Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

ЛИЧНОСТЬ

ПИСЬМА НА НЕБЕСА

Есть такая пословица — век живи, век учись.  Я всегда её вспоминаю, отправляясь на очередное интервью, ведь каждая встреча с героем будущей публикации для меня — откровение. Даже если человек знаком, и я  как журналист во всеоружии,  заранее допускаю, что, возможно, буду  обезоружена чем-то  новым, неожиданным, непредсказуемым. Человеческие эмоции — это вселенная, в которой много неосвоенных планет.

С массажисткой  Еленой  Петровной Мишиной я познакомилась  шесть  лет назад. После ДТП  у меня начались проблемы с   позвоночником. Врачи диагноз поставили, лечение назначили, но боль не проходила. Я обратилась  за помощью к Лене, поскольку мне сказали, что она хороший специалист. Это была обычная районная поликлиника в Северном Медведково,  где Лена работает уже тридцать лет. Пришла сюда сразу же после окончания Кисловодского медицинского училища. Помню, как  рыжеволосая молодая женщина в модных, чуть притемнённых очках  пригласила меня в кабинку у окна и, проведя рукой по спине, сразу нашла «разбушевавшийся» участок. Как оказалось, ей для этого не нужен ни рентген, ни записи в медицинской карте. Призналась, что рука сама ложится на больную точку, потому что чувствует, где снижена высота позвонков, где произошло смещение дисков, даже изменения внутренних органов способна определить на ощупь. Я  была наслышана о высоком  уровне подготовки выпускников Кисловодского училища. А тут на себе испытала их профессионализм.

Кстати, Лена выбирала профессию не по призванию. Она до 15 лет училась в обычной общеобразовательной школе. До тех пор, пока их дружную компанию, любившую собираться на стройке по соседству с домом, не разогнал разгневанный мальчик, бросив девчонкам песок в глаза. Подруга уклонилась, а Лена нет. Лечилась в Морозовской больнице, а операцию делала в Московском  институте глазных болезней имени Гельмгольца. Очень долго не решалась на неё, ведь 30 процентов зрения было. Но и врач Александр Михайлович Южаков, и все родственники настойчиво уговаривали, и Лена сдалась. В результате — слепота.  Три года назад дочь её подруги, молодой офтальмолог,  посоветовала снова обратиться к Александру Михайловичу, который к этому времени стал  уже доктором медицинских наук, профессором.

Из рассказа Лены: «На приёме он посмотрел новые обследования, сравнил со старыми. Потом говорит, положив руку на руку: «Ну,  милое моё дитя, что ж ты натворила, зачем операцию-то делала?». Я отвечаю: «Александр Михайлович, вы же сами тогда кричали на меня, мол, сейчас или никогда». — «Это я?» — удивился он.  И стал читать карту, где все его записи. Потом  мне сделали снимок зрительного диска.  И Александр Михайлович сказал:  операция возможна, но только не у нас, а за границей. Назвал три страны: Израиль, Австрию, Швейцарию. Отправили  туда выписки. Ответ был таков:  100 процентов зрения не гарантируем, но 16 — 30 возвратим. Но это будет стоить 120 тысяч евро. Таких денег у меня не было…»

После трагедии со зрением девушка доучивалась  в Московской школе-интернате № 1 для слепых  детей.  Хотела стать психологом, окончила подготовительные курсы  при МГУ. Но перед самыми экзаменами из Министерства здравоохранения на её имя пришло направление в Кисловодское  медицинское училище. Отказываться от этого «счастливого билета» не было смысла. И она поехала в Кисловодск. Сейчас Елена Мишина —  достойная представительница Кисловодской школы массажа.

Она лечила меня очень прилежно, используя не только приёмы массажа, но и ещё какие-то фирменные трубочки, баночки, после которых мне становилось значительно легче. Желающих попасть к  старательной массажистке было немало. Всем нравилась  её общительность, доброжелательность. Во время сеанса она практически не умолкала. Её нежный голосок  не раздражал, а в дополнение к  лечебным движениям оказывал терапевтическое воздействие. Пациенты порой не догадывались, что она незрячая,  так уверенно  себя чувствовала в профессии и в небольшом пространстве массажного кабинета, да и вообще среди людей.  

