Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

ЛИЧНОСТЬ

ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО ЖИВУ

Александр Семёнов из города Коврова Владимирской области потерял зрение на войне, которой официально не было. Новобранцев туда направляли как на обычную срочную службу, а офицеров — как в очередную рабочую командировку. Попасть туда было легко. А вот вернуться — трудно. Мне до сих пор пронзительно жалко наших ребят, принимавших участие  в боевых действиях на территории Чечни. С одной стороны, они защищали нас от бандитов. Но в моральном плане их статус несравненно ниже того, что имеют ветераны времён Великой Отечественной.  Да дело не столько в статусе, сколько в настороженном и неопределённом отношении общества к ним по причине того, что правда о тех событиях ещё не рассказана.  Наверное, всё это тяготит их  и  болью живёт внутри. Однажды в метро мне довелось встретиться с группой таких вот мальчишек. Они были очень взбудораженные, агрессивные, придирались к пассажирам, стараясь вызвать их на спор. Но одиночные попутчики, в основном, пенсионного возраста, очень миролюбиво, даже по-отечески отнеслись к ребятам. Молодые люди кричали: «Вы знаете, кто мы такие? Мы были там! В этом аду!» — «Сынки, спасибо вам. И хорошо, что вернулись живыми», — говорил пожилой мужчина, поглаживая  их по спине. Остальные  поддакивали ему, улыбались. Одна из женщин протянула ребятам шоколадку. А те были явно расстроены тем, что шума не получилось. Уж очень им хотелось высказаться, излить душу, выплеснуть съедавший душу упрёк. Кому? За что? Это были 90-е годы, когда страна жила на новой волне, когда рушились идеалы, и «человек с ружьём» переставал быть символом защитника Отечества, порой сдавая позиции криминальному миру. Мы все тогда были не в себе. Но сами выбирали свой путь в новых реалиях. А молодые солдатики, вынужденные жить по недействующим уже правилам несуществующей страны, теряли опору, а подчас и голову. Где они сейчас? Как сложилась их судьба? Один из них — мой собеседник.

Хотел почувствовать себя настоящим мужиком

— Александр, в недавнем прошлом Вы — офицер российской армии.  Расскажите, почему выбрали этот путь?

— Я родился и вырос в Коврове. Мама и папа всю жизнь проработали на местном электромеханическом заводе, мама — инженером, папа — термистом высшего разряда. Моя трудовая дорожка, как говорится, была уже протоптана ими. Я окончил Ковровский энергомеханический техникум. Но полученная специальность не очень нравилась. Проработав на заводе всего несколько месяцев, я решил резко изменить свою жизнь и подал заявление в Ярославское высшее военное финансовое училище имени генерала Хрулёва. Почему? Наверное, привлекла романтика армейской службы, хотел почувствовать себя настоящим мужиком. Я ведь воспитывался в те годы, когда к армии было уважительное отношение. Училище окончил с отличием... Мне дали возможность выбора военного  округа для службы. Я предпочёл Московский и был направлен  в посёлок Мулино Нижегородской области. А оттуда через некоторое время — в 166 Тверскую бригаду.

Став профессиональным военным, Вы, бесспорно, предполагали, что можете оказаться в боевой обстановке. И хотя Московский округ гарантировал спокойную службу, Вы оказались на войне. Конечно,  события в Чечне — это несколько иная история. Но ведь там стреляли, убивали. Как туда попали?

— Я получил военное   образование. Моя специальность — финансовое обеспечение войск. И когда  меня командировали на три дня в Моздок, а оттуда — в Шали  для того, чтобы я рассчитал солдат-срочников, уволенных с военной службы, я должен был подчиниться приказу. Но поскольку там шла война, три дня растянулись на несколько месяцев. В феврале 1996 года я собирался возвращаться домой, но пришло распоряжение из штаба о продлении командировки. Меня обязали выдавать деньги в качестве аванса за два месяца  тем, кто там служит. Получив деньги в аэропорту, я с колонной прибыл в Шали.

— Но штабной работы не получилось?

