь, — твоя проблема. Здесь нет того, кого надо жалеть. Здесь просто труппа слепоглухих».
Ну, а теперь про тренинги. Поначалу ребята вообще не знали, что это такое и потому сопротивлялись. Потом втянулись. Ожили. Поняли, что без актёрской школы нельзя приблизиться к уровню профессионального театра, а именно об этом тайно или явно мечтал каждый.
Научиться владеть своим телом, почувствовать его — очень важно для всех актёров, а для слабовидящих — особенно, ведь они в силу своих ограниченных физических возможностей часто скованны, статичны, мало жестикулируют. Преодолевать эти недостатки помогали упражнения с предметами, когда через тактильные соприкосновения развивались ощущения внутренние, работа со звуком, когда не просто определялось его направление, а звуковое явление рассматривалось как речевое и так далее. Постепенно Ирина Борисовна пришла к выводу, что театральные методики, которые она поначалу предложила коллективу в порядке эксперимента, можно применять не только в театральном деле, но и в других направлениях реабилитации инвалидов по зрению.
Из рассказа И. Амосовой: «Ребята не учат движения. Они учат способы владения своим телом. Одно из упражнений я взяла у известного режиссёра. Оно называется «камень». Я записываю звуки природы. Ребята ложатся на коврики в комочек. Я им даю установку: «Вы — камень». Включаю звукоряд и прошу разбудить воображение. Вот по камню идёт лошадь, едет телега, на него набегает вода, капает капель. А что же камень? Надо передать его состояние через мышечные ощущения. Следующее упражнение на релаксацию. Я называю определённую часть тела, и мышца начинает работать. Они не двигаются, а мышца работает. Всё происходит на уровне подсознания. Это достигается не сразу, но умение находить ощущение пригодится потом, при подготовке к спектаклю... Я никогда не буду кошкой или собакой. У меня никогда в жизни не было той трагедии, которую переживает персонаж. Я есть я. На чём же основываться, создавая образ? На ощущениях, близких тем, что происходят там. Нельзя брать на себя персонаж полностью. Это клиника. Актер должен играть 50 на 50. Пятьдесят процентов техники, и столько же — эмоций, духовного посыла, психологизма. Тогда роль состоится. Страшно, когда он не умеет с собой справляться. И плохо, когда наигрывает, потому что так режиссёр сказал. Моя задача — научить актёров владеть своей психофизикой. Иногда они спрашивают меня: а можно сделать вот так? Я говорю: надо на стене написать: «Здесь можно всё». Есть такая поговорка: на театре понять — значит, сделать. Если актёр понимает и принимает свою роль, он делает её на уровне крови. Всё пропускает через ощущения. Одно цепляется за другое, взаимодействует на энергетическом уровне. Через физику он выходит к слову. И тогда легче существовать в пространстве».
В систему тренинга входит и работа с ассоциациями. Ребята слушают музыку, закрыв глаза, а потом вместе придумывают одну историю. Это очень важно при создании звуковой среды, касающейся непосредственно атмосферы спектакля. Занимаются сценической речью, артикуляционной гимнастикой, мимической пластикой. Уроки очень увлекательны. Это и понятно, ведь Ирина Борисовна преподаёт режиссуру, актёрское мастерство, сценическую речь в Московском институте открытого образования. Однажды она попросила артистов подготовить стихи, которые словами автора помогли бы им высказать свою собственную миссию. Этим самым она хотела помочь им полнее раскрыться, чтобы увидеть в них новые грани.
Для незрячих в этой работе важно не только овладеть актерским мастерством, но и научиться преодолевать свои ограниченные физические возможности. Насколько я поняла, И. Амосова — не сторонник дополнительных ориентирующих приспособлений. Она считает, что надо выстроить мизансцену так, чтобы незрячий не думал об опасности и ничего не боялся.
«Кольцо желаний» по сказке Бориса Шергина «Волшебное кольцо» — это первый спектакль, который подготовила по своей методике новый главный режиссёр со старой труппой. То, что она предложила именно сказку, для многих было шоком. Потому что все привыкли к серьёзному репертуару. Но Ирина Борисовна объяснила, что после тренингов логичнее переходить именно к сказке, чтобы, закрепив пройденный материал, сделать ещё один шаг к максимальной творческой свободе. Ведь работа над фантастическими персонажами животных, предметов раскрепощает воображение, готовя его к следующей ступеньке, которая ведёт в мир человека. Это как в жизни. Сначала мы оканчиваем школу, потом институт, затем поступаем в аспирантуру.