 Мне Лена тогда показалась очень звонким человеком. Если обратиться к образам поэта Николая  Заболоцкого, то я воспринимала её как сосуд, наполненный хрусталинками, с  завораживающей, притягивающей к себе мелодией. Неслучайно некоторые из тех, что у неё лечатся, потом становятся её приятелями и даже друзьями. Вот и я  после тех далёких сеансов подумала: обязательно напишу про неё.  Но это «обязательно» наступило через шесть лет…

Мы решили встретиться у меня дома. Открываю дверь квартиры и непроизвольно произношу: «Ой,  вы так изменились, я бы вас не узнала». Гостья сразу пугается, пытаясь понять, что же  с ней не так.  Но дело не в цвете волос, который она поменяла, не в приобретённой стройности, которая, кстати, ей идёт.  Я успокаиваю: «Всё в вас так, просто вы другая».  А потом нашла слово для описания её перемен, вспомнив песню,  исполняемую Ольгой Воронец: «Ромашки спрятались, поникли лютики, когда застыла я от горьких слёз».  Точно, сейчас передо мной стояла поникшая женщина. Только вот что  с ней произошло?

Всё объяснил наш дальнейший разговор. Он пошёл совсем не тому плану, который я сама себе наметила. Моей гостье меньше всего хотелось думать о работе и, не дожидаясь вопросов, она  стала выплёскивать то, что у неё на душе.  А там — глубокая печаль и горькие слёзы. Она зациклилась на них. Я поняла: чтобы хоть как-то облегчить состояние, ей надо  выговориться.  И не возражала.

Оказывается, чуть более года  назад она потеряла близкого человека, Сашу Зудова, главную любовь своей жизни. До сих пор не может пережить потерю. Он — старший брат её подруги по интернату Елены Зудовой. Они были знакомы давно, но шапочно, а в последние годы как бы  присматривались, приглядывались друг к другу. Их души, встретившись,  не хотели расставаться, но истинные отношения начались только после трагической гибели Елены, когда убитый горем  брат совсем разболелся и чувствовал себя  маленьким мальчиком, неизвестно почему брошенным родителями. Однажды он попросил её привезти ему лекарства, а потом сказал: «Не уходи. Мне  без тебя плохо». Она не ушла. И началось то, что они  назвали  подарком небес. К этому времени у каждого имелась своя непростая житейская история. Но  оба были свободны и могли  не сдерживать себя.  И всё  бы хорошо, если бы их красивые чувства не  омрачались, как это часто бывает, квартирным вопросом, который взяла под свой контроль  знакомая  Сашиной погибшей сестры  по имени Оксана.

— Расскажите о Саше,  — прошу я, — какой он?

— Он  эрудированный, начитанный, по специальности химик-технолог, прекрасно владел английским. Сын дипломата, окончил английскую школу, техникум. Старше меня на 4 года.  Разбирался в радиоэлектронике. Любил рисовать. Прекрасно готовил. Он очень хороший человек. Ухаживал за мной. Однажды заметил, что у меня пуговица от халата оторвалась, сам взял нитку с иголкой и пришил. Встречал  меня с работы и провожал.  Работал в книжном магазине, неподалёку от моей поликлиники.   Когда я рассказала ему о том, что мне предложили дорогостоящую операцию за границей, он сказал: «Вот продадим мою квартиру, поедем в Израиль и сделаем операцию». Он также согласился быть моим донором по подсадке роговицы, он идеально подходил для этого.

А потом ещё:

— Он понимал меня с полуслова. Знал, о чём думаю. Предугадывал мои желания и мысли. Однажды  я только хотела сказать ему, что он моя половинка, а он тут же подошёл ко мне, обнял со словами: «Ты — моя половинка». Он своим  двоюродным сёстрам и  дяде всегда говорил: «Лена — любовь всей моей жизни. Почему я её так поздно встретил?» А как он радовался, когда узнал, что я беременна! Мне был уже 51 год. Я боялась рожать. Но он уговаривал, и подруга, акушер-гинеколог, тоже настаивала: «Никого не слушай. Мы тебе поможем». Саша покупал мне  смешные  детские игрушки. Очень переживал, когда я потеряла ребёнка.

 Мы с ним никогда не расставались.  Я иногда встану ночью, чтобы попить воды, а он уже шарит рукой по кровати: «Ты где?»  Когда мы переехали жить ко мне в Медведково, он сказал: «Я проснулся утром и  сразу почувствовал, что я дома». Ему не хватало  тепла и спокойствия семьи, внимания и любви родных. Из детства он унёс горечь непонимания. Конечно, мама его по-своему любила. Но родители рано разошлись, и она нередко  вымещала свою боль на сыне, который  внешне был очень похож на отца, незаслуженно наказывала.  И с сестрой у него отношения не сложились. Он мотался по жизни в поисках счастья, но, увы, вернулся домой неустроенным. Сестра не захотела его прописывать в родительской квартире, хотя разрешила жить на кухне. Правда, был у него недостаток — он выпивал. Но  мне он сказал: «Ради тебя откажусь от этой привычки». И доказывал это делом.

— В общем, как по Шекспиру: «Она его за муки полюбила, а он её — за состраданье к ним».