— Когда ты находишься в боевой части, то неважно, какая у тебя должность. Там смотрят не на неё, а на погоны. Если офицер, то командуй. Я был лейтенантом и работал в соответствии с этим званием. Оформляя документы и выдавая деньги, одновременно помогал в несении боевой службы. Бывали случаи, когда сидел на коммутаторе. Бывали, когда  руководил деятельностью  срочнослужащих и контрактников. Когда они прибывали с блокпостов, организовывал их проживание, обеспечение, питание и всё остальное.  Конечно, в  рейды  и наступление не ходил. Но под обстрелы колонн и бронегрупп попадал, в засады — тоже, стрелять — стрелял, заградительный огонь вёл. Я был обычным военнослужащим, который защищал свою жизнь. Я жил в мотострелковых батальонах, в гаубичных самоходно-артиллерийских дивизионах. Работал в разведроте, в медроте, в батальонной связи, центральном боевом управлении, по блокпостам ездил. Я не знал, где заночую.

Рассказывая о своей службе в Чечне, Александр несколько раз просил выключить диктофон. Потому что правду о том времени он до сих пор не хочет  публично говорить. В интервью я оставила только хронологию событий. А по сути, поверьте, там было страшно. Конечно, завесу над происходящим журналисты тех лет пытались приоткрыть, но некоторые из них поплатились за это жизнью. В 90-е  годы вся страна «стояла на ушах». И Чечня — не исключение. Всё смешалось в душах людей. Где «свои», где «чужие»? С какой стороны ждать пулю? И чем она будет начинена? Ужасает, что наши ребята были порой брошены на произвол судьбы. Вот только один факт. Отслужившие свой срок солдаты, получившие документы и деньги, добирались домой в одиночку, без сопровождения, проходя  через селения, напичканные боевиками. Следы расстрелянных и пропавших без вести терялись. И только матери, бросившиеся в Чечню спасать своих сыновей, могли отыскать их.

Серый и красный — это цвета памяти о Чечне

— Александр, каким был Ваш путь  домой?

— Трагическим. Последнее, что я помню, это число:  30 апреля 1996 года. Подумал, скоро 1 Мая. Организуем шашлычок. Что случилось потом, не знаю. И как меня нашли, тоже не знаю Я начал понимать, что нахожусь в больнице, месяца через два с половиной. Оказывается, меня самолётом  доставили в Подольск, в Центральный госпиталь Министерства обороны. Забыл своё имя,  свой родной русский язык. Меня мама  всему учила заново. Да  и её я не сразу вспомнил.  Спрашивал её девичью фамилию

Что же всё-таки случилось с Вами?

— Думаю, что мы попали в засаду. Бандиты решили, что я убит,  и сбросили меня с большой высоты вниз. Скорей всего, с дома. Я сломал обе руки. У меня был перелом основания черепа. Сломаны рёбра. Внутренние органы — всмятку. Когда очнулся, мои руки были в гипсе. Меня выхаживала мама. Она перебралась жить в Подольск, чтобы быть со мной рядом. Врачи  сказали, что я никогда не буду видеть, никогда не буду слышать, левая рука не будет работать. В  августе меня  выписали из  госпиталя. Я приехал домой в Ковров. Потом мы с мамой отправились в Мулино, в ту часть, к которой я был прикомандирован. Мне дали денег. Сказали: отдыхай, восстанавливайся. Из вооружённых сил  уволили только в 1997 году.  Началась борьба за возвращение зрения. Самые сложные — 1997 — 1998 годы. Мы с мамой ездили по разным глазным клиникам. Операцию делали в Калужском филиале «Микрохирургии глаза». Результат нулевой. Теперь я понимаю, что у меня был  перебит зрительный нерв.  Сейчас один глаз совсем не видит, на другом — только светоощущение. Моё окошко светлое, которое помогает при ориентировке.

Каковы были Ваши первые ощущения после возвращения памяти? Вы ведь уже не видели, и многое могло стереться?

— В моём подсознании та жизнь до сих пор ассоциируется с серым цветом. Равнина, поле и серое небо. Такое впечатление, что там никогда не было солнца. Правда, ещёостались в памяти мозаичные картинки на автобусных остановках: женщины в красных платках, дети в красных галстуках. Серый и красный — это те цвета, которыми окрашена моя память о том времени.  А один раз летел на вертолёте. Мне было страшно. Внизу — поле, изрытое взрывами. И если я правильно помню, там был памятник лётчикам ВОВ в виде самолёта. Поле перепахано, а самолёт сохранился.

