Не нужно останавливаться!

Интервью-портрет Дмитрия Балыкина

Евгения Сосновская

Автор рубрики «Юридический навигатор» тотально незрячий и слабослышащий юрист из Нижнего Новгорода Дмитрий Балыкин не любит много говорить, о том, как трудно инвалидам в нашей стране. Он просто пытается жить обычной жизнью и помогает это делать другим. Сегодня за его плечами – сотни консультаций, юридическое сопровождение дел в судах, реализованные проекты. А еще он мечтает больше путешествовать и осваивать интересные хобби. С Дмитрием беседует Евгения Сосновская.

 -  Дмитрий, Вас все знают как юриста,  ведущего радиопрограмм,  просто успешного человека.  Сегодня мы поговорим именно о Вас: о Вашей жизни,  Вашей биографии, может быть о чём-то, что Вас интересует кроме Вашей основной трудовой деятельности. Начнём с классики, то есть с Ваших школьных лет.

 -  Я обучался в школе для слепых и слабовидящих в Нижнем Новгороде, а конкретно - с 1987 по 1999 годы.

 -  И тогда у Вас уже были проблемы и со зрением и со слухом, или только со зрением?

 -  Со зрением у меня проблемы с рождения, со слухом я думаю так, что они начинались, но признавать это мне, наверное, не хотелось в глубине души.

- А чем в школе интересовались? К чему Вы себя готовили?

 - Если говорить в плане предметов,  был больше гуманитарный уклон: история, география, литература. Когда-то планировал поступить на исторический факультет, но потом передумал. Если говорить о хобби,  меня увлекало радио, я в частности знаю азбуку Морзе.

- Почему Вы её освоили? Просто потому, что это было Вам интересно?

 - Это было интересно. У нас был такой кружок,  и мы с друзьями туда ходили, а потом всё-таки общения какого-то хотелось, а там можно было через микрофон связываться с другими радиолюбителями и телеграфом  при помощи азбуки Морзе, что обеспечивало большую дальность.

 -  А ещё чем-то увлекались в школе?

 -  Меня ещё интересует спорт: футбол, хоккей. И книги. Больше-то особо ничем не интересуюсь.

 - Окончили Вы школу и перед Вами, как и перед всеми молодыми людьми, встала необходимость выбирать дальнейший жизненный путь. И Вы решили стать юристом.

 - В начале я ничего не решал, уехал в город Лысково Нижегородской области и устроился на УПП в Лысковский филиал ООО «Автопровод». Работал упаковщиком, а потом  думал, что надо  как-то определяться, и  решил, что буду поступать на заочное, был выбор между юридическим и историческим, в последний момент передумал и решил, что буду поступать на юридический. Почему так получилось? Мне показалось, что  историческое образование несёт в себе мало перспектив в плане дальнейшего трудоустройства.  Что касается юриспруденции, то проблема в том, что юристов много, но мы уже в школе видели, как развиваются компьютерные технологии, хотя в то время они были в зачаточном состоянии.  Что-то подсказывало, что лет за пять это разовьётся до более  серьёзного уровня и будет больше возможностей найти работу.

 -  А какое это было время, когда Вы поступали в институт?

 -  Это был 2000-ый год. А компьютер у меня появился в 2003 году.

 - Проблемы были при поступлении? Или Вам легко всё далось, никто не сопротивлялся в комиссии?

 - Небольшое сопротивление было, касалось оно справки об инвалидности, потому что в ней было указано, что я могу работать в системе ВОС. А требовалось это всё откорректировать. Не понравилось, что может обучаться с предоставлением спецусловий. Немножко посопротивлялись-посопротивлялись и приняли.

- Годы работы на предприятии… Какой опыт Вы получили от этого периода жизни?

 - Я работал на «Автопроводе» пять лет – с 1999 по 2004 годы. Прежде всего, это опыт  самостоятельного проживания без родителей. Я не могу всё рисовать в чёрном цвете.  Работа была однообразная –  целую смену упаковываешь  автопровода. Один день похож на другой,  я понимал, что  оттуда когда-то уйду. Это в какой-то степени научило меня ценить то, что ты имеешь, потому что то предложение, которое мне было сделано по работе в 2004 году, по деньгам, прямо скажем, проигрывало тому, что было на предприятии, но я всё равно после некоторых раздумий согласился, потому что надо было с чего-то начинать.

 -  Это  было что-то связанное с юридической деятельностью?

 - Это была работа в Нижегородской общественной организации инвалидов-колясочников «Инватур» помощником юриста. Я уже созрел к окончанию четвёртого курса для поиска работы,  как раз в то время организация «Инватур», в которой я и сейчас работаю, проводила конкурс «Ключ к успеху» среди студентов с различными формами инвалидности.  Я как-то, видимо, засветился, и мне предложили поработать в этой организации.

