Актуальное интервью
Государство и ВОС – партнеры
Ирина Зарубина
В этом году Всероссийское общество слепых отмечает 90-летие. В течение всей истории организации формировались и поддерживались партнерские отношения государства и ВОС. Об их современном состоянии Ирине Зарубиной рассказал вице-президент ВОС, депутат Государственной Думы Владимир Вшивцев.
– На мой взгляд, самая тяжелая работа – это работа тех людей, которые находятся в контакте непосредственно с каждым членом нашей организации. Это сложная работа, тем более, она недостаточно финансируется. Все это происходит не из-за того, что у нас нет желания, у нас просто на сегодняшний день нет таких возможностей. Встает целый комплекс вопросов, связанных с тем, как удержать финансовую составляющую организации, дать возможность сохранить предприятия, сохранить наши санатории, профинансировать деятельность руководителей, в том числе и вопросы содержания имущества, транспорта, вопросы, связанные с обеспечением связи, с обеспечением деятельности аппаратов управления. Все это настолько сложно, и недопонимание этих проблем, порой приводит к тому, что появляется группа людей, которые говорят о неэффективности работы руководящего состава. Очень легко рассуждать со стороны, следя, допустим, за игрой двух гроссмейстеров. Следящий всегда по уровню выше, например, тех мастеров, которые сидят за доской. Рассуждать легко, а вот сделать как? Тем более в тех условиях, которые в нашей стране на данный момент. Это и вопросы, связанные с санкциями, вопросы развития экономики, это определенный спад, это вопросы взаимоотношения нашей экономики с тем, что нас окружает. Очень много вопросов. Я уже не говорю о том, что процесс формирования бюджета очень сложен. Правительство, пытаясь сократить расходы, делает попытку и подсократить те статьи программ, по которым оказывается поддержка и помощь общероссийским общественным инвалидным организациям.
– Владимир Сергеевич, я читаю лекции в институте «Реакомп» группах председателей местных организаций, обучающихся в «Реакомпе». И председатели в последнее время стали обращать внимание на то, что даже в тех регионах, где достаточно активно муниципальные, областные структуры поддерживали местные организации, в настоящее время наступает изменение отношения к этим организациям. Они говорят, что да, мы вашу работу видим, мы понимаем необходимость вашей работы. Но Обществу слепых, Обществу глухих, Обществу инвалидов выделяется немало субсидий. Поэтому мы будем сокращать вам поддержку по нашей линии. Насколько обоснованы такие заявления? И какая линия поведения должна в этих регионах формироваться у председателей местных организаций?
– То, что орган исполнительной власти на сегодняшний день начинает считать деньги – это правильно. Здесь никто не пытается критиковать их действия, потому что на сегодняшний день задолженность в регионах перед федеральным бюджетом по самым скромным оценкам более двух триллионов двухсот миллиардов, это колоссальнейшие деньги. Если учитывать то, что общий федеральный бюджет составляет 15 триллионов. Разговор на сегодняшний день идет таким образом, что значительную часть полномочий федеральный уровень начинает сбрасывать на плечи регионов. Те, в свою очередь, соответственно, муниципальным образованиям. Полномочий-то много, но они не подкреплены финансами. И здесь-то роль наших руководителей очень высока. Дело в том, что правильное формирование взаимоотношений с органами исполнительной и законодательной власти на местах, правильные трактовки тех предложений, которые формируются в программах, предоставляемых нашей организации, будут давать положительный результат.
Традиционные советы на уровне комиссии, на уровне губернаторов, руководителей муниципальных образований, депутатского корпуса иногда настолько примитивны. Не хочу обижать руководителей ни в коем случае. Есть блестящие просто документы, которые могут быть, в принципе, тиражированными для того, чтобы можно было посмотреть положительный опыт. Но есть и просто уровень примитивный, смысл которого: дайте, и всё, или – вы нам обязаны, и всё. Еще раз повторяюсь, никто никому не обязан, надо исходить из этих позиций. Хотя государство должно ряд положений, закрепленных в Конституции, выполнять, в том числе и по отношению к людям, которые имеют инвалидность. Мы сами должны себя вести более активно, более грамотно, более профессионально при подготовке и продвижении наших предложений. Они должны быть очень взвешенными, грамотными. Думаю, что успех в любом случае будет, даже при всех сложностях, которые складываются с финансированием. Поверьте, по общим цифрам, которые у нас есть, они не уменьшаются. Наоборот, ряд регионов более активно стали работать в направлении привлечения средств.
