Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

ЗНАМЕНИТЫЕ СЛЕПЫЕ

ЯН ЖИЖКА

Натужный скрип больших колёс

Туманит мысли неизменно.

Вновь вечер издали принёс

Тоску не убранного сена.

Сочится день слезами рос,

А взгляды пристально суровы.

Привычно мчимся под откос,

Чтоб скинуть тяжкие оковы!

Вот снова вниз, наперекор

Чужому ужасу и боли,

За раболепности  позор

Воздать придётся поневоле!

Пускай боятся не любя!

В поклёпах недруги не правы.

Давно не алчем для себя

Богатств, красоток или славы!

«Всюду под небом мы видим, как несчастья постигают добрых людей, и как людей неблагородных Фортуна возносит наверх. Достаточное свидетельство тому — Богемия. Там в наши дни худшие из людей, отвергшие римскую церковь, поправшие веру своих отцов, осквернившие храмы святых, без веры и добрых нравов, живущие грабежами, преступлениями и развратом, остались непобеждёнными… Народ в целом королевстве предан пьянству и обжорству, суеверен и охоч до новинок…» Так охарактеризовала чехов «Historia Bohemica», вышедшая из-под пера  римского папы Пия Второго. Когда речь идёт о столь давних временах, вполне законными кажутся предположения об умышленной  сфальсифицированности данных или вообще о масштабной подделке, но «История Богемская» не даёт оснований сомневаться в её подлинности. Она была написана в 1458 году и сохранилось 30 рукописных копий, а кроме того, первое печатное издание, вышедшее через 17 лет в Риме. Правда, до сих пор никто не попытался реконструировать документальные источники, которые использовал Его Святость папа, а в миру Энеa Сильвио Пикколомини. Необходимо подчеркнуть, что из семидесяти двух глав обширного труда пантифика более  половины посвящены Гуситским войнам, а значит, и уникальному для средневековой Европы движению таборитов, неразрывно связанному с именем Яна Жижки, который был его идейным вдохновителем, организатором  и вождём.

Закованные в латы титулованные  всадники не имели достойной альтернативы в католических орденах и были превосходно снаряжены, зато не носившие золотых шпор и слабо вооружённые простолюдины умели вести боевые действия в любую погоду днём и ночью. Эти суровые борцы за свободу не боялись применять революционное новаторство и обычно выжидали удобного момента, уступая инициативу неприятелю. Их главной силой являлась хорошо организованная пехота, поделённая на «полусотни», а огромные крестьянские возы  использовались не только как привычные  средства передвижения, но и  в качестве  временных укреплений на колёсах. При столкновениях с неприятелем активно и крайне эффективно применялась полевая артиллерия, стрелявшая каменными и металлическими ядрами. На вооружении, в основном, находились сравнительно небольшие короткоствольные гаубицы, по-чешски «гауфницы», и длинноствольные «тарасницы» на деревянных лафетах. В арсенале имелось и несколько батарей крупнокалиберных «бомбард» с дальностью стрельбы до полукилометра. Они  применялись при обстрелах и штурмах крепостных или замковых  бастионов.

Первичной тактической единицей регулярных войск стала повозка с «экипажем» в пару десятков бойцов различной специализации. Кроме командира, в автономное подразделение  входили слаженные дуэты ездовых и щитников, которые управлялись с упряжками лошадей и деревянными «бронями» укрывали боевые двойки арбалетчиков и стрелков из аркебуз или пищалей. Смертоносный потенциал дополняли четвёрки метких лучников. Почти половину «ударной силы» составляли «десантники», в ближнем бою сражавшиеся длинными копьями да тяжёлыми крестьянскими цепами для молотьбы зерна. Гуситы встречали рыцарей ядрами да пулями, а также стрелами с тупыми бронебойными наконечниками. В последующей рукопашной солировали цепники да копейщики. Словно горошины в стручок, «тележные взводы» собирались в «десятки». Каждому из них предавались по две лёгкие пушки. В свою очередь, «мобильные бригады» смешанного состава объединялись в так называемые «ряды». Как правило, их усиливали отдельные осадные орудия. Эти довольно крупные группы единомышленников под общим руководством гетмана могли вполне самостоятельно решать боевые задачи.

Надо заметить, что на  бранном  поле обременённая стальными латами кавалерия не отличалась манёвренностью и являлась отличной мишенью. К тому же, чтобы атаковать надёжно сцепленные повозки с артиллерийскими позициями между ними, рыцарям приходилось спешиваться и биться в заведомо невыгодных условиях. Интересно, что разгромленного неприятеля славяне преследовали и уничтожали, в то время как немецкие крестоносцы не гнались за бежавшими противниками, а грабили убитых, раненых и пленных.

