МЫ И ОБЩЕСТВО

КОНВЕНЦИЯ ООН

О ПРАВАХ ИНВАЛИДОВ:

РИСКИ И НАДЕЖДЫ

Образование

Нормы Конвенции

Статья 24 Конвенции обязывает её участников признавать право инвалидов на образование. «В целях реализации этого права без дискриминации и на основе равенства возможностей государства-участники обеспечивают инклюзивное образование на всех уровнях и обучение в течение всей жизни…».

Напомню: под инклюзивным образованием понимается «процесс развития общего образования, который подразумевает доступность образования для всех в плане приспособления к различным нуждам всех детей, что обеспечивает доступ к образованию для детей с особыми потребностями. В основу инклюзивного образования положена идеология, которая исключает любую дискриминацию детей, которая обеспечивает равное отношение ко всем людям, но создаёт особые условия для детей, имеющих особые образовательные потребности».

Подчеркну: инклюзивное образование шире, чем совместное обучение здоровых и людей с инвалидностью. Согласно международным трактовкам, оно предполагает также включение в образовательную систему других категорий детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, детей мигрантов и т.п. В принципе идеология инклюзивного образования имеет демократический и антиэлитаристский характер.

Из текста Конвенции следует, что инклюзивное образование рассматривается в ней не как самоцель, но как средство реализации права инвалидов на образование и обеспечение им в этом отношении равных возможностей. При этом в пункте  1 статьи 24 государства-участники декларируют следующие стремления (выбираю наиболее существенные):

- «к полному развитию человеческого потенциала, … к усилению уважения прав человека, основных свобод и человеческого многообразия» (подпункт a пункта 1).  /Первая часть этой формулировки мне особенно «греет душу», поскольку на протяжении многих лет в Парламенте неоднократно убеждал власть имущих: люди с инвалидностью — не балласт общества и не просто группа, нуждающаяся в благотворительности, но важная составляющая человеческого потенциала страны, без поддержки которой этот потенциал полностью реализовать не удастся/;

- «к развитию личности, талантов и творчества инвалидов, а также их умственных и физических способностей в самом полном объёме» (подпункт b пункта 1).  /Тривиально, но важно для современной России, где ещё недавно экс-министр образования и науки А. Фурсенко утверждал, что задача новой школы, в отличие от прежней, не многостороннее развитие личности, но «формирование квалифицированного потребителя»;

- «к наделению инвалидов возможностью эффективно участвовать в жизни свободного общества» (подпункт с пункта 1). /Эта мысль на разные лады неоднократно повторяется в Конвенции, однако разработчики не объяснили, что делать, если общество не свободное или не вполне свободное/.

В отличие от пункта 1 статьи 24, декларирующего стремления, пункт 2 фиксирует обязательства, которые берут на себя государства-участники, в т. ч. чтобы:

- «инвалиды не исключались по причине инвалидности из системы общего образования» (подпункт а пункта 2). /Государство должно учить всех, не делая исключений по причине инвалидности/;

- дети-инвалиды  не оказывались вне «системы бесплатного и обязательного начального образования или среднего образования» (там же). /Уровень обязательного и бесплатного образования детей-инвалидов поставлен в зависимость от развития образовательной системы: в одних странах таким является уровень начального, а в других — среднего образования/;

- «инвалиды имели наравне с другими доступ к инклюзивному, качественному и бесплатному начальному образованию и среднему образованию в местах своего проживания» (подпункт b пункта 2). /Ключевая позиция в данном случае — именно места проживания, что, впрочем, можно толковать по-разному: от микрорайона до города/;

- «обеспечивалось разумное приспособление, учитывающее индивидуальные потребности» (подпункт c пункта 2). /Повторение общей формулы о доступной среде применительно к образованию/;

- «инвалиды получали внутри системы общего образования требуемую поддержку для облегчения их эффективного обучения» (подпункт d пункта 2). /Означает необходимость особого подхода к людям с особыми образовательными потребностями/;

- «в обстановке, максимально способствующей освоению знаний и социальному развитию, … принимались эффективные меры по организации индивидуализированной поддержки» (подпункт e пункта 2). /На языке российского законодательства интерпретируется как создание специальных образовательных условий/.