Есть руководители, которые успешно пользуются непосредственно всеми документами федеральными, региональными и местными, принимаемыми на всех уровнях, которые грамотно подходят к этим документам. Есть ли возможность опираться на законодательную базу? Да, конечно же, есть. Во-первых, закон о социальной защите инвалидов – раз. Закон о коммерческих организациях, который четко прописывает и возможность оказания помощи и поддержки нашим организациям. Все это есть. Но наши руководители, приезжающие на занятия, не всегда относятся тщательно к тому, что им дается на этих занятиях. И здесь-то мы как раз должны ставить задачу перед руководителями региональных организаций, которые набирают актив, направляемый на учебу, – эти люди должны быть заинтересованы. То есть у них должно быть желание. У нас же всегда в первую очередь ставится карьерный рост. Стремление занять какое-то кресло не должно быть основой. Если серьезно относиться к работе, эта работа требует больших усилий. Для всех ты хорошим никогда не будешь, это первое. Второе, эта ситуация – максимум при подобных усилиях влечет за собой большую трату времени, в том числе и личного времени, которое мог затратить на свою семью, допустим, на дачный участок, на свою квартиру, и многое-многое другое. У нас таких общественников, которые на сегодняшний день стремятся как-то проявить себя, показать свою работу, свои возможности, их очень много. Надо просто выявлять этих людей и давать им шанс получения определенного уровня образования для того, чтобы они могли далее как-то использовать свой потенциал. Исходя из этого, люди будут видеть, достоин человек занять место на посту руководителя какого-то уровня, будь местной организации, региональной. Или же это аппарат управления, мы говорим о правлениях, о бюро. В этом направлении надо двигаться. И вы поверьте, что молодежь у нас очень хорошая.
– Хорошая, и среди председателей региональных и местных стало немало молодежи.
– Уровень образования людей становится очень высокий. Я поэтому и опираюсь на ту статистику, которая есть. На встрече с людьми как раз надеюсь на то, что уровень профессиональной подготовки и образования даст возможность более эффективно использовать все возможности, которые на сегодняшний день у нас есть. Это и отлаженные отношения с органами государственной власти, которые в конечном итоге дадут необходимые финансовые средства для того, чтобы мы вели работу, начиная с местной организации, региональной, и далее.
– Общество слепых отмечает свое 90-летие. С вашей точки зрения, насколько больше внимания в этот год стали уделять органы власти нашей организации?
– У нас ситуация развивается ровно. Она складывается из того, что происходит в нашей стране. Сначала развал Советского Союза, надо называть вещи своими именами. Затем дикое либеральное развитие нашей страны, непонятно в каком направлении. Соответственно, наша организация, переходя от той неразберихи, которая была в 90-е годы, удерживала имущество, предприятия, организации на местах, людей, потому что разные же люди. Один предлагает: давайте разбежимся по углам, акционируемся, будем развиваться, как развивается весь мир. А как развивается весь мир? При Советском Союзе наша система трудовой реабилитации была лучшей в мире, и это не просто слова, это реалии. Переход из одного состояния в другое, я говорю о происходящих событиях в нашей стране, накладывал отпечаток и на взаимоотношения нашей организации с органами государственной власти. Потому что первично мы были сами по себе, государство в государстве. Нам дали возможность, на нас как бы сбросили часть полномочий, которые мы сами требуем – дайте, мы будем выполнять это, но вы дайте нам возможность. И вот эта сама система – консервативная, она была немножко обособленная.
