ПОЭЗИЯ
Валерий Мартыненко,
Актюбинск
Не выразить словами той печали,
Которую, поднявшись от земли,
По небу на прощанье прокричали,
Как в песне о солдатах, журавли.
Под слёзное рыданье полонеза
Над памятью потерянной страны
Гамзатова я вспомнил и Бернеса,
И тех, кто не вернулся с той войны.
«Они до сей поры с времён тех давних…»
Мне снятся с фотографий на стене,
И никаких не надо оправданий,
Что их война теперь живёт во мне.
Мне кажется, порою, вечной будет
Печаль от журавлиного крыла.
И ничего от мира не убудет,
Пока по ним звонят колокола.
По тем, кто в травах и снегах остались
Держать тот фронт на главном рубеже.
«Летит, летит по небу клин усталый»,
Тревожа рану и в моей душе.
Спасибо вам, и Френкель, и Гамзатов,
Бернес, всем, всем — поклон мой до земли.
Все живы до единого солдата,
Пока рыдают в небе журавли.
* * *
Мамину ставлю пластинку
Про оренбургский платок,
Тянется, как паутинка,
Слов задушевных клубок.
Маме он дорог был очень,
Штопанный многожды раз.
Знали бессонные ночи,
Как он излечивал нас.
Снова бы мне в ту беспечность
Детства, в заботливость ту,
В дом наш с лежанкой на печке,
Только без всяких простуд.
Вьюга неистово злилась,
И завывала в трубе,
Жалобно так и тоскливо,
Не по моей ли судьбе?
Чтобы не боязно было,
Мама, присевши за стол,
Песни нам пела: любила
Петь про пуховый платок.
Только теперь понимаю
Тихую мамину грусть:
Детство сиротское хмарью
Ей навалилось на грудь.
В зимнюю стужу под вечер,
Под завывание вьюг
Маме в холодную вечность,
Я эту песню пою…
Мне никогда не согреться,
И на исходе пути
Не излечиться от детства,
И от него не уйти.
Крутится диск торопливо,
Светлую память храня.
Мама плакучею ивой
С фото глядит на меня