К тому же основные зрители сказок — дети. Невозможно приказать им сидеть на спектакле смирно. Только актёр увлекательной профессиональной игрой способен держать их внимание. В сказке все время происходит динамичное действие. Одно событие сменяет другое. Для актёров это тоже хорошая послеэтюдная практика. И роли-то необычные — Змея, Кошка, Собака. Такой простор для фантазии!
Из рассказа И. Амосовой: «Но больше всего в процессе создания спектакля мне хотелось добиться, и я считаю начало получаться потихонечку, это импровизации. Весь спектакль мы фактически создавали вместе. Ребята вносили предложения, придумывали что-то своё. Система нашей работы такова, что изначально они текст в руки не берут. Я им рассказываю историю, а дальше во время этюдов мы разыгрываем её, то есть до каких-то событий, которые происходят в пьесе, они доходят сами. И когда это происходит, плюс их помощь в изготовлении декораций, в придумывании костюмов и так далее, вот тогда они себе это присваивают и в этом им интересно существовать. До классики мы дойдём, но не сразу».
Ещё один важный вопрос для режиссёра — педагогический. Из рассказа И. Амосовой: «Нельзя допускать, чтобы актёры болтались без дела. Они должны понимать, что нужны всегда. А это спектакля три одновременно, для каждого с ролями разной важности. К сожалению, есть одна большая беда — «звёздность». На ней актер заканчивается. Тем более, мы не профессионалы. Если мне надо кого расшевелить, я дам ему главную роль. Потому что человека с заниженной самооценкой нельзя ставить на задворки. Он не будет ходить, никогда не поднимется. Поэтому, на мой взгляд, необходимо постоянное выравнивание уровня самооценки. Есть задумка сделать театр-студию. А там нужны взаимозаменяемость, взаимопонимание».
Следующая пьеса, над которой начал работать коллектив, это трагифарс с элементами чёрного юмора «Цианистый калий с молоком или без». Ирина Борисовна говорит, что там нет возможности спрятаться за что-то. Там каждый не чист, хотя бы за счёт того, что при внешней сплочённости персонажи существуют сами по себе. И актёрам надо самим выстраивать свою роль. В «Кольце желаний» они осваивали процесс действия, без которого нет театра. В «Цианистом калии» начинается индивидуальная творческая работа над ролью. И опять наставник вводит новые понятия. От привычки провозглашать высокую идею придётся отказаться. Актёр не должен ничего навязывать, его задача играть так, чтобы зритель сам прочитал идею.
Тренинги, этюды, сказки в ожидании классики — почему и зачем всё это? А затем, что новый режиссёр хочет поднять планку театра, чтобы он был «особым» не потому, что нуждается в снисхождении, а потому, что, хоть и необычный, но ни в чём не уступает профессиональному.
С точки зрения актёров
Они здесь удивительные, дружные, как одна семья. Всего в коллективе 24 человека. Самому молодому — 20 лет. Самой старшей — 70. Тотально слепых нет. У большинства минимальный остаток зрения. Несмотря на разные судьбы, в театр их привело желание измениться, справиться со своей бедой. Актриса Лена Бурнашкина три года назад рассказывала мне, что, потеряв зрение, пережила страшную трагедию. Выбиралась из неё долго и тяжело. Помогали родственники, новые друзья, работа. Но именно перевоплощение в неожиданные образы стали для неё главным лекарством от депрессии. Она почувствовала уверенность в себе, необходимость развиваться. Говорят, что сейчас Лена редко появляется в театре, потому что живёт далеко, но верится, что он по-прежнему присутствует в её жизни.
У актрисы с поставленным голосом Ирины Павловны Кравченко другая история. Но по сути — такая же. Ветеран ВОС, она в театре с 1989 года. Работает надомницей ООО «Кунцево-Электро». Собирает армировку для розеток. Проблемы со зрением начались в детстве, после травмы. Сейчас у неё первая группа инвалидности. Всегда мечтала стать актрисой. Но послушалась родителей, которые категорически запретили выбирать эту профессию. До сих пор жалеет, что не настояла на своём. Но жить без искусства не могла. Записалась в кружок художественной самодеятельности при заводе «Станколит», позже — при УПП.
В театр «Внутреннее зрение» пришла после того, как с ней случилось несчастье. Какое именно, Ирина Павловна объяснить не захотела. Просто тогда надо было отвлечься от беды, от боли, которую та причинила. Пришла вместе с трёхлетним сыном, которого не с кем было оставить. И сразу оба получили роли в пьесе Бабеля «Закат». Она ученица Э. Варшавской. Говорит, что та долго выбивала из неё дух самодеятельности. Двадцать лет жизни рядом со знаменитым режиссёром много дали в плане интеллектуального развития.