Пункт 3 статьи 24 обязывает государства-участников обеспечивать инвалидам возможность осваивать «жизненные и социализационные навыки с целью содействия их участию в процессе образования и в качестве членов местного сообщества». Этот пункт относится, главным образом, к инвалидам по слуху и зрению.

В отношении последних государства-участники «содействуют освоению азбуки  Брайля, альтернативных шрифтов, усиливающих и альтернативных методов, способов и форматов общения, а также навыков ориентации и мобильности и способствуют поддержке со стороны сверстников и наставничеству» (подпункт а пункта 3).

В целях образования и интеграции инвалидов по слуху государства-участники «содействуют освоению жестового языка и поощрению языковой самобытности глухих» (подпункт b пункта 3). /Статус жестового языка в разных странах различен, вплоть до одного из трёх государственных языков Новой Зеландии. В России дискуссии по этому поводу продолжаются/.

Подпункт c пункта 3 статьи 24 в основном повторяет содержание предыдущих положений, однако добавляет к числу инвалидов, нуждающихся в специальных подходах, языках и условиях, такую специфическую категорию, как слепоглухие.

Пункт 4 статьи 24 Конвенции посвящён кадровому обеспечению образования лиц с ограниченными возможностями здоровья. В целях реализации их прав на образование Конвенция обязывает:

- принимать «надлежащие меры для привлечения на работу учителей, в том числе учителей-инвалидов, владеющих жестовым языком и/или азбукой Брайля»;

- обучать специалистов и персонал, «работающих на всех уровнях системы образования»;

- заниматься просвещением «в вопросах инвалидности»;

- использовать усиливающие и альтернативные методы, способы и форматы общения, учебные методики и материалы для оказания поддержки инвалидам.

Наконец, пункт 5 статьи 24 посвящён профессиональному образованию инвалидов и обязывает государства-участников, «чтобы инвалиды могли иметь доступ к общему высшему образованию, профессиональному обучению, образованию для взрослых и обучению в течение всей жизни без дискриминации и наравне с другими». В данном случае, как и во всех прочих, Конвенция указывает на необходимость так называемого разумного приспособления.

Как увидит читатель, подготовленные нами предложения к российскому законодательству об образовании лиц с ограниченными возможностями здоровья  значительно конкретизируют положения Конвенции.

Предложения к законодательству

12 апреля 2012 года, за две недели до ратификации Конвенции ООН «О правах инвалидов», в Госдуме были проведены парламентские слушания на тему «Инклюзивное образование лиц с ограниченными возможностями здоровья в Российской Федерации: проблемы отрасли и общества». В выступлении на слушаниях мною были сформулированы 12 предложений. Большая их часть вошла в неоднократно упоминавшуюся уже концепцию внесения изменений в законодательство в связи с ратификацией Конвенции. Некоторые удалось включить и в Рекомендации парламентских слушаний.  Приведу все 12 предложений по тексту стенограммы парламентских слушаний, отредактированному для печати.

«Предложение первое — обеспечить, как раньше бы сказали, всеобуч инвалидов, особенно детей. По данным общественных организаций инвалидов и Российского союза развития образования (РОСРО), примерно 200 тысяч детей с инвалидностью в России образования не получают вовсе. Часть — в семье, часть — в интернатах социальной защиты Минздравсоцразвития. В таких интернатах необходимо ввести обязательное образование. На мой взгляд, абсолютно справедливым является лозунг: необучаемых детей не бывает или, по крайней мере, не должно быть. На каком-то уровне обучаем каждый.