Но Лене не  нравится этот мой комментарий. Она горько вздыхает и продолжает:

— Судьба отвела нам  немного времени на счастье. Всего год и месяц. Но у меня ощущение, что  мы жили вместе всегда.  Собирались пожениться. Подали заявку. Свадьба была назначена на 29 декабря 2012 года, а 24 с  ним  случилось  несчастье.

— Ещё одно?

— Да. Накануне по дому ходили женщины, которые предлагали убраться в квартире, пропылесосить её. Саша согласился. А после их ухода сел на  вычищенное кресло и… взорвался. Оказывается, они подложили взрывчатку. Ему оторвало два пальца на руке. Он получил тяжёлые глубокие ожоги на теле. Его вертолётом доставили в 36-ю городскую больницу. Врач сказал: шансов никаких.

Лене тяжело говорить. Она постоянно останавливается, уходит в себя. Чтобы продолжить разговор, я  зову: «Лен, вы где?»

Она  возвращается в реальность и вспоминает, как  ухаживала за любимым, носила ему бульоны. Передала в реанимацию по его просьбе свою фотографию, иконы. Он перенёс семь операций по пересадке кожи. Пошёл на поправку. Но неожиданно стало хуже после трахеотомии, когда однажды по непонятным причинам трахеотомическая  трубка, вставленная в горло, оказалась на полу рядом с задыхавшимся Сашей. После этого случая он умер от сердечной недостаточности 11 февраля 2013 года.

В этой истории очень много непонятного, и Лену  тревожит череда трагических смертей: сначала подруги Елены, потом ребёнка, затем Александра. И всё это в период активного вмешательства в дела семьи всё той же  Оксаны. Она присмотрела Елену в одном из медицинских учреждений и на правах благожелательницы как бы опекала. Но на самом деле ей, видимо, приглянулась большая квартира в центре Москвы, где была прописана одинокая тотально незрячая женщина. Она вошла к ней  в доверие,  стала принуждать заключить  договор ренты, предварительно оформив приватизацию  без выделения  доли собственности  брату. Елена, собственно, так и сделала, но  погибла в результате пожара  в квартире, сразу после отказа подписать договор ренты. На поминках Оксана сказала: «У меня не получилось с Еленой, но Сашу я добью». По словам моей собеседницы, это могут подтвердить четыре человека. Лена говорит, что Оксана угрожала и ей, требовала, чтобы она отошла в сторону, не мешала ей работать с Сашей.

Она убеждена, что и своего будущего ребёнка потеряла не без участия Оксаны. Вспоминает, что  во время их счастливой совместной жизни на выходные они обычно из Медведкова приезжали на Сашину квартиру. В пятницу вечером Лена после работы подошла к почтовому ящику, чтобы забрать почту, но неожиданно почувствовала, что кто-то резко откинул её назад, к перилам, да так, что она сильно   ударилась о них  животом с беременностью в 6 месяцев. На крик выбежала соседка со 2-го этажа, которая увидела только спину убегавшего мужчины.

 И эти непонятные  доброхоты,  которые после уборки в квартире оставили под креслом взрывчатку. И как раз после того, когда Александр восстановил  неожиданно исчезнувшие  документы на  квартиру, чтобы оформить вступление в наследство. А сейчас Оксана предъявляет якобы подписанное им завещание на её имя.  Дело находится на рассмотрении в суде, которое неизвестно чем закончится.

Слушаю этот рассказ,  и в который раз удивляюсь, насколько же наивны порой люди, особенно инвалиды по зрению. Им кажется, что весь мир сострадает им. И не замечают подвоха. Хотя мошенники не дремлют. Они нюхом чувствуют  беззащитных и слабых. Как пиявки, присасываются к ним. И попробуйте оторвать!

Я понимаю, насколько тяжело сейчас Лене. В такой скорбный для себя период она вынуждена заниматься судебными  делами. И это на фоне не угасающей, а наоборот, разгорающейся любви к Александру, которая  всё ещё в  каждой  клеточке  её души и тела.   Вот так случилось: человек погиб, а любовь к нему жива. Влюблённые тянутся друг к другу, хотя один из них на земле, а другой на небесах. Смерть не разлучила их души, которые  в поисках соприкосновения стали общаться на другом уровне.