Ирина Павловна очень оберегает свой духовный мир. В «Кольце желаний» играет Матушку, а вот от роли в «Цианистом калии» отказалась, мотивируя тем, что предлагаемый образ не отвечает её моральным устоям. Несмотря на это, новый режиссёр относится к Кравченко с уважением: «Она глубоко театральный человек. С такой отдачей, с такой детской непосредственностью у нас не работает никто». А сама И. Кравченко говорит о себе так: «Я привязана к театру. Это мой мир, здесь мои друзья. Благодаря ему я изменилась к лучшему. Чаще улыбаюсь, стала мягче относиться к другим, а к себе требовательнее, ответственнее, завидовать перестала. Театр — часть моего сердца, души». И ещё: «Я стараюсь жить на сцене, как в реальности. Порой одно перетекает в другое. В течение какого-то времени продолжаю существовать в образе. Некоторые долго готовятся к роли и быстро выходят из неё. Я, наоборот, быстро вхожу и тяжело выхожу. Это внутренне может долго сидеть во мне. Для меня ещё очень важна среда обитания моей героини. Моё — это город. А вот в деревне с трудом существую».
Ирине Павловне надо не только вживаться в роль, но и по причине плохого зрения осваивать сцену. Она признаётся, что ориентироваться помогает остаток зрения, а также слух. Перед каждым спектаклем обязательно ногами прощупывает площадку. Запоминает расположение всех предметов. Ей мешают лишние декорации, занавес. Она просит не трогать её театральные костюмы, особенно если по ходу пьесы ей надо переодеться. Сама всё готовит заранее, чтобы «нырнуть» быстро и наверняка. В этот момент её лучше не трогать. Однажды вмешательство посторонних привело к тому, что она запуталась в юбках, бусы рассыпались. Рассказчику пришлось тянуть время, пока она не привела себя в порядок. А вот от помощи во время действия не отказывается. Знает, что в трудных ситуациях зрячие коллеги её подхватят, отведут, посадят, поднимут. И сделают всё так элегантно и красиво, что зритель не заметит подвоха.
Ирина Павловна сумела и своего мужа увлечь театром. Вместе с ним недавно ездила на рынок старых вещей за МКАД, чтобы купить чугунок для сказки «Кольцо желаний».
У неё пятеро детей — четверо сыновей и дочь. И хоть мальчишки в пору своего детства все на сцене перебывали, никто из них актёром не стал. Дочь — тоже. Но все они гордятся творческими успехами своей мамы.
Для актрисы Ирины Кирюшиной театр — это место, где её понимают и где она научилась понимать себя.Ирина — бывшая чемпионка Москвы и России по пауэрлифтингу. Это разновидность тяжёлой атлетики, которой могут заниматься инвалиды по зрению. В школьные годы увлекалась прыжками в воду. По профессии медсестра. Много лет работала в детской поликлинике. Ушла из-за зрения. Думала на годик, а получилось навсегда.
В театре «Внутреннее зрение» оказалась неожиданно, но не случайно. Участвовала в конкурсе «Леди ВОС». В своём вступительном слове призналась, что ей интересно всё, что связано с театром. Позже к ней подошла ведущая и сказала, что в КСРК есть свой театр. Это было лет 10 назад. «После этого разговора я посмотрела спектакль «Родненькие мои», — вспоминает Ирина, — очень захотела любыми способами попасть в коллектив. Элле Иосифовне сказала, что она должна взять меня. Та засмеялась. Но взяла». Ирина добавляет: «Я всегда хотела быть актрисой. С подругами в возрасте 8 — 12 лет мы придумывали сценки по сказкам. Импровизировали. Пойти в театральное училище мысли не было. Но увлечение осталось на всю жизнь. Что даёт театр? — продолжает размышлять И. Кирюшина. — Я научилась общаться с людьми. Более коммуникабельной стала. Раньше была скованная. Для меня позвонить, собрать информацию было очень сложным делом. Я стеснялась, смущалась. Сейчас другая. Очень нравится роль Надюхи в спектакле «Отпуск по ранению». В самом начале войны у неё погиб жених. Она в отчаянии. Жалея солдат, приглашает их к себе. А утром провожает на фронт. На меня Надюха не похожа. Но мне нравится в ней всё. Я понимаю, что у неё в душе творится. Всё, что я делаю в театре, становится для меня любимым. Правда, было несколько образов, которые не нравились, потому что не произошло внутреннего совпадения. Но ни от каких ролей не отказываюсь. Для меня это просто невозможно».