Потом жизнь показала, что в новых условиях должны быть другие взаимоотношения. Здесь как раз на первый план встал вопрос, а кто «мы»? А мы – партнеры, потому что государство в полном объеме никогда не сможет выполнить те обязательства, которые на себя берет. Любой документ, будь то Конституция, будь то законодательная база, это предположение, что оно должно быть так. Но в любом случае какая-то группа людей все равно останется непосредственно за кадром со своими проблемами. Если бы этого не происходило, мы бы уже давно жили как в раю или при коммунизме, правильно? Но этого же не происходит. Какая-то часть населения находится за чертой бедности, какая-то часть населения находится в тех проблемах, которые есть на сегодняшний день, это наркотики, алкоголизм и прочее. Я уже не говорю о большом объеме заболеваний. Жизнь складывается таким образом, что и окружающие, и среда, и технологии приводят к большому количеству вопросов, а мы говорим именно об инвалидности. Около 13 миллионов инвалидов в нашей стране. И во всем мире эта проблема тоже очень большая, более миллиарда инвалидов.
И предлагая такую технологию взаимоотношений, мы говорим: «Часть работы мы берем на себя» А эту часть еще никто не оценивал в деньгах. Ведь что такое человек, сидящий один дома? К нему приходит, допустим, групорг. Для человека даже посещения и разговоры иногда больше, чем те деньги, которые могут принести. Мы берем эту часть работы, но нам нужна какая-то помощь. Если мы говорим о создании рабочих мест, о работе предприятий, которые дают возможность инвалиду работать на этом предприятии. Система сложилась таким образом, что было предложено: давайте мы на свободном рынке труда создадим рабочие места. Да, мы пытаемся, показываем цифры, что у нас 30 000 человек работает. Но, с другой стороны, динамика такова, что при сложившемся спаде производства, а мы говорим об экономике нашей страны, соответственно, в первую очередь за борт кто пойдет? Инвалиды. И никто на себя не хочет брать ответственность, не просто создав рабочее место для инвалида, а отвечать еще за этого человека, никто не хочет. Зачем кому-то эти проблемы?
Хотя положительный опыт есть, и положительные есть моменты, которые можно показать. Но, к сожалению, так детально к этим проблемам никто, кроме системы инвалидных организаций, не подходит пока. Мы являемся, в том числе, и законодателями в этой части. Мы заставляем, можно так выразиться, играть по таким правилам, которые уже сложились. Вместе с ними, как бы шлифуя эти правила, отрабатывая эти правила. Я говорю об органах государственной власти и взаимоотношениях с ними организаций инвалидов. Поэтому наша роль большая на сегодняшний день. Первое – принципиально определившись, кто мы. Второе – учитывая наши предложения, которые мы формируем, которые являются основой законодательной базы, принимаемой на сегодняшний день со стороны государства.
– В Государственной Думе сейчас около десяти инвалидов. С их приходом стали больше обращать внимания на проблемы инвалидов в целом?
– Депутатский корпус, который на сегодняшний день находится и работает в этом здании, разный по возрасту, по уровню образования, по жизненному опыту. И, соответственно, когда среди этого депутатского корпуса есть инвалиды, которые своим личным примером доказывают, что мы имеем право на труд, право на отдых и на поддержку со стороны государства, все это заставляет значительную часть депутатского корпуса взглянуть совершенно по-иному на проблемы инвалидов.
За последние три года в корне меняется это отношение. Даже при обсуждении вопросов, связанных с финансированием программ, вопросов, связанных с поддержкой тех или иных инициатив, которые идут от депутатов и представляют интересы крупных общественных объединений, ту или иную группу инвалидов, - все это получает поддержку. Поверьте, есть определенная специфика работы законодательных органов на государственном уровне, это та или иная политика, которую проводят фракции. Очень важно, что наша единая позиция, а мы говорим о консолидации усилий представителей инвалидных организаций, которые находятся в разных фракциях, она дает возможность продвигать наши предложения. Я еще раз повторяюсь, большинство в Государственной Думе у «Единой России». Не имея представительства в этой фракции, очень сложно иногда говорить о тех или иных предложениях, поступающих в том числе, и с нашей стороны. С большей долей уверенности могу сказать, что если бы не было представительства во фракции «Единой России», у нас были бы проблемы с тем бюджетом, который предоставляет правительство. В том числе, в рамках сокращения средств, направляемых на поддержку общероссийских общественных инвалидных организаций в рамках программы «Доступная среда».