Из рассказа Е. Мишиной: «Однажды я лежу и не могу уснуть, думаю о Саше, вижу его лицо. И вдруг меня прорвало. Стихи  полились сами собой: «Мне страшно засыпать одной на целом свете. Мне страшно засыпать одной в колючей мгле. Лишь полная Луна смеётся предо мною и  отблеском багровым играет на стекле. Я не могу уснуть и век сомкнуть не смею. Мой беззащитный стон не слышен никому. В слезах моё лицо, глотаю слитки горя и проклинаю ночь и эту злую тьму.  Я проклинаю ночь, ведь я здесь не с тобою. Напрасно я ищу  на ощупь милый взгляд. В слезах моё лицо, глотаю слитки горя, и на щеках моих осколки слёз горят.  Но ведь тебя и нет. Ты скрылся в  горизонте. Я чувствую твой злой, пронзающий  мороз. Ведь ты меня одну совсем оставил. Ведь ты довёл меня  до горьких слёз. Мне страшно засыпать одной при лунном свете. Мне страшно засыпать одной в колючей мгле. Лишь полная луна смеётся предо мною и отблеском багровым играет на стекле».  Я встала, записала эти строки  на диктофон, затем перенесла в тетрадку. А следом была песня для Саши о не рождённом ребёнке: «Лунный свет в окошке, звёзды в небесах. Спи, мой крошка, закрывай глаза. Замурлычет ветер, как пушистый кот.  И усталый вечер второпях уйдёт. Баю-баю-баю, кто родится, я не знаю. Спи, малыш, спи, малыш».

Грешно  эти строчки разбирать по законам поэтического жанра, потому что здесь главное — не метафоры  и рифмы, а эмоции на разрыв, когда  кожей ощущается мороз  потустороннего мира,  а жёлтая Луна кажется багровой.

Лена рассказывает, что потом пошли другие стихи, песни, и  вообще она  увлеклась творчеством, хотя раньше её хобби было рукоделие — вязала, занималась бисероплетением. Теперь вот так и общается с любимым — через стихи и песни, а он является к ней во сне.

— А что вы хотите сказать Александру своими посланиями?

— Я ему говорю: «Мы — две птицы,  только я могу летать, а ты  не можешь». Я говорю, что всё отдала бы за жизнь рядом с ним.

— Когда вы пишете ему, вам  легче становится ?

— Да, легче. Мне кажется, что он меня  слышит, и ему нравятся мои послания. Я написала почти 40 песен,  музыкант Миша Туманов сделал  аранжировки, я записала песни на диски.

— Что же он вам отвечает?

— Когда этой зимой я лежала в больнице со сломанной ногой, со среды на четверг мне приснился сон: я вижу Сашу и говорю ему: «Забери меня домой».   Он отвечает:  «Я не могу тебя забрать. Тебе гипс ставить не будут,  20 января тебе сделают операцию, а 27 января выпишут». Так и случилось. Он оберегает меня. От чего-то предостерегает.  Но конкретно не говорит от чего. Просто советует:  будь внимательней, осторожней, осмотрительней. Я чувствую, что он рядом, заботится обо мне. Я иногда слышу при закрытых окнах шелест в квартире, как будто кто-то движется. Видимо, его душа осталась здесь. Позавчера во сне он сказал, что хочет сообщить мне что-то важное. Я говорю: «Саш, потом, я опаздываю на работу».  Он отвечает: «Хорошо, поговорим, когда придёшь». На этом сон оборвался. В последнее время он приходит особенно часто и постоянно предостерегает.  Видимо,  что-то  предвидит.

 — Вы внутренне изменились после смерти Саши?

— Я стала тоньше чувствовать, больше понимать других людей. Мало нам было отведено в жизни времени, но счастья было много. Такое ощущение, будто я прожила с ним всю жизнь.

— Вас не тяготит, что он к  вам является, с вами разговаривает?

— Мне хочется, чтобы он приходил, подсказывал. Благодаря его поддержке я, например,  разработала сломанную ногу за два месяца, хотя на  это нужно минимум четыре.

— Как относятся  знакомые к вашей необычной зависимости  от Александра, к вашему общению с ним через небеса?

— Мой первый муж говорит: «Я  завидую  твоей любви». Сейчас он чуть ли не каждый день звонит и в гости напрашивается, советует:  «Ты должна его отпустить». И подруга Маша  старается переключить моё внимание на него. Он такой несчастный, такой бедный. Пригласи его в гости. Но я не хочу ни с кем отношений заводить. Только на уровне обычного общения.

Вот такая непростая история неожиданно перекроила нашу беседу, и я решила написать о ней. Хотя не знаю, чем утешить бедную женщину.  Про горе обычно говорят: время лечит. Но ведь здесь ещё и любовь, которая  вроде бы  не горе, а счастье. К тому же продолжается. Совет отпусти её, то есть откажись — не от мудрости.  Каждый, кто терял кого-то из близких, знает, что невозможно бороться с памятью и не следует уничтожать  любовь, это занятие небезопасное. А  если  смириться, то есть  принять то, что не в силах изменить?    Может быть, любви Лены и  Саши, посланной свыше,  суждено  отработать свой срок между небом и землёй?

В общем,  не знаю.  Точно знаю только одно:  Елена Петровна  Мишина своими волшебными руками  умеет усмирять  физическую боль. А  вот как облегчить    испытание любовью?

  Валентина Кириллова