Своё гетманство Ян Жижка начал с реорганизации, обучения и  перевооружения имевшихся сил и создания по-настоящему профессиональной армии с выбираемыми командирами, в которую на постоянной основе набирались добровольцы, прежде всего из крестьян. Обычно численность дисциплинированных и умелых воинов не превышала восьми тысяч. Однако при необходимости вождь мог призвать под свои знамёна значительные подкрепления, включая  резервы ополченцев из ближайших городов и селений. Полководец внёс большой вклад в развитие военного искусства. Он создал войско с высокими боевыми качествами и железной дисциплиной. Кроме всего прочего, талантливый теоретик разработал первый в Европе воинский устав. В нём излагались правила поведения таборитов в бою, на марше и на отдыхе, а также описывалась система построения прямоугольных или круглых укреплений из сцепленных повозок. Эти усиленные рвами да фашинами «вагенбурги» в полевых  условиях предлагалось устанавливать по возможности на возвышенностях, опираясь на естественные препятствия, чтобы в критический момент можно было обрушить телеги на неприятеля. При тщательном выполнении рекомендаций на практике грозные снаряды сметали всё на своём пути, сея панику в отрядах интервентов.

Подобные агрессивные заграждения применялись ещё античными стратегами, а потом предводителями гуннов и хазар, половцев и печенегов. Видимо, об этой хитрости степных кочевников просто-напросто позабыли, а Ян Жижка модернизировал древнее изобретение, испытав  его в баталиях. У чеха нашлись и последователи. В России подвижную крепость, названную  «гуляй-город», начали успешно применять на столетие позже. Средневековый опыт пригодился американским переселенцам. Они передвигались по Дикому Западу на огромных фургонах, которые неплохо защищали от набегов индейцев. По сути, экспериментальный и прогрессивный для своего времени тележно-пушечный род войск в двадцатом веке стал прообразом современных бронетанковых соединений. 

Ян Жижка, или по-другому Иоанн Жишка, родился около  1360 года в Троцнове на территории Богемии, которая находилась в сфере интересов Священой Римской империи. В юности сын разорившегося рыцаря, распродав оставшееся от родителей имущество, отправился ко двору Вацлава Четвёртого и стал пажом, но сравнительно безопасное светское существование довольно быстро ему наскучило. В пятьдесят лет дворянин по крови в составе добровольцев пошёл сражаться   против ненавистных крестоносцев. К тому времени выходец из Южной Чехии уже обладал большим боевым опытом, успев много повоевать за пределами Отечества. Он быстро завоевал  авторитет у товарищей по оружию и стал уважаемым лидером гуситов.

Грюнвальдская, или Танненбергская, битва, произошедшая 15 июля 1410 года, оказала огромное влияние на всю дальнейшую общеевропейскую историю. В этом решающем сражении на стороне войск Королевства Польского и Великого Княжества Литовского против Тевтонского ордена сражались чешско-моравские добровольцы. На левом крыле союзной армии, где были разгромлены рыцари венценосного Лихтенштейна, как раз и отличились хоругви под предводительством неустрашимого Яна Жижки. За общеславянскую победу лично он заплатил дорогую цену, в кровавой схватке потеряв  левый глаз. Будущий виртуоз оборонительной тактики, сражаясь под командованием короля Владислава Второго Ягайло и князя Витовта,  приобрёл бесценный опыт и научился планировать крупные операции, что очень пригодилось впоследствии. Кстати, спустя дюжину лет, как бы отдавая долг славянскому братству, из восточных земель на помощь таборитам пришли  русские, украинские и белорусские дружинники, которые 8 лет воевали бок о бок с чехами против крестоносцев.

Есть основания предполагать, что бесприютный Жижка сражался и в битве при Азенкуре, затем участвовал в рейдах венгров на турецкую территорию и отличился в войне англичан против французов, а вернувшись на родину, поневоле возглавил шайку «благородных разбойников», орудовавшую на одном из трактов. Спустя несколько лет он был амнистирован королём и вновь принят на службу, а вскоре примкнул к партии самых яростных борцов с Папским Престолом, став грозой врагов Реформации, продолжавшейся в Чехии всю первую треть пятнадцатого века. Будучи убеждённым сподвижником Яна Гуса, которого в 1415 году признали еретиком  и сожгли  на костре по приговору инквизиции, тёзка непримиримого проповедника возглавил сторонников его идей. Приверженцев национального самоопределения называли гуситами, а их главными требованиями были секуляризация, то есть передача государству огромной земельной собственности церкви, а ещё лишение её политической власти. Разумеется, за такое вольнодумство католики обрушились на Чехию. Начался первый внутриевропейский крестовый поход против протестантов, которые вообще-то тоже были христианами.