Второе предложение — реально обеспечить право выбора родителями детей с ограниченными возможностями здоровья или такими студентами учебного заведения: коррекционного, инклюзивного или общего назначения.

Как справедливо отмечается в проекте рекомендаций парламентских слушаний, в настоящее время это право нарушается двумя противоположными способами.

С одной стороны, мы по-прежнему сталкиваемся с ситуациями, когда в обычные школы не принимают  детей с ограниченными возможностями здоровья, родители которых хотели бы их в таких школах учить.

С другой стороны, из многих регионов приходит информация о том, что в целях экономии бюджетных денег расформировываются коррекционные школы, детей помещают в обычные, однако «забывают» создать для них специальные образовательные условия. Соглашусь с Николаем Николаевичем Малофеевым: это не инклюзия, это профанация. Обращения на эту тему есть даже в Москве. Между прочим, только с помощью Ольги Юрьевны Голодец мы смогли сохранить центр профессиональной ориентации инвалидов в Центральном округе столицы. Пользуясь случаем, благодарю руководство города Москвы.

В ряде международных документов существует довольно жёсткая формулировка следующего содержания: специальные школы создаются там, где невозможно инклюзивное образование. Думаю, в России нам нужен более мягкий вариант, а именно:  право выбора родителями между специальными (коррекционными) учебными заведениями и учреждениями инклюзивного образования.

Пользуясь случаем, хочу поддержать идею, которая реализуется, например, в Московском государственном гуманитарно-экономическом институте. Институт возник как специальное учебное заведение для инвалидов. Однако в настоящее время путём приёма здоровых студентов он превратился  в учреждение инклюзивного образования. И это хорошо: инклюзия «от противного» — тоже инклюзия.

Третье предложение — ранняя коррекционная помощь. Во всём мире это — одно из главных условий инклюзии. Чем раньше ребёнок такую помощь получает, тем больше у него шансов избежать инвалидности и учиться в обычной школе. Именно здесь мы существенно отстаём от развитых стран. Чем быстрее ранняя помощь будет закреплена в федеральном законодательстве, как это сделано, например, в законе города Москвы, тем будет лучше.

Предложение четвёртое — создание специальных образовательных условий, включая безбарьерную среду.

Как известно, программа «Наша новая школа» содержит прекрасное пожелание, чтобы в каждом школьном здании такая среда создавалась в полном объёме. Очень хотел бы  «пожить в эту пору прекрасную». Однако недавно на президентском Совете по делам инвалидов представители Минобрнауки «озвучили» данные по высшим учебным заведениям: полностью создана такая среда в 5% вузов, а в 25% — частично. В отношении школ поставлена задача: в течение пяти лет создать такую среду в 20% зданий.

При этом, как правило, учитываются только потребности колясочников. Между тем, есть ещё студенты и дети с нарушениями слуха и нарушениями зрения, а для них также нужны специально приспособленные условия. Для начала хорошо бы выполнить требования действующего закона, а именно: всё новое строительство и  капитальный ремонт в обязательном порядке должны предусматривать создание доступной среды. К сожалению, регулярно нарушается даже это элементарное требование.

Среди других специальных образовательных условий — повышенные нормативы финансирования коррекционных и инклюзивных школ. Понятно, что в расчёте на одного ученика или студента с ограниченными возможностями здоровья эти нормативы при инклюзивном образовании окажутся выше, чем в коррекционных учебных заведениях. Поэтому те, кто рассчитывает на инклюзии сэкономить, скорее всего, ошибутся. 

Пятое — подготовка и переподготовка педагогических кадров для коррекционного и инклюзивного образования. Кадры, как известно, решают всё. Однако целый ряд проблем остаются нерешёнными.

Во-первых, как уже говорилось, к инклюзивному образованию учителя почти никто не готовит. А это особая и очень серьёзная наука. Предложение: не закрывать педагогические вузы, не превращать их в отделения или факультеты иных университетов, как это нередко предлагается, но, напротив, именно в педагогических университетах развивать подготовку педагогов инклюзивного образования.