– В журнал «Диалог» поступает много вопросов по особенностям реализации программы «Доступная среда». Остановитесь, пожалуйста, подробнее на этом вопросе.
– На сегодняшний день самые главные вопросы, которые нам все-таки удалось решить, я еще раз повторяюсь, это наша совместная работа. Поверьте, это не усилия одного депутата. Если кто-то так думает, это просто иллюзии. Если кто-то так пытается представить картину, думаю, это неправильно. Я уже об этом говорил на заседании Центрального правления, не хочу на этом останавливаться. Нельзя концентрировать внимание только на себе, что я, якобы, это сделал. Нет, это неправильно. Это общие усилия. Формируется позиция, по какому направлению двигаться. Далее эта позиция формулируется в документах. Совместно с органами государственной власти на различных уровнях, начиная от комиссии по делам инвалидов при президенте Российской Федерации в общественных структурах, которые складываются на уровне правительства, в законодательных органах власти: Государственной Думе, наших представительствах на областном, краевом, муниципальном уровнях – все вместе нам дает возможность формулировать эти предложения. Продвигая их, мы достигли результатов. Самое важное – мы сумели убедить руководство страны ратифицировать Конвенцию о правах инвалидов.
Сама Конвенция, международные мировые стандарты по отношению к инвалидам, дает возможность учитывать эти стандарты при формировании всех принимаемых решений на уровне нашей страны. А почему государство, президент, правительство, пошли на ратификацию? Потому что этот документ не является рекомендательным. Это документ к исполнению. Сложно сразу сказать, что у нас все хорошо, мы уже готовы, и мы практически выполняем каждую статью этого документа. Да нет, конечно. Это была самая большая сложность – убедить в том, что этот документ надо принимать, и двигаться к тому, чтобы в значительной части тех статей, которые закреплены, мы подошли к тому уровню, который есть в мире. Поверьте, что и в мире не все так просто. Принимая участие в крупных международных форумах, знаю, что проблемы есть везде, в том числе в разных странах. Это Соединенные Штаты Америки, Германия, Швейцария и так далее, - там тоже масса проблем. Мы убедили руководство страны, что, невзирая на то, что мы в большей части пока еще не готовы, надо двигаться по этому пути. Документ дает нам возможность работать в этом направлении. В преддверии принятия этого документа мы убедили в том, что должна быть государственная программа, потому что бюджет на сегодняшний день – это программный документ.
Принимая государственную программу «Доступная среда», мы активно принимали участие от первой редакции до восьмой, активно работая с Минтрудом в этом направлении, с другими министерствами и ведомствами. Нам удалось вместе принять документ, который, по сути, закладывает хорошую основу для нашей совместной работы, для того, чтобы условия, которые нас окружают, были более доступными. Мы говорим о доступности учреждений, транспорта, информации и так далее. Документ появился. Эта программа уже подкреплена финансами. И она реализовывалась таким образом: 2011-2012 годы – отработка методик, 2013 год – пилотный проект в трех регионах проходил, 2014 год – вопросы финансирования, софинансирования того, что было наработано в течение 2011-2013 годов. Эта программа уже реализуется. Сначала она была на паритетных началах по финансированию, то есть федеральный уровень – региональный 50 на 50. Сейчас это соотношение изменено, 70% берет на себя федеральный уровень, 30% – регион. Пришло понимание, что регионы не справятся с реализацией тех вопросов и задач, которые ставятся в рамках этой программы.
Программа начала работать, мы начали видеть, что есть какой-то результат, что более серьезное внимание началось на уровне и регионов, и муниципальных образований. Было предложено пролонгировать эту программу. На сегодняшний день решение принято, уже есть проект программы до 2020 года, она называется «Государственная программа «Доступная среда» 2011-2020 годы». Почему 2011-2020 годы, потому что в комплексе мы должны учитывать то, что сделано, то, что делается сейчас и то, что будет сделано. Четыре подпрограммы нас интересуют в рамках этого объемного документа.