Если бы не мама, сошёл  с ума

— Вы сейчас молодой, энергичный, красивый человек. Трудно представить, что ещё недавно после перенесённых травм были беспомощным инвалидом. Да и психологический стресс мог сломать любого. Язык не поворачивается спросить Вас о том, каким был  процесс Вашего восстановления. Потому что это не восстановление, а борьба за жизнь. И справедливее переформулировать вопрос так: как Вы собирали себя?  

— Очень тяжёло. Много месяцев лежал в больнице. Врачи делали всё, что могли. А мама, которая всегда была рядом, своей любовью и заботой буквально толкала меня  к свету. Она спасла мне руки. Уже когда я был дома,  делала мне массаж в воде. Сгибала, разгибала. Поручала мне мытьё посуды, заставляла играть на баяне. Я ведь окончил музыкальную школу. Постепенно руки ожили, начали работать. Тоже и с ногами. Втайне от мамы я начал ходить с тростью. Правда, на ту дорогу, которую преодолевал за пять минут, потратил 45. Но сам факт  порадовал. Потом слух наполовину восстановился. Стал заниматься спортом. Правда,  без всякой  системы. Мама  молодец! Без неё я бы сошёл с ума. Я тогда  не знал, как жить.

Вам надо было начинать с нуля и  трудовую деятельность. Ведь профессия финансиста, да и первая специальность электромеханика, требовали хорошего зрения и оказались недоступными для Вас.  Что предприняли в этой ситуации?

— Я сразу понял, что безделье для меня губительно. Выбрал традиционное для незрячих направление. В 1999 году пошёл учиться на юриста в Современную гуманитарную академию.  Мама диктовала информацию на кассеты. В 2001 году успешно её окончил, меня взяли в Ковровский филиал академии преподавателем международного права. С 2002-го по 2006-й работал в  транспортном колледже преподавателем юридических дисциплин. С 2005-го по 2007-й был юристом и заместителем директора по реабилитации на местном УПП ВОС. Потом устроился юрисконсультом в частную медицинскую компанию, где работаю и сейчас.  Чтобы продолжить юридическое образование — у меня была только степень бакалавра, что недостаточно для статуса хорошего юриста, —  поступил учиться  в Московскую финансово-юридическую академию. Учебную программу одолел за полтора года вместо положенных трёх. Один раз за шесть дней сдал 22 экзамена. И все на «отлично».  Диплом у меня тоже с отличием.

 —Работа юриста не такая простая. Нужны не только знания законов, но и умение убедительно говорить.  Как Вы с этим справляетесь?

— Тренирую память. Не пользуюсь подсказками, не подглядываю, а держу всю информацию в голове. Без этого нельзя, особенно незрячему юристу. Ведь приходится выступать в арбитражных судах, защищая интересы своей организации. Доказывать правоту надо убедительно и красиво. Когда работал на УПП,  пришлось разбираться  в сложном экономическом споре. Коллектив выполнил работу, а её не оплатили. Я добился, чтобы фирма-заказчик возвратила долг.

 — Судя по Вашему рассказу, Общество слепых не оставило Вас в беде. В чём заключалась его помощь?

— Весной 1998 года я вступил  в Общество слепых. И региональная, и местная организации  помогли мне в том плане, что научили жить без зрения. У меня были плохие мысли. Я пережил отчаяние, депрессию. Но теперь  знаю, что всё было не так плохо. Я стал участвовать в конкурсах «КИСИ». Первый раз это было в апреле 2003 года в Москве. Наша команда заняла то ли восьмое, то ли седьмое место из 15. Член жюри, композитор Владимир Шаинский, заметил меня, ему понравился созданный мной образ Юрия Долгорукого, и он вручил мне кассету с песнями.  Потом мы два раза занимали первое место по России. Один раз в Петербурге. Я тогда изображал Петра I. Второй раз пели песню о Коврове. Я играл на баяне. Женщины пели, танцевали. В Обществе я выучил шрифт Брайля. За три дня. Правда, мне не объяснили, что надо левой рукой читать. Я до сих пор пользуюсь только правой. Освоил компьютер с помощью одного слепого программиста. Он мне продал в 2001 году первый «Пентиум», я научился на нём работать. Но, к сожалению, овладел только текстовым редактором. Как юристу мне нужна информация, Интернет и всё остальное. Поэтому поехал на курсы в «Реакомп», где этому всему очень хорошо учат. Спасибо региональному правлению, что меня сюда направили. В составе команды МО ВОС я участвовал в городских спортивных соревнованиях, также ездил в Дивеево на конкурс по туризму среди инвалидов по зрению. Правда, первые места мы не занимали, но я научился бегать, купаться в холодной воде. Дома стал обливаться ею. Вообще люди, работающие с инвалидами, у нас в городе очень отзывчивые. Помню, председатель местной организации ВОИ, когда узнал, что у меня на баяне расклеились клапана, посадил меня в машину, отвёз к мастеру, который отремонтировал баян. Потом я играл на нём в прямом эфире  на радиотелемарафоне, исполнил песню «Тёмная ночь». Мне подарили от города «говорящий» телефон. Я член бюро Ковровской МО ВОС, председатель реабилитационной комиссии, раз в месяц провожу занятия в школе здоровья.