Во-вторых, в последнее время в коррекционных школах для незрячих и глухих всё чаще встречаются учителя, которые не знают, соответственно, системы Брайля или  жестового языка. Убежден: квалификационные требования  либо профессиональные стандарты для педагогов, работающих с незрячими или глухими, должны включать владение специальными языками.

В-третьих, на федеральном уровне должно быть закреплено положение о том, что педагоги и иной персонал, работающий  с детьми и студентами с ограниченными возможностями здоровья, должны получать дополнительную оплату. Мы предлагаем надбавку не менее 20%.

Шестое предложение касается оценки знаний и документа о школьном образовании. Мы предлагаем школьникам с ограниченными возможностями здоровья (прежде всего, с проблемами психики) выдавать особый документ об образовании, который фиксировал бы реальные достижения каждого по различным предметам и вместе с тем не ограничивал возможности дальнейшего образования в тех областях, в которых школьная  программа освоена на достаточно серьёзном уровне. Между прочим, это отчасти избавило бы школы от «очковтирательства», от необходимости действовать по известному принципу «три пишем — два в уме». Не случайно это предложение было поддержано в московских школах инклюзивного образования, которые специально перед парламентскими слушаниями посещали депутаты думского комитета по образованию. 

Предложение седьмое — сохранить для выпускников и абитуриентов с ограниченными возможностями здоровья существующее право выбора между единым государственным экзаменом и экзаменом в традиционной форме. Как ни странно это слышать от меня, мягко говоря, не поклонника ЕГЭ, возможности его сдачи для инвалидов должны быть расширены, в особенности в условиях, когда речь идёт о новой стихийной или «дикой» инклюзии. В коррекционных школах условия для сдачи ЕГЭ инвалидами лучше. Между тем, по причине проблем с передвижением и некоторым другим причинам ЕГЭ для некоторых инвалидов предпочтительнее традиционного экзамена.

Восьмое предложение — сохранить льготы при поступлении в профессиональные учебные заведения для абитуриентов с инвалидностью. Мы убеждены: это не ограничивает права других абитуриентов, но является своеобразной привилегией во имя равенства. По нашим оценкам, если льготы ликвидировать, как в своё время предлагалось в первой версии проекта закона «Об образовании в Российской Федерации», будет потеряно от трёх четвертей до четырёх пятых всех студентов с инвалидностью.

Кстати, по данным Минобрнауки, «озвученным» на коллегии Министерства в 2010 году, студенты с инвалидностью составляли примерно 1% от общего числа студентов в России. В 2012 году на президентском Совете по делам инвалидов Министерством были предоставлены другие данные: примерно 0,3%. Не думаю, что в действительности число таких студентов за два года сократилось втрое. Однако это доказывает, что Министерство, во-первых, не располагает точными данными, а во-вторых, что студенты с инвалидностью не могут занять сколько-нибудь существенное количество бюджетных мест в системе высшего образования в целом.  

Нами предложен законопроект, возвращающий абитуриентам с инвалидностью   право воспользоваться льготой при поступлении в несколько высших учебных заведений.  Дело в том, что такие  абитуриенты нередко сталкиваются с ситуацией, когда в приёмных комиссиях им говорят: «У тебя в индивидуальной программе реабилитации написано, что учиться ты можешь только в специально созданных условиях. Таких условий у нас нет. Принять тебя вуз не может». Таким образом, однократное использование льготы превращается в её фактическую ликвидацию. Альтернативой нашему законопроекту могло бы стать прямое разъяснение Минобрнауки или Рособрнадзора вузам, что отказы такого рода незаконны.

В своё время мы поступали в высшие учебные заведения без всяких льгот. Однако советская система образования была эгалитарной, нацеленной на обеспечение равных возможностей, а современная всё больше становится элитарной, когда право на образование в реальной жизни всё более и более зависит от должности или финансовых возможностей родителей. 