Свою первую победу войско под командованием Яна Жижки одержало в начале 1420 года возле  Судомержа, где четыре сотни гуситов, отступавшие от города Пльзеня, успешно отбились от двухтысячного отряда королевской конницы. Вскоре в семидесяти пяти километрах от Праги, на месте старинного Градиште, был устроен  укреплённый лагерь, по-чешски «табор», ныне превратившийся в одноимённый город. Военное поселение стало ядром движения радикальных патриотов, которых с тех пор называли  «таборитами».

В июле того же года восставшие протестанты обложили королевский гарнизон Пражской цитадели, но на выручку осаждённым католикам ринулась отборная армия Священной Римской империи под командованием самого Сигизмунда Первого. Узнав об этом, табориты поспешили на помощь горожанам. Ян Жижка к тому времени стал одним из четырёх гетманов гуситов. Остальные вожди добровольно подчинялись фактическому главнокомандующему. Поэтому он мог без помех планировать предстоящую кампанию. Подойдя заранее к будущему полю боя, народный любимец для активной обороны выбрал обширную вершину Витковой  горы, впоследствии там было основано поселение Жижков, ныне  поглощённое Прагой. На восточном склоне, обращённом к столице, мастеровитые мужики соорудили два деревянных сруба, которые ещё укрепили валами из камня и глины, и выкопали глубокие рвы. Затем они установили свои возы, чтобы  получилась небольшая крепость. Так дебютировало импровизированное укрепление из повозок, которое стало для конников неодолимым препятствием. Первую атаку тяжеловооружённых рыцарей удачно отбили копейщики да цепники. Когда последовал второй штурм, на помощь соотечественникам пришли пражские лучники, до этого наблюдавшие  за ходом боя с крепостных стен и башен. В итоге сражение закончилось полным триумфом четырёх тысяч богемцев, победивших 30 тысяч интервентов. Буквально через три месяца «везучий мститель» снова разгромил крестоносцев при Панкраце и овладел крепостью Вышеград.

В первом крестовом походе участвовали  многочисленные конные рыцари в доспехах и оруженосцы, жаждавшие славы, жуликоватая челядь и мародёрствующие авантюристы со всей Европы. Элиту экспедиционного корпуса составляли крупные отряды властителей Австрии и Баварии, а также курфюрстов Бранденбурга, Кёльна и Майнца, которых поддерживали отборные итальянские наёмники. Они наносили удары по славянам с юга и северо-востока. Только после нескольких позорных неудач немало германских феодалов вместе с вассалами  покинули Чехию. Тогда и сам император Сигизмунд счёл за лучшее уйти в свои наследственные владения.

Летом 1421 года при осаде замка Раби военачальник потерял свой второй глаз,  но продолжал  самолично  участвовать во всех битвах. Его демонстративно перевозили в открытом экипаже, чтобы присутствие вождя воодушевляло ратников. Он как бы озирал театр военных действий глазами своих ближайших помощников и отдавал точные и своевременные приказы.

В январе следующего года у Габра были повержены главные силы европейского рыцарства. Вплоть до Дойчброда велось преследование католиков под руководством Рино Спана ди Озора. Внезапное взятие гуситами города Немецкий Брод ошеломило врагов. Затем крестоносцев постигла ещё одна неудача, когда они окружили походный лагерь таборитов на горе Владарь недалеко от города Жлутиц. В этом бою табориты неожиданно ринулись вниз вместе со своими тяжёлыми крестьянскими телегами. Крестоносцы в страхе обратились в бегство, боясь бесславной гибели под колёсами.

Для решающего  сражения участники Второго  крестового похода собрали огромную семидесятитысячную армию. Однако Ян Жижка во главе двадцати пяти тысяч таборитов решительно двинулся ей навстречу. У города Усти произошло большое сражение. Гуситский полководец в очередной раз применил привычную тактику. Рыцари и на сей раз не сладили с полевой крепостью из пятисот повозок, не избежав крупных потерь  от губительного огня чехов, а успех закрепила контратака гуситской конницы. Несмотря на своё почти трёхкратное превосходство, крестоносцам пришлось отступить.