Ревел, карабкался по стене, ходил, опираясь на стул

 — Александр, знаю, что недавно судьба  вновь испытала Вас на прочность. Что произошло?

—  Наверное, я забыл, что больной,  в какой-то момент перестал заниматься собой. В начале 2010 года меня парализовало. Я  опять потерял светоощущение, слух, у меня отказали мочевой пузырь и кишечник. Атрофировались все мышцы. Не мог ходить. Начались уколы, анализы, капельницы. Из больницы меня выписали, а домой несли на носилках. Когда посадили на кровать, я заревел. Потом меня повели в ванну, помыли, подстригли под ноль.  Спасибо жене, маме, родственникам, друзьям. Они меня поддерживали. Я ревел, карабкался по стенке, ходил,  опираясь на стул, табуретку. Мама и жена делали массаж, растирки, гимнастику. Вроде бы встал на ноги, хотя правая нога до конца не восстановилась. Теперь каждые полгода я лежу в неврологии на профилактике.

— Это беда изменила Вашу жизнь?

— Если вы хотите узнать, сломался ли я на этот раз, то отвечу, что нет. Работу не оставил. Да и вообще, образ жизни не изменил. Меня радует, что я смог приехать сюда в «Реакомп». Это моя первая длительная  поездка после 2010 года... Жена по-прежнему меня поддерживает. В прошлом году мы с ней заняли второе место по Владимирской области на семейном конкурсе «Рука об руку».  Играли сказочный мюзикл. Сейчас нас направили представлять область на всероссийский интерактивный конкурс «Два крыла». Надеемся занять хотя бы пятое место, чтобы  первого декабря поехать в Иваново на финал.

С первой встречи понял,

что Алёна будет моей женой

Во время беседы Вы несколько раз с большой теплотой отзывались о жене. Расскажите о ней подробнее.

— Эту девушку мне послал как награду Господь Бог. За все мои страдания. Мы с ней встретились необычно.  Она написала в газету объявление о  желании познакомиться с мужчиной. Я собирал такие вырезки. У меня их было много. Но почему-то  решил позвонить именно по этому номеру. Я был не единственный из позвонивших. Но она выбрала для встречи  меня. Однако на первом свидании я прошёл мимо девушки... Потом вернулся, остановился рядом. И вдруг почувствовал озарение. Как будто увидел будущее. Было такое ощущение, что стою рядом со своей женой и матерью своих детей. Так и получилось. Я сразу предупредил,  что не вижу. Но она сказала, что отсутствие зрения не является препятствием для знакомства. Главное, чтоб  человек был хороший. На свидание я пришёл с тростью. Она предложила побеседовать в кафе. Я сказал, что не вижу меню. Она всё сама заказала. По специальности Алёна бухгалтер. Работала в казначействе. Сейчас перешла в центр занятости населения. Я с 1971 года рождения, она  — с 1982. В 2005 году мы поженились. Весной 2008 года у нас  родился сын Андрей. Хороший мальчик. Звонит мне: «Папа, приезжай, а то с кем я буду играть в «привидения». Эту игру он придумал сам. Подходит ко мне, трогает за плечо. Я спрашиваю, кто это? Он отвечает: «Никого нет, тебе показалось». Чтобы доказать, что это не привидение, я должен поймать его. Мы начинаем бегать по квартире.

 —Вы и жена пишете стихи. О чём они?