Предложение девятое касается стипендий. Мы, естественно, приветствуем предложение Владимира Путина установить социальную стипендию студентам с высокой успеваемостью на уровне 5 тысяч рублей. По сравнению с существующей расчётной стипендией это значительный рост, однако даже эта стипендия останется в полтора раза ниже прожиточного минимума работающего человека. Кстати, не каждый студент, нуждающийся в социальной стипендии, учится исключительно на «4» и «5».

Вместе с тем хочу заметить, что у студента-инвалида существуют дополнительные потребности по сравнению с обычным нуждающимся студентом. Тем более что сейчас уровень социальной солидарности в обществе вообще и в студенческой среде  в особенности значительно снизился. Если прежде студентам с инвалидностью обычно помогали товарищи, то в настоящее время в большинстве случаев этого не происходит. Поэтому мы предлагаем социальную стипендию для студента с инвалидностью установить в полуторном размере по отношению к обычной социальной стипендии.

Предложение десятое относится к сфере электронного обучения. В начале года вступил в силу Федеральный закон № 11, расширяющий возможности такого обучения, а также использования дистанционных образовательных технологий. В развитие этого закона мы предлагаем за счёт федерального бюджета реализовать программу «Ноутбук — каждому студенту с инвалидностью». Во Франции такая программа действует для всех студентов. Но давайте начнём хотя бы со студентов-инвалидов. В Москве эта идея отчасти реализована. Хорошо бы её вывести на федеральный уровень. Кстати, когда это было предложено мною на Коллегии в Минобрнауки, министр заинтересовался этой идеей, но пока продвижения в этом отношении не произошло.

Предложение одиннадцатое — создание и поддержка рабочих мест для инвалидов. Это проблема общемировая. Даже в США около 75% всех инвалидов по зрению безработны. В России, по данным Счётной палаты, трудоустроены около 8% от общего числа инвалидов. На президентском Совете по делам инвалидов мы предлагали целую систему мер на эту тему, включая квотирование рабочих мест, государственный заказ и налоговые льготы. И хотя это выходит за рамки темы слушаний, очевидно: без создания и поддержки рабочих мест перейти от инклюзивного образования к инклюзивной жизни страна не сможет.

Предложение двенадцатое и последнее — информационное обеспечение. Весь мировой опыт показывает: инклюзивное образование успешно внедрялось там, где оно было поддержано обществом, особенно родителями и педагогами. Огромную роль в этом процессе играла информационная среда.

Мы предлагаем включить в законодательство положение, согласно которому не менее 10% времени на государственных  теле- и радиоканалах должно быть посвящено проблемам инвалидности и инвалидов, причём с их собственным участием. Пока же общественное мнение в отношении инвалидов не слишком благоприятно.

Хочу обратить ваше внимание на то, что в ближайшее время планируется создание специального канала «ИнваМедиаТВ». Надеюсь, что расширение программ по проблемам инвалидности сделает российское телевидение гораздо более здоровым. Паралимпийцы России, в частности, на зимних Играх показали здоровым людям прекрасный пример того, как можно побеждать. Думаю, мы могли бы показать и пример здорового телевидения.

Пока же, наблюдая программы некоторых каналов, испытываю глубокое разочарование: то ли ими руководят инвалиды духа, то ли они предназначены для таких  инвалидов.

Незадолго до слушаний группой депутатов был внесён подготовленный ещё по решению профильного комитета Госдумы IV созыва, но получивший отрицательное заключение Правительства, проект федерального закона «О внесении изменения в пункт 6 статьи 16 Закона Российской Федерации «Об образовании» (в части внеконкурсного поступления детей-инвалидов и инвалидов I и IIгрупп в имеющие государственную аккредитацию образовательные учреждения среднего профессионального и высшего профессионального образования для обучения за счёт средств соответствующих бюджетов бюджетной системы Российской Федерации)». Поскольку все эти события разворачивались на фоне предстоявшего обсуждения правительственного законопроекта «Об образовании в Российской Федерации», между руководством профильного думского комитета и авторами проекта названного выше федерального закона была достигнута договорённость не форсировать его прохождение, но постараться на межфракционной основе по максимуму учесть положения законопроекта при работе над так называемым большим законом.  В настоящее время, когда эта статья готовится к печати, работа над законодательным регулированием образования лиц с ограниченными возможностями здоровья продолжается.  