Чтобы предотвратить новые страдания мирных жителей, Ян Жижка перенёс военные действия на территорию противника. В середине 1423 года он вторгся  в Моравию и Австрию, разрушая всё на своём пути. Перейдя Малые Карпаты, отряды фанатичных протестантов вышли к Дунаю и на полтораста вёрст углубились на территорию Венгрии. Местные феодалы собрали большие силы и  во время рейда постоянно нападали на таборитов, но ни разу не смогли прорваться сквозь подвижные заграждения из повозок. К тому же чехи прямо на ходу столь метко стреляли из пушек, что мадьярской коннице пришлось прекратить параллельное преследование.

К тому времени среди гуситов произошёл новый раскол. Ян Жижка возглавил его левое крыло и основал в северо-восточной Чехии так называемое «Оребитское братство». Малый Табор устроили в Градец-Кралове. Надо сказать, что неустрашимый и волевой полководец был беспощаден к врагам и крайне жестоко расправлялся с изменниками, включая «умеренных пражан». По устным воспоминаниям  очевидцев, больше похожим на предания, за суровую мрачность он  даже получил прозвище «Страшный слепец».

«Лебединой песней» Яна Жижки стала Малешовская битва в июне 1424 года. В этот раз противниками первого гетмана были соотечественники, бывшие союзники по Реформации. Табориты привычно укрепились на вершине горы с пологими склонами и стали ждать. Построившись, чашники пошли на штурм. Когда они приблизились к вагенбургу, на атакующих предателей спустили повозки, гружёные камнями. Колонна неприятеля сразу же пришла в полное расстройство и попала под контрудар легковооружённой  конницы, которая  обычно составляла лишь резерв командующего и чаще всего использовалась в разведке и преследовании отступающих. Довершая разгром, несчастных сограждан обстреляли из бомбард. Бойня завершилась триумфом непримиримых.

В 1424 году опытный гетман занял стольный град, а одиннадцатого октября того же года, находясь в осаждённой крепости города Пржибыслава в центральной части Чехии, заболел и умер во время эпидемии чумы, из-за которой тогда погибали чаще, чем от боевых ран. Так табориты остались без своего прославленного полководца, само имя которого наводило страх на крестоносцев. После смерти вождя безутешные соратники стали называть себя «сиротами», потому что достойного преемника так и не нашлось.

В Священной Римской империи долго не могли забыть впечатляющих ударов простолюдинов. На новую интервенцию титулованные крестоносцы решились лишь после кончины Яна Жижки, да и то выжидали целых два года. Хочется подчеркнуть, что за 15 лет против славянских вольнодумцев было проведено 5 целенаправленных кампаний, осуществлявшихся с благословения католического Папы.

В последней большой победоносной битве у Домажлица на стороне таборитов сражались 50 тысяч мобильных пехотинцев на трёх тысячах повозок и 5 тысяч всадников, которых поддерживали огнём 600 орудий. Хотя во главе  славян уже не было их незрячего командующего, но оставались обученные им талантливые гетманы и умелые бойцы, поэтому Третий и Четвёртый крестовые походы провалились. Опозоренные рыцари были вынуждены  убираться восвояси. Только пятое нашествие окончательно сломило массовое сопротивление сторонников Реформации. Через 10 лет после кончины гения оборонительных сражений Гуситские войны всё-таки завершились поражением протестантов. В битве под Липанами отряды приверженцев антикатолического движения были разгромлены, как ни странно, в конечном итоге принеся Чехии долгожданную государственную независимость.

Вызывает уважение, что благодарные соотечественники не забывают самоотверженного борца с иноземными захватчиками, трепетно сохраняя реликвии минувшей эпохи. Величественные памятники Яну Жижке стоят по всей Чехии, в том числе в Праге и близ Пршибыслава. Крайне противоречивая фигура бедного дворянина не затерялась в мировой истории, а в 1951 году даже выпущена почтовая марка СССР, ему посвящённая. Разумеется, соответствующая статья помещена на страницах «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», а в современных справочных изданиях можно легко найти материалы о Гуситских войнах, только жаль, что они поневоле,  в основном, опираются на враждебные таборитам первоисточники. Чтобы  добыть крупицы достоверных сведений о подвигах великих стратегов прошлого, порой приходится обращаться к сочинениям их злейших недругов. Вот и в случае с победителем крестоносцев подлинные документы вроде бы не сохранились, почему-то отсутствуют даже прижизненные воспоминания соратников или надёжные свидетельства беспристрастных соотечественников, зато уже через 30 лет после кончины слепца в «Historia Bohemica» появилось первое письменное упоминание знаменитого имени. Увы, это вынуждает снова цитировать Пия Второго. Конечно, Папа Римский изобразил славянина варваром, тираном и душегубом, а о смерти народного вождя рассказал образно и смакуя жуткие подробности: «Когда во время болезни его спросили, каким способом он желает быть погребён, он приказал снять со своего трупа кожу, мясо отдать животным и птицам, а из кожи сделать барабан и с ним ходить в бой. Едва услышaв его звук, неприятель обратится в бегство…» Увы, подобное авторитетное утверждение спровоцировало уйму домыслов и гипотез. Что же произошло на самом деле?