— Конечно, о любви. Мы дарим их друг другу  на дни рождения, на праздник семьи, любви, верности.  Вот несколько строк из стихотворения, посвящённого Алёне:

                   Ты приснилась мне ландышем белым,

Чистой каплей прозрачной росы.

                   Я увидел тебя очень близко,

И я понял: сбылись все мечты….

                   Полюбил тебя очень сильно.

                   А за что, не скажу я тебе.

                   Да и сам я ответа не знаю.

Видно, дело всё в нашей судьбе.

А вот её ответ:

                  Как белой розы  нежный цвет,

                  Чиста любовь моя.

                  Она прекрасна, как рассвет,

                  Как песня соловья.

                  Скорее, высохнут моря.

                  Рассыплется гранит,

                 Чем без следа любовь моя

                 Исчезнет, отгорит.

Замечательная девчонка! Любимая наша песня — «Старый клён». С  Алёной мне легко, комфортно.  Она никогда не комплексует по поводу моей слепоты. Мы с ней даже в школе танцев занимались. Она научила меня танцевать вальс, фокстрот. А вот танго я, к сожалению, не освоил.

Страдания  — это не наказание, а испытание

 — Александр, в народе судьбу нередко называют «злодейкой». По отношению к Вам она порой безжалостна. Несмотря на щедрые подарки, её тяжесть перевешивает.  Жалуетесь ли  на неё? Хотели бы чего-то другого?

— Это не судьба тяжёлая. Это мои испытания. Переход с одной ступени на другую. Как говорят, человеку даётся ровно столько страданий, сколько он может вынести. Я их вынес. Один знакомый сказал мне, что он поставит мне при жизни памятник как человеку с самым большим оптимизмом. А почему бы и нет?

— Но ведь Вы не будете отрицать, что страдания меняют человека. Как они повлияли на Ваше внутреннее состояние? 

—  Раньше у меня всё получалось. Я считал, что мне всё дозволено. Всё, что задумаю, обязательно получится.  Я всегда хотел быть первым. Участвовал в олимпиадах по математике, по черчению, занимался штангой, стрельбой. Понимаю, что это был юношеский максимализм. В 1997 году женился  первый раз,  это был короткий брак. Без детей. Я тогда  просто  хотел доказать всем, что что-то могу, в том числе, и в этой сфере.

Когда психоз закончился,  мне важно было почувствовать, что я живой вопреки всем несчастьям. Мне больно, а я улыбаюсь. Однажды танцую, пою, а у меня слёзы текут. Мама спрашивает: тебе больно? Я отвечаю: да, мам. Когда познакомился с Алёной,  понял, что надо жить  не на зло, а для кого-то. Теперь живу для жены, для сына, для мамы. Изменился я и в интеллектуальном плане. Одна знакомая сказала, что у меня зашкаливает  уровень познавательной активности. Но так интересно узнавать новое, читать, восхищаться! Быть в центре жизни.

Думаю, что испытанием для Вас стала и  реабилитация.  Не так-то легко приспособиться к жизни в новых условиях, особенно если незрячий человек не собирается быть зависимым от окружающих. У Вас было  не очень много времени, чтобы доказать это.  Что  умеете делать самостоятельно?

— По улице один хожу. У себя в городе все маршруты знаю. До работы — 1096 пар-шагов. Пар-шаг — это счёт через шаг, когда считают только одну ногу. Это армейская методика... До местной организации ВОС — 1234 пар-шагов...  До больницы — 850.  В магазине могу сам расплатиться за покупку. Все купюры разложены по разным карманам в определённой последовательности. Дома старюсь помогать по хозяйству. Правда, бывают и курьёзы. Однажды решил устроить сюрприз близким, воспользовавшись новым мощным пылесосом. А когда они пришли и увидели результат, то руками всплеснули: мусор был разбросан повсюду. Узнав, в чём дело, объяснили, что я забыл вставить колбу для его сбора. Посуду могу помыть, натереть овощи на тёрке, бельё развесить. Бужу всех по утрам. Заставляю делать зарядку.

То есть всему учились сами, минуя Волоколамский центр реабилитации слепых?

— Меня  однажды направляли туда. Но я тогда преподавал в колледже. А там очень строгая дисциплина, и отпрашиваться на долгий срок не решился. Стал реабилитировать себя сам.  В пространстве ориентируюсь по внутреннему  голосу. Он мне говорит: стой! Если  не послушаюсь и пойду дальше, то обязательно встречу препятствие или упаду в яму.