Доступ к информации

Этой теме посвящена статья 21 Конвенции, полное название которой гласит: «Свобода выражения мнения и убеждений и доступ к информации».

Первый сюжет, касающийся свободы мнений и убеждений, в тексте статьи представлен довольно слабо и не содержит положений, специфичных именно для защиты прав инвалидов. Он лишь  повторяет общие нормы относительно прав человека в этой области применительно к людям с инвалидностью. Поэтому остановимся на втором сюжете, связанном с доступом инвалидов к информации.

Свобода «искать, получать и распространять информацию и идеи наравне с другими, пользуясь по своему выбору всеми формами общения», рассматривается в Конвенции как необходимое условие обеспечения возможностей инвалидов «пользоваться правом на свободу выражения мнения и убеждений». При этом в качестве составляющих доступа инвалидов к информации рассматриваются следующие направления.

1. «… снабжение инвалидов информацией, предназначенной для широкой публики, в доступных форматах и с использованием технологий, учитывающих разные формы инвалидности, своевременно и без дополнительной платы» (пункт a статьи 21). /Понятно, что наибольшие проблемы с доступом к информации имеют инвалиды по слуху и зрению. Последних на Западе иногда даже называют инвалидами по чтению. В наиболее «продвинутых» странах доступ к информации обеспечивается для них различными способами, включая:

  - издание специальных книг, журналов и даже газет по системе Брайля. Такие издания весьма дороги и в большинстве случаев не доступны по реальной цене индивидуальным читателям. А поскольку специально оговаривается недопустимость дополнительной платы, речь может идти либо о пользовании библиотечными фондами, либо о госдотациях на издания, которые продаются индивидуальным читателям по цене, сравнимой с ценой обычного издания для людей с нормальным зрением;

- выпуск «говорящей книги», которая по числу читателей за последние десятилетия многократно превзошла брайлевскую литературу;

- организация радиопередач на специальных (как правило, поднесущих) частотах;

 – обеспечение доступности интернет-сайтов, особенно официальных;

- тифлокомментирование фильмов, спектаклей, телевизионных передач и обеспечение доступности таких комментариев инвалидам по зрению. В ряде стран Европы и США до трети выпускаемых фильмов и спектаклей снабжены специальными комментариями для незрячих, которые «озвучиваются» им через наушники в театрах, в кинотеатрах, а также тифлокомментариями телевизионных передач/.

2. «… принятие и содействие использованию в официальных сношениях: жестовых языков, азбуки Брайля, усиливающих и альтернативных способов общения и всех других доступных способов, методов и форматов общения по выбору инвалидов» (пункт b статьи 21). /По сравнению с другими статьями Конвенции, где неоднократно употребляется общая формула о поддержке языка жестов, системы Брайля и других способов, методов и форматов общения, в данном случае акцент делается на необходимости их использования в официальных сношениях. Помимо перечисленного в пункте a, речь, надо полагать, идёт об области взаимоотношений  человека с инвалидностью с государством, местным самоуправлением, их органами и организациями. Это может достигаться различными способами, включая:

- обучение государственных и муниципальных служащих, полицейских, врачей и других специалистов специальным языкам;

- снабжение органов власти и управления специальными техническими устройствами, позволяющими преобразовывать обычный текст в брайлевский, устную речь — в письменную и т.п/.

