Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

Поэзия

Александр Смогул

Александр Владимирович Смогул родился в 1946 году. Известный бард. Член Союза российских писателей. Последние годы вёл семинар русской поэзии в Гамбургском университете.

* * *

За тридевять земель, где сечи не случится,

За тридевять земель, где Каин - не злодей,

Встаёт такой рассвет, поют такие птицы,

Что трудно не любить и землю, и людей.

Там мудрость никогда во зло не обернётся,

И сила, став добром, не станет убывать,

Там звери так вольны, что каждый обернётся

На первый зов людей, отвыкших убивать.

Там не ревут в ночи издёрганные жёны,

И не казнит запой затравленных мужей,

Там нет календарей и кораблей сожжённых,

И Бруту снятся сны, лишённые ножей.

Там вера и покой, и мора не случится,

Там ни талант, ни ум не осквернят гроши,

Там каждого поймут и каждому простится,

За тридевять земель... —   в лесах моей души.

* * *

Разнузданный ветер вставал  на дыбы,

Высвистывал пулей из дула,

И намертво в тучи вцепились дубы,

Чтоб небо с планеты не сдуло.

Почти вертикально зияла река

И выпуклый череп пейзажа

Рубцом рассекала, и уток строка

Плыла, точно клочьями сажа.

И скорбность минора вплетая в мажор,

Один — исцеленье и рана,

Крест, руки раскинувший, как дирижёр,

Парил над руинами храма.

*  *  *

Начинает декабрь ворожить,

И вплетается в действо шаманства

Крупный снег, начинающий жить

Обособленной жизнью пространства.

Простирается мокрый туман

Над рекою, спелёнутой льдами.

И верстается жизнью роман,

Что однажды прочтётся не нами.

Веет готикой зыбкий простор,

Что само по себе несуразно:

Здесь ни строгих соборов, ни гор,

А полого, пустынно и грязно.

Год уходит. Такая пора.

За студёным стаканом вначале

И отчаянным стоном: "Пора!»

Ждут четыре квартала печали.

* * *

Замес поэзии и прозы —

Закат пятидесятых лет,

Где я вдыхал чужие слёзы

И дым вонючих сигарет.

И дух бродяжничества властно

Тянул меня по всей Руси,

Где, как моржи, раскинув ласты

Огней, в дождях меня несли

Составы с запахом картошки

И перепрелого белья,

Где инвалидные гармошки

Учили лирике меня.

* * *

Однажды осенью прогорклой

Придут нежданные слова,

Комок любви подкатит к горлу

И закружится голова.

И понесёт рассветом гулким,

Как в час Господнего суда,

Брести по долгим переулкам,

Брести неведомо куда

И понимать, что жизнь — расплата,

За всех обиженных когда-то,

И жаждать перевоплощенья,

И разучиться проклинать,

И плакать, и просить прощенья

За не умеющих прощать.

* * *

В тучных мхах соловьиной чащобы

С полонянкой в любовном бреду

Ты хотел бы проснуться? — Ещё бы!

Только как я туда попаду?

Выше крыши над отчей скворечней,

Точно див, озирающий всё,

Вознестись ты хотел бы? — Конечно!

Только кто же туда вознесёт?

Чище рая и низменней ада,

Принимая века и миры,

Ты хотел бы познанья? — Не надо.

 Я боюсь этой чёрной дыры.

* * *

Себя не обнаружил взглядом

Среди друзей и жён.

Я — перерос.  И собственным масштабом

Был размозжён. 

Но вознесён, чтоб, обретя терпенье,

Провидеть до конца

Окрестный мир тяжёлым долгим зреньем,

Жестоким зрением слепца