В Измайловской МО ВОС Ирина занимается культмассовой работой, организует концерты, творческие встречи, проводит конкурсы. В своей семье тоже устраивает праздники. Скоро очередной — её с мужем серебряная свадьба.
Что касается проблем со зрением, то говорит, что от них никуда не деться. Особенно, если выступаешь на незнакомой сцене. Бывает, что освещение бьёт по глазам. Бывает, что не сумеешь рассчитать расстояние и налетишь на предмет. Бывает, что уходишь в другую кулису. Но единственный способ избежать этого — приспособиться к условиям, да так, чтобы зритель не заметил, что актриса плохо видит.
Сравнивая прошлое и настоящее, И. Кирюшина отмечает: «Мне посчастливилось работать с Варшавской. Но в последние годы ей было трудно с нами. Она пользовалась тем, что в нас заложено. У Ирины Борисовны мы как в настоящем театре. Это тренинги с музыкой, с вокалом. Идёт мощная атака на нас. Но мне всё это нравится. Чувствую, что дышится легче».
Мама и муж с удовольствием ходят на все её спектакли. Старший брат любит покритиковать. Но в целом уважает. В общем, для её семьи театр — одна большая любовь на всех. Вот такие они — «особые» актёры. Создавая театр в себе, они потом дарят его нам.
С точки зрения зрителей
В конце сентября театр «Внутреннее зрение» сказкой «Кольцо желаний» открыл свой 46-й сезон. И я, как говорится, «там была». И что же увидела? Красивый, динамичный, без заминок и затяжек, стремительный, эмоциональный спектакль. Вот уже несколько дней я думаю о нём. Почему? Наверное, потому, что вспомнилось детство и волшебная шкатулка на высоком комоде, в которой под музыку поднимался занавес, и сказочные персонажи, пластично двигаясь, выстраивали таинственное действо, приглашая меня к себе. Я замирала от восторга... Рядом со мной в зале сидели учащиеся школы-интерната № 5. Думаю, что у них в детстве не было такой шкатулки, но по их реакции нетрудно было догадаться, что сказочные фантазии тоже тревожили их, погружая в волшебный мир сопричастности. Мы все не заметили, как пролетело время. А несколькими днями раньше коллега Ирины Борисовны Амосовой — начальник кинофотоотдела КСРК ВОС Леонид Симбирский рассказывал мне, что и его дети 11 и 8 лет, которых он привёл на второй показ «Кольца желаний», смотрели сказку, затаив дыхание.
Анализируя свои впечатления, я вспомнила те тренинги, о которых говорила И. Амосова. Они не прошли даром. Незрячие актёры, изображая сказочных героев, чувствовали их каждой клеточкой. Ни секунды двигательного и эмоционального простоя. Не так-то просто, изображая змею, собаку или кошку, произносить текст и одновременно демонстрировать их повадки. Змея же постоянно извивалась, собачка прыгала и юлой крутилась вокруг хозяев, кошка задиристо распускала коготки, борясь за место на тёплой печке рядом с Матушкой. Андрей Мартынов, игравший главного героя — Ваню, буквально перепахал сцену своими танцами и прыжками. Даже я, человек, много лет работающий с инвалидами по зрению и знающий специфику, была убеждена, что Андрей зрячий. Но его мама, моя полная тёзка Валентина Дмитриевна, которая ходит на все спектакли сына, объяснила, что Андрюша почти ничего не видит, у него первая группа инвалидности. А Ирина Борисовна во время интервью тоже похвалила его за чувство сцены, подчеркнув, что театр для Андрея — это открытие. Наверное, и самого себя. Правда, пару раз я заметила трудные для незрячих актёров моменты. Но в целом они свободно чувствовали пространство, а если нужно было кому-то помочь, то помогали весело, по делу. Все играли в радость, задорно, по-сказочному. Даже «массовка», которая присутствовала на сцене в течение всего спектакля, находилась в состоянии куража и постоянно поддерживала действие своей энергетикой. В общем, молодцы все, кто подарил зрителям «Кольцо желаний».
Ну, а напоследок про главную боль. Театр «Внутреннее зрение» нуждается в финансовой поддержке. У него нет денег на костюмы, реквизит, рекламу и на постановку так любимой и ожидаемой всеми классики. По сравнению с театром в Тель-Авиве, который преподносится как всемирно известный, наш, единственный такого рода в Москве, пока, к сожалению, бедный пасынок большого богатого города.
Валентина Кириллова