Первая подпрограмма – это сама доступность к зданиям, учреждениям, к транспорту, связи. Вторая подпрограмма – это поддержка центров реабилитации, работающих на уровне регионов. И создание совместных региональных программ, дающих возможность саккумулировать финансовые средства как раз в рамках тех законодательных актов, которые уже приняты.
Третья подпрограмма – это вопросы, связанные с профессиональным образованием и созданием новых рабочих мест. Четвертая подпрограмма – это развитие вопросов, связанных с деятельностью медико-социальных экспертиз.
Сейчас идет отработка этих документов. И если бы вы видели, у меня на столе только часть этого, здесь где-то страниц 300 лежит. Я как раз занимаюсь прослушиванием этого рабочего документа, который сейчас обсуждается. Мы отрабатываем эти подпрограммы, и, просматривая документы, я понимаю, что значительная часть наших предложений уже учтена. Еще раз повторяюсь, нас очень интересуют вопросы участия в этой программе и подпрограммах органов государственной власти. Значительная доля, в том числе, должна быть уделена участию общественных инвалидных объединений в этой работе. Тот пакетный документ, который мы принимали в Государственной Думе – это вопросы, связанные с внесением изменений в ряд законодательных актов в связи с принятием Конвенции Организации Объединённых Наций о правах инвалидов. Только с нашей стороны просто десятки предложений учтены при принятии этого документа. Вопросы, связанные с законодательной базой и предоставлением социальных услуг населению Российской Федерации, тоже были учтены. Это совместная работа, которая на сегодняшний день приносит определенные плоды.
– А тот опыт, который был получен в пилотных регионах, существенно отражен в новых документах?
– Реализация этих проектов дала возможность обсудить ряд проблемных вопросов и внести изменения в ряд документов, которые отрабатывались. И в те методики, которые были предложены. То есть – не разом принимать какие-то решения для всех регионов сходу. Даже предложенная политика вызывает массу вопросов. Я, может быть, высказываю какую-то крамольную мысль, но наша настойчивая позиция приносит порой не очень хороший результат. Заходя на вокзал, укладка этой плитки, по нашему настоянию, кстати. Мы давим, люди выполняют, но эффект от этого нулевой. Эту работу можно было, используя международный опыт, проводить совершенно иным путем. Я зашел на Казанский вокзал, балансирую просто по этой плитке.
– Да, особенно на каблуках знаете, как тяжело ходить.
– А Я, мужчина, в своей обуви балансирую, а женщина как? И зачем было это делать, настаивать на этом? Мы-то говорим о том, что у нас должен быть минимум, но этот минимум должен быть эффективен. Это совместная трата выделяемых государством средств, в том числе и тех компаний, которые участвуют в этой работе. Но эффективность должна быть высокая. Мы же идем по другому пути, пытаемся затратить максимум и получить минимум. Не надо этого делать. Вопрос нашего представительства в виде тех экспертов, которые, тыча пальцем, говорят: «А должно быть вот это так», порой приводит к отрицательному результату. А это накладывает отпечаток, в том числе и на оценку того, чем мы занимаемся в целом.
– Владимир Сергеевич, мой следующий вопрос по экспертам. Сейчас их появилось много, они проходят сертификацию, но в разных организациях. А большинство наших экспертов вообще не сертифицировано. Они входят в комиссии, принимают решения. А несут ли они ответственность за те решения, которые с их участием принимаются?