3. «… активное побуждение частных предприятий, оказывающих услуги широкой публике, в том числе через Интернет, к предоставлению информации и услуг в доступных и пригодных для инвалидов форматах» (пункт c статьи 21). /Речь в данном случае может идти об определённых условиях лицензирования и/или сертификации, а также о налоговых льготах для организаций, делающих свои услуги доступными инвалидам, и т.п/.

4. «… побуждение средств массовой информации, в том числе предоставляющих информацию через Интернет, к превращению своих услуг в доступные для инвалидов» (пункт d статьи 21). /Как увидит читатель, именно эта позиция Конвенции получила специальное отражение в предложенной нами концепции изменений к законодательству/.

5. «… признание и поощрение использования жестовых языков» (пункт e статьи 21). /Применительно к образованию эта тема уже рассматривалась в комментариях к статье 24. В данном случае норма ещё раз формулируется в самом широком виде/.

Обращаясь вновь к предложенной нами концепции законодательства, отметим, что в отношении права на информацию инвалидов по слуху она предполагает, в частности:

- использование языка жестов в системе образования в соответствии с федеральными государственными образовательными стандартами и требованиями (п.25). /Именно стандарты и требования должны урегулировать соотношение между использованием языка жестов и обучением умению считывать информацию с губ говорящего/;

- недопущение к показу в кинотеатрах и на Центральном телевидении фильмов, не снабжённых субтитрами (там же);

- обязательное обеспечение субтитрированием или сурдопереводом всех новостных передач на Центральном телевидении и не менее 30% других передач (там же);

- обеспечение инвалидов по слуху бесплатными услугами сурдопереводчиков до 40 часов в месяц, а также дополнительно при совершении нотариальных действий, записей актов гражданского состояния и в судах (п.26).

Что касается реализации права на информацию инвалидов по зрению, прежде всего незрячих читателей, то в данном случае концепция содержит не просто чётко сформулированные предложения, но готовый новый текст соответствующей статьи федерального закона «О социальной защите инвалидов в РФ» (п. 24). Этот текст исключает возможность двойного толкования и прямо относит к обязательствам Российской Федерации (т.е. федерального бюджета) все расходы на эти цели.

В заключение отметим, что вопросы информационного обеспечения прав инвалидов по слуху и зрению в последние годы неоднократно обсуждались на президентском Совете по делам инвалидов (январь 2010 года, июль 2011 года, март 2012 года). При этом было принято немало позитивных рекомендаций, в т.ч.:

- об увеличении финансирования выпуска литературы для слепых и других  категорий инвалидов;

- о развитии тифлокомментирования и др.

Однако существенный сдвиг произошёл лишь в отношении субтитрирования передач на центральных каналах с учётом потребностей инвалидов по слуху.

Первые «ласточки»

Предложенная нами концепция совершенствования законодательства в связи с ратификацией Конвенции значительно выходит за рамки её «буквы».  Но при этом она отвечает замыслу использования «духа» Конвенции в целях радикального улучшения законодательной поддержки людей с инвалидностью.

Среди предложенных нами норм, не имеющих прямого аналога в тексте Конвенции, отметим следующие:

- индексация денежных выплат (если инвалид выбирает их вместо натуральных льгот) не по среднему уровню инфляции, как в настоящее время, но в соответствии с ростом цен на товары первой необходимости (прожиточного минимума). Понятно, что цены на товары и услуги первой необходимости растут раза в полтора, а иногда в два, быстрее средних показателей инфляции (п. 8);

- восстановление права инвалида на первоочередное предоставление жилья и дополнительную жилую площадь (п. 46);

- предоставление на федеральном уровне жилищно-коммунальных льгот инвалидам, а также семьям, имеющим в своём составе детей-инвалидов и инвалидов с детства, причём независимо от принадлежности жилого фонда. /Как увидим, это прямо идёт вразрез с политикой современного Правительства, но полностью соответствует требованиям инвалидов и их семей (п. 48)/;