Мужицкого маршала похоронили в Чаславе и над местом упокоения повесили его любимую железную палицу. Впрочем, через два века по приказанию очередного императора гробница грозного гетмана была разрушена, но осквернённая могила была уже пуста. Вскоре после этого католики обнаружили некие останки, которые объявили принадлежащими протестантскому полководцу и тут же их сожгли. Однако век назад, на этот раз  чешские патриоты, якобы обнаружили кости необузданного бунтаря, а зарубежная экспертиза подтвердила подлинность находки. Вот только  непонятно, с чем сравнивали образцы и куда они потом делись. Таким образом, судьба бренного тела Яна Жижки и поныне не вполне ясна, к тому же известны попытки скрыть или замолчать истину.

Получается, что львиная доля эпизодов реальной жизни и даже обстоятельства смерти национального героя покрыты мраком непроглядной таинственности. Естественно, с течением времени по этой весомой причине он стал любимым персонажем многих легенд и народной поэзии. Мировая художественная литература тоже не могла обойти вниманием столь привлекательные сюжеты, в частности, злоключения и подвиги загадочного бунтаря изложены Альфредом Мейснером в поэме «Zizka», которая за полтора века выдержала  7 изданий.

«Вальпургиева ночь», порождённая больной фантазией  Майринка, тоже уделила внимание зловещему инструменту: «Перед взором Поликсены вставали истории Гуситских войн, тайком читанные ею в детстве. Вот чёрный Жижка на белой лошади, он в железных латах во главе своего войска: сверкающие полумесяцы кос и колючие созвездия кистеней; растоптанные поля, пылающие деревни, разграбленные монастыри… Она видела, как исполнилось проклятье умирающих «беспутных сектантов» адамитов: «Да ослепнешь ты вовсе, одноглазый Жижка!» Видела гудящую стрелу, которая вонзилась в его единственный глаз; два капитана поддерживают его за руки, он стоит на каком-то холме, вперив взор в непроницаемую бездну своей слепоты, а у его ног в пронзительном солнечном блеске неистовствует сражение; слышала его приказы, подобно серпам косившие вражеские полки; видела смерть, чёрной молнией исходящую из его простёртой руки. И потом, потом настоящий кошмар: Жижка, умерший от чумы — и всё равно, всё равно живой! Кожа Яна Жижки, натянутая на барабан! И трескучий, ужасный лай этого барабана! Он обращал в бегство всех, кто его слышал…»

В очерке «Jean Zizka», опубликованном в 1843 году, Жорж Санд ссылается на письмо Фридриха Второго к Вольтеру, в котором король сообщает, что нашёл в Праге легендарный барабан и привёз его с собой в Берлин.

Тема получила художественное продолжение в романе «Графиня Рудольштадт»: «Порпорина узнала учёнейшего академика Штосса, хранителя кабинета редкостей и библиотеки дворца. Он несколько раз приходил к ней с просьбой разобрать драгоценные рукописные ноты — протестантскую музыку начала Реформации, истинные сокровища каллиграфии, которыми он обогатил королевскую коллекцию…

— Вот этот барабан, — сказал он, — на первый взгляд, не представляет ничего выдающегося. Я даже подозреваю, что он поддельный, и всё-таки этот памятник старины пользуется большой известностью. Несомненно одно — что резонирующая часть этого боевого инструмента сделана из человеческой кожи… Быть может, вид этого необыкновенного предмета вызвал у вас неприятное чувство? Ведь Жижка был страшный злодей и свирепый бунтовщик…

— Возможно, — ответила Порпорина, — но я жила в Чехии и слышала там, что Жижка был великий человек. Память о нём до сих пор так же чтится в его стране, как во Франции чтят память Людовика Четырнадцатого, и чехи видят в Жижке спасителя родины.

— Увы! Нельзя сказать, чтобы он действительно спас её, — с улыбкой возразил господин Штосс. — И сколько бы я ни ударял по гулкой груди её освободителя, мне не удаётся вызвать даже его призрак, который пребывает в позорном заточении у победителя его потомков…»

Владимир Бухтияров