–Прежде всего, если мы принимаем решение о том, что должна учитываться доступность. Наша с вами задача совместно с органами государственной власти участвовать в формировании тех документов, которые определяют правила игры. Мы говорим о стандартах, то есть – СНИПы, ГОСТы, которые есть. Здесь должна быть наша активная работа. Если у нас есть эти документы, то при формировании любого технического задания наше участие должно быть заложено. Оно формируется, и мы участвуем в формировании этого технического задания. Мы отрабатываем документальную базу таким образом, что при формировании документа необходимо участие и представительство общественности. Когда реализуется сам проект, мы не должны вмешиваться в его реализацию. Потому что по документам, которые мы уже отработали, любой проект должен подразумевать раздел доступности. Если в проекте есть этот раздел, то он как раз базируется на техническом задании с учетом и наших предложений. И когда происходит сдача объекта, здесь можно посмотреть, а правильно ли это сделано, но не более. Мы же пытаемся влезть на каждом этапе, указывая, что это не так и должно быть совершенно по-другому. Сколько людей столько и мнений. А говорить о сертификации, – взять хотя бы меня, инвалида первой группы. Какой из меня эксперт? Люди свободно говорят: «Я эксперт, я больше знаю, чем знают окружающие». Я бы не стал заявлять так громко и в такой формулировке. Все-таки надо к этому делу относиться более по-государственному, я бы сказал. Амбиции должны быть отброшены. Только с этих позиций, если мы так будем подходить, мы можем что-то сделать. Иначе, еще раз повторяюсь, мы будем совершать большие ошибки, из-за которых, в свою очередь, само общество будет относиться к нам по-прежнему с каким-то маленьким негативом. Мы же призываем, чтобы общество относилось благосклонно, понимая, что есть определенные проблемы. Но мы не должны создавать сложностей и трудностей для окружающих, настаивая на чем-то своем. Это тонкая грань, и все эти вопросы должны быть серьезно сбалансированы.
– И этому тоже надо учиться.
- Конечно, конечно. Я не говорю, что мы не должны иметь институт экспертов, ни в коем случае. Но если мы настаиваем на этом институте, то люди, которые занимаются этими делами, должны быть профессионалами. И физически все-таки какая-то возможность у этих людей должна быть. Мы говорим о том, что человек должен немножечко видеть, правильно?
– Или хотя бы, чтоб с ним был рядом зрячий эксперт.
– Да, или хотя бы зрячий эксперт. Но, еще раз повторяюсь, только на базе тех документов, которые отрабатываются с нашим участием, с учетом того жизненного печального опыта, который у нас есть, только в одном случае – у нас должны быть для этого первичные документы.
– Это основа основ.
– Основа основ, да.
– Владимир Сергеевич, следующий блок вопросов, который поступил в журнал «Диалог», касается обеспечения техническими средствами реабилитации.
– Моя позиция такова, я думаю, она точно такая же, как и у многих инвалидов. Мы живем в XXI веке, и тот перечень ТСР, который на сегодняшний день есть на федеральном уровне, конечно, должен меняться. Мы отлично понимаем, что в нем должны быть компьютеры, смартфоны, какие-то возможности для того, чтобы, используя их, у нас был какой-то электронный носитель, дающий возможность хранить большой объем информации и пользоваться ею. Я говорю об электронных цифровых диктофонах. Мы должны иметь оборудование, позволяющее нам самостоятельно передвигаться. Мы говорим о средствах, позволяющих иметь навигацию. Техника продвинулась так далеко, что на сегодняшний день одно устройство уже позволяет саккумулировать в себе значительную часть наших предложений. Может быть, мы должны пойти по пути, что часть оборудования, которое сейчас есть и предоставляется в рамках ТСР, можно уже закладывать в одно устройство. Это будет дешевле, эффективнее.
– Тем более что опыт показал: и люди старшего возраста могут освоить эти устройства.
– Да. Если, например, у меня на столе стоит «Сара», считывающее устройство, которым я пользуюсь и получаю возможность прослушать большой объем информации, имеющейся на печатных носителях. С другой стороны, есть смартфоны, которые позволяют это делать.
– Если сравнить по объему финансирование, затрачиваемое на обеспечение инвалидов по зрению техническими средствами реабилитации и инвалидов другой категории, то вряд ли у нас они более дорогостоящие.