- увеличение выплат на уход за инвалидом с современных 1200 рублей до прожиточного минимума работающего человека, т.е. примерно в шесть раз, причём независимо от наличия постоянной работы выполняющего уход в соответствии с пожеланиями самого инвалида. /Такой уровень выплаты на уход установлен даже в Турции, а Россия никак не беднее (п. 19)/;

- включение в страховой пенсионный стаж времени ухода за инвалидом I группы (п. 20);

- равные права людей с инвалидностью на получение банковского кредита (п. 54). /В новой версии предложений к этому будет добавлено и равное право на страхование и т.д./

Вместе с тем, первые шаги российского Правительства после ратификации Конвенции оставляют крайне противоречивое впечатление. Назову лишь два и начну с «позитива».

1. В августе 2012 года в Госдуму Правительством РФ был внесён законопроект, предусматривающий предоставление инвалидам при получении образования бесплатно специальных учебников и учебных пособий, иной учебной литературы, а также услуг сурдопереводчиков. Законопроект устанавливает статус русского жестового языка как языка общения при наличии нарушений слуха и (или) речи и вводит систему субтитрирования или сурдоперевода телепрограмм, кино- и видеофильмов в целях обеспечения доступа к информации инвалидов по слуху. 

Несмотря на отсутствие не раз обсуждавшегося на Совете по делам инвалидов при Президенте РФ сюжета, связанного с тифлокомментированием, данный законопроект безусловно следует считать шагом вперёд, вполне соответствующим «духу» и «букве» Конвенции. 

2. Ещё в конце весенней сессии 2012 года Госдума рассмотрела внесённый Правительством РФ законопроект (ныне Федеральный закон от 20 июля 2012 года № 124-ФЗ «О внесении изменений в статью 17 Федерального закона «О социальной защите инвалидов в РФ»). Официально он позиционировался как направленный на устранение возможности различного толкования данной нормы в Жилищном кодексе и в законе о соцзащите инвалидов. Однако фактически речь шла о ликвидации на федеральном уровне последних юридических оснований для предоставления большей части людей с инвалидностью жилищно-коммунальных льгот.

Дело в том, что в прежней редакции статьи 17 ФЗ «О социальной   защите инвалидов в РФ», восходящей к редакции 1995 года, право на пятидесятипроцентную  скидку по оплате жилья предоставлялось инвалидам, имевшим квартиры в домах (зданиях) государственного или муниципального жилищного фонда. Однако отныне право на эту скидку сохранили лишь те, кто проживает в квартирах, относящихся к государственному или муниципальному жилищному фонду. Иными словами, прежде правом на такую скидку могли пользоваться жильцы приватизированных квартир, тогда как после принятия закона вправе претендовать на неё лишь те, кто квартиры не приватизировал. Последние, очевидно, составляют абсолютное меньшинство.

Закон был принят, несмотря на сопротивление оппозиционных фракций. Вот результаты голосований по нему в третьем чтении от 10 июля 2012 года:

 «Единая Россия»:

за — 99,2 %, не голосовало — 0,8 %.

«Справедливая Россия»:

за — 1,6 %, не голосовало — 98,4 %.

ЛДПР:

не голосовало — 100 %.

КПРФ:

против — 97,8 %, не голосовало — 2,2 %.

Очевидно: и с точки зрения финансовой, и по количеству тех, чьи интересы затрагиваются, второй из названных законодательный актов принесёт людям с инвалидностью несравненно больше потерь, чем первый — благ.

Если и далее в государственной политике возобладает тенденция, образно говоря, класть в один социальный карман рубль, а из другого вынимать «пятёрку», сама идея обеспечения равных прав и возможностей для людей с  инвалидностью и её символ — Конвенция ООН «О правах инвалидов» — окажутся дискредитированными. Общественным организациям инвалидов необходимо объединить усилия, чтобы этого не произошло.

Олег Смолин,

первый зампред Комитета Госдумы по образованию и науке,

вице-президент ВОС