— Хочется поехать в ЦРС?

— Конечно! Я хочу съездить ещё раз и в «Реакомп» на компьютерные курсы второй и третьей ступени. Я бы хотел сам преподавать. Например, обучать пенсионеров, инвалидов.  Хотел бы попасть на курсы менеджмента, чтобы иметь возможность работать в структуре ВОС. Не знаю, что впереди. Нет, знаю: впереди  у меня счастливая жизнь.

Сильным даётся радость

— Александр, несмотря на то, что Вы с годами внутренне изменились, одно осталось неизменным. Вы не растеряли своего оптимизма. В Вас очень много позитива. Чему  сейчас радуетесь в жизни?

— У меня недавно спросили: как бы я закончил фразу  «Я горжусь тем, что…» В настоящее время  ответил бы так: «Я горжусь тем, что  живу».  Мне не страшно оглядываться в прошлое, и я не боюсь смотреть в будущее. Я не знаю, сколько мне отпущено впереди — день, месяц, тридцать лет. Надеюсь, что побольше, потому что хочу станцевать на свадьбе своего сына. Может быть, понянчить внуков. Радуюсь каждому мгновению. Вот сейчас разговариваю с вами и испытываю столько удовольствия! Скоро увижу жену, сына. Радуюсь, что могу теперь пользоваться Интернетом, находить нужную информацию, общаться. Я приеду и прочитаю интересные книги. Они у меня  уже скачены на флешку. Меня радует, что я работаю, радуюсь, что люблю жену, и она меня любит. Что мы всей семьёй ходим в парк, что  вместе с сыном качаемся на качелях. Поедаем тайком от жены мороженое. Делаем «секретики». Это так интересно!

— А что огорчает?

— То, что на нашем Ковровском предприятии, которое раньше выпускало тросы для мотоциклов, работали 600 инвалидов,  сейчас — только 30. Это ненормально.  Когда    я сидел дома, то деградировал в геометрической прогрессии, поэтому и пошёл учиться. Один человек мне сказал: «У тебя не такое большое сердце, чтобы вмещать  всех детей Африки». Но я действительно переживаю за судьбу незрячих! И готов потрудиться во благо их. В бытовом плане огорчают ссоры, конфликты. Не люблю этого. Когда учился на юриста, прошёл курс конфликтологии. Оказывается, люди дерутся, ругаются только на четвёртой стадии конфликта. А на первых трёх его можно предотвратить. И самый лучший        способ — это сотрудничество, тогда обе стороны могут победить. И будут довольны. Я стараюсь следовать этим советам.

— Что сделает Вас  по-настоящему счастливым?

—  Чтобы были здоровы и счастливы  мои близкие люди. Чтобы сын  получил хорошее высшее образование.

Говорят, что человек, много переживший, становится добрее. Правда, в наш меркантильный век  не каждый отважится признаться в этом, а тем более совершать добрые дела. Конечно, по отношению к Вам эти рассуждения некорректны, ведь Вы сами нуждаетесь в помощи. Но спрашиваю потому, что предвижу положительный ответ. Вы помогаете людям, занимаетесь благотворительностью?

— Да, как юрист бесплатно консультирую  нуждающихся. Да и в других вопросах помогаю.

— Что является для Вас самой большой проблемой на сегодняшний день?

— Нехватка информации. И в профессиональной деятельности её никогда много не бывает, и при подготовке к конкурсам, в которых я очень люблю участвовать,  это ощущается.  Но надеюсь, что теперь Интернет  поможет решить проблему...

Мы беседовали с Александром Семёновым в июле, когда он учился на компьютерных курсах в «Реакомпе».  Его рассказ произвёл на меня очень сильное впечатление.  Господь Бог не позволил ему умереть. Он выбрался с того света. С помощью  врачей, родных  заново сделал себя, собрав по кусочкам и тело, и душу. Ему только 40 лет, а  он уже  настрадался на много десятилетий вперёд. Его  оптимизм восхищает. «Я горжусь тем, что живу». Одна эта фраза чего стоит!  Он знает то, что неведомо другим. Он увидел жизнь с другого ракурса и почувствовал особый вкус обычных житейских радостей.  Здоровья, удачи ему и его семье.

Валентина Дмитриева