– Конечно. Давайте возьмем следующее: для того, чтобы обеспечить мою работу на сегодняшний день на уровне Государственной Думы, Государственная Дума должна затратить сотню тысяч рублей. К примеру, за тот же прибор «Сара» заплачено более 40 тысяч рублей. Прибор с речевой программой, обошелся в 60 тысяч, с учетом, естественно, программного обеспечения. Это уже получается более 100 тысяч. А оборудование, которое позволяет распечатывать по Брайлю информацию, обойдется примерно от полумиллиона до 600 тысяч рублей. Хотя, еще раз повторяюсь, вопросы, связанные с доступностью к информации можно было саккумулировать в одном смартфоне.
– Плюс маленькая брайлевская строка.
–Я, допустим, на слух воспринимаю. Это можно все саккумулировать в объеме где-то 15-20 тысяч рублей. Мы должны на таких примерах показывать, что кому-то, конечно, требуется больший объем. Но кому-то может быть достаточно объема 15-20 тысяч рублей.
Здесь дифференцированно нужно подходить. Когда отрабатывается любая программа реабилитации, ею должен заниматься не врач. На чем мы тоже настаиваем: что медико-социальная экспертиза – это не только возможность сказать, что у тебя какая-то группа, а посмотреть, а какие проблемы есть у тебя. Здесь должен заниматься реабилитолог, посмотрев комплекс вопросов, связанных с тем, что ты можешь на сегодняшний день, и что возможно сделать для того, чтобы ты мог быть адаптированным. Это все закладывается в программу. Она должна учитывать особенности самого человека. Или ему достаточно 15-20 тысяч, или ему необходимо 300-500 тысяч рублей. Это вместе давало бы возможность более эффективно использовать бюджетные средства. И, с другой стороны, дать большую возможность человеку.
– А насколько реалистичны такие пожелания?
– В любом случае жизнь заставляет нас считать. Если ранее принимаемый закон по предоставлению льгот касался всех, мы просто говорили: эта группа должна получать вот это – и всё. Независимо, кто получает 15 тысяч, а кто получает полмиллиона рублей, все одинаковы. Сейчас немножечко технологии будут меняться. Конкретно смотря по человеку, по его возможности, по его достатку, я думаю, это правильный подход.
– А достаток тоже будет учитываться?
– Думаю, да, по определенным вопросам.
– Наверное, переход на новую классификацию тоже поможет.
– А мы и настаивали на том, что должны все-таки подходить к определенным международным стандартам. Не все необходимо брать за основу, потому что у них тоже наворочено порой столько, что трудно разобраться. Если брать их классификацию, по их классификации у нас будет не 14 миллионов, а 40 миллионов инвалидов. Здесь тоже нельзя все брать скопом, ни в коем случае. Мы говорим о том, что на сегодняшний день у нас тоже есть определенные вопросы. Например, общие заболевания. Что такое общее заболевание? Все, что возможно. Есть проблема – давайте подведем под общее заболевание. Для общероссийской организации, а мы говорим об организации инвалидов по зрению, важно все-таки определить тех людей, которые имеют проблемы со зрением. Это в первую очередь. И вести работу по этому направлению. И эта классификация, которая на сегодняшний день формируется, и будет иметь все-таки узаконенные какие-то перечни документов с закрепленными в них вопросами. Для нас это важно, потому что снимается ряд вопросов. Это членство во Всероссийском обществе слепых, это вопросы, связанные с формированием индивидуальных программ реабилитации, в том числе перспективных. Потому что инвалид третьей группы, это недалекая перспектива второй группы.
– Но у нас есть и инвалиды по общему заболеванию, которые фактически слепые. Им когда-то поставили первую группу по общему заболеванию, они так с ней и живут, не получая необходимых незрячему технических средств реабилитации.
– Вопросы, которые сейчас снимаются в результате принимаемых документов для нас – это, конечно, определенное благо. Это возможность решить проблему большого количества людей, и мы настаиваем на этом. Хорошо, что нас услышали
– А принятие Конвенции о правах инвалидов затрагивает многие законы? И серьезные ли изменения они претерпят?
– Принимая на себя обязательства по формированию существующих в мире стандартов, мы учитываем передовой опыт, который там есть. Еще раз повторяюсь, не везде все прекрасно. Мы должны брать лучшее, не слепо копируя что-либо. Получается так, что мы пытаемся с одной системы перетянуть на себя что-то, а, к сожалению, это не приживается, потому что и там допущены серьезные ошибки. И это коснется всей законодательной базы Российской Федерации. Условия, в которых проживает инвалид, – границ для инвалида не должно существовать вообще. В то же время мы не должны на этом этапе настаивать, что мгновенно должно быть все изменено. Конечно, это большой пласт работы, который займет значительную часть времени. Это не один год, на это потребуются десятилетия.
Во всяком случае, есть уже вопросы, которые дают определенное чувство оптимизма, что мы движемся в правильном направлении. Меняется отношение людей, проживающих в нашей стране, к инвалиду. Все-таки что-то мы сумели сделать. Не само государство вдруг обнаружило, что все это есть, а сама проблема была саккумулирована людьми, объединенными в те структуры, которые являются общественными объединениями инвалидов, она подталкивает государство к решению этих вопросов. Это как раз наша взаимная работа. Это очень дорогого стоит.
Обращаясь к читателям, хочу высказать такое пожелание. Никогда нельзя оценивать все происходящее вокруг с точки зрения какой-то одной категоричной позиции. «Моя позиция такова, и не может быть какой-либо другой позиции». Жизнь настолько многогранна и количество проблем, которые стоят перед нами, оно заставляет оценивать все происходящее с разных точек зрения. Например, оценивая деятельность того или иного человека, в частности, иногда просматриваю интернет. Такое бывает, я тоже интересуюсь. Есть вещи, которые выливаются на обсуждение, на суд людей, человеком, который, допустим, жизни никогда не видел. Я человек психологически хорошо подготовленный, и работа в разведке дала мне очень многое. Но когда читаю, жалко становится самого человека, который это пишет. Тут самое интересное, что часть людей пытается еще обсуждать эти вопросы. То есть один безумный написал, и часть пытается оценивать это. Нельзя этого делать.
Очень сложно оценивать деятельность руководителя. Я, например, никогда не пытаюсь оценивать деятельность президента страны, потому что я понимаю, что ответственность настолько высока, и объем проблем настолько огромен, что это, я считаю, просто бессмысленно даже делать, и весьма некорректно. Такая же ситуация по отношению к руководителям нашей организации. Есть ли ошибки? Наверное, они есть и без ошибок не бывает. Ведь мы находимся в сложнейшей ситуации. Те или иные решения, не всегда, допустим, нам нравятся. С другой стороны, чтобы исправить допущенные ошибки в принимаемых решениях, мы же делаем очень многое, чтобы снивелировать хотя бы возможные потери, которые у нас могут быть. Поэтому оценка деятельности того или иного человека все-таки не должна быть с какой-то одной позиции. Хотя каждый человек имеет свое мнение, ради Бога, никто на него не претендует. Мы-то говорим о том, что более трезво к этому надо подходить. С точки зрения уважения мнения того или иного человека, понимание того, что мы делаем единое дело и это не всегда просто, может дать нам возможность продвигаться дальше. Поэтому еще раз призываю к тому, что мы должны очень уважительно относиться к этому. Только тогда мы чего-то можем добиться, все вместе.
Соответственно, если говорить о нашей дальнейшей деятельности, она должна быть направлена на хорошие, плотные взаимоотношения с органами государственной власти. Наши руководители должны быть подготовленными, образованными людьми. Потому что когда ты приходишь к руководителю того или иного уровня, ты должен не только говорить о своих предложениях, «я хочу вот это», должен еще и обосновать, почему. И что влечет за собой твое предложение, и на какую законодательную базу оно опирается. Государство сейчас, поверьте, обращается к нам практически по любому вопросу в части, касающейся изменения всех документов, которые есть. Начиная от законов, и заканчивая ведомственными документами, принимаемыми налоговыми, министерствами, теми или иными государственными компаниями. Я считаю, это правильная и положительная тенденция.