 - Навыки самостоятельного передвижения по улице, навыки самообслуживания Вы получили в институте, или ещё раньше?

 - Что касается самостоятельного передвижения, надо отдать должное и сказать спасибо нашей нижегородской школе для слепых и слабовидящих. Всё-таки у нас работает квалифицированный педагог Венедиктова Марина Васильевна, которая хорошо обучает ориентировке, поэтому навыки изначально сформировались уже тогда.  В 2000 году перед поступлением в университет у меня была возможность съездить в Волоколамск. Это тоже был достаточно интересный опыт хотя бы даже в плане того, чтобы сравнить, как обучают ориентировке здесь и как обучают ориентировке там.

- И как, есть разница?

 - После Волоколамска  я стал больше обращать внимание именно на технику пользования тростью. Мне мама сказала, что я стал ходить более осторожно. У Марины Васильевны подход  правильный, но  достаточно жёсткий в том смысле, что если ты учишься уже в классе десятом, она может сказать, что ты идёшь на остановку, просишь, чтобы тебя перевели через дорогу, добираешься до остановки, садишься в транспорт, доезжаешь до такой-то остановки, я тебя там жду.  Она идёт  в двадцати метрах непонятно где, наблюдает. Здесь  по-другому, а  ещё нюанс был в том, что у нас в группе было два преподавателя в Волоколамске, и одна из них  тотально незрячая Татьяна Владимировна Усачёва. Отличие  ещё в том, что  Волоколамск меньше, чем Нижний Новгород,  и, повторюсь, мне мама сказала, что я стал ходить осторожнее, меньше пропускать препятствий. Я и сам это заметил.

 - А в школе сопротивлялись обучению ориентировке?  Я, например, сопротивлялась очень сильно, и говорила, что никогда  эту трость не возьму и не буду с ней ходить.

 - Такого, чтобы никогда, не было.

 - В институте Вы уже могли спокойно добраться до места учёбы, проблем не было никаких?

 -  Какое-то время мама со мной ездила, но вообще особых проблем  с ориентировкой не было.

 -  А мама отпускала спокойно, или переживала, как многие родители?

 - Мама – это мама, всегда сложности свои есть, приходится их как-то решать. В школе, конечно, были некоторые моменты, когда она не хотела, и потом тоже. Но сейчас, благо, появились мобильные телефоны, есть возможность позвонить, успокоить, это всё решаемо.

 - Когда начался процесс обучения в вузе, Вам это легко давалось, или были сложности?

 - Мне это давалось гораздо легче, чем в  вуз  поступить, потому что пришлось всё равно готовиться с репетиторами  по иностранному языку. У нас последние два года в школе его не было, а  по русскому языку пришлось заниматься с моей учительницей Татьяной Владимировной Бутенко из школы-интерната,  писать диктанты, тренироваться. Диктант – он был  главным опасением, потому что рассказывали всякие ужастики про  серьёзные требования, про  сильные тексты вплоть до того, что даже провели эксперимент. Когда разгорелся скандал по этому поводу, пригласили десять учителей по русскому языку и дали этот диктант, так написали нормально только четверо.  Видимо,  в то время было немножко полегче, после этих скандалов, так что диктант вместе с творческой работой я осилил. А обучаться было не так уж сложно. Первый курс вообще для меня был довольно лёгким. Видимо, была сильная основа знаний по гуманитарным предметам, потому что такой предмет, как «Человек и общество» в школе был, а здесь это называлось «Социальная философия» - многое перекликалось.  История государства и права, отечественная, зарубежная –  если есть сильные знания по истории, всё равно это помогало. Теория государства и права –  там некоторые элементы, касающиеся государства, были в курсе географии. Поэтому тут больших проблем не было. Может быть, возникли некоторые сложности, когда со второго курса пошли спецпредметы, но я к ним адаптировался к моменту экзаменов.

 - А как адаптировались к учёбе?  Это был диктофон? Или по Брайлю лекции писали?

 - В основном,  это был диктофон. Поскольку я учился заочно, у меня потом было достаточно времени, чтобы сделать конспект.  Я потом переписывал по Брайлю.

 -  А преподаватели адекватно к Вам относились, или какие-то были проблемы?

 - Пара случаев была, когда, может, не хотели разрешать, но так, чтобы мне категорически запрещали – я такого не помню.

 -  А как специализацию выбрали?

 -  В плане специализации у меня вопросов не возникало, потому что я понимал, что я не смогу работать в полиции, например, значит уголовно-правовая специализация для меня не вариант, а государственно-правовая тоже вряд ли.  Я, конечно, думал о том, что, может быть, когда-то пойду в науку, ещё что-то, но  все-таки гражданско-правовая была более практическая,  я выбрал именно её.

 - Сдали госэкзамены, диплом получили, и нужно было как-то в жизни определяться.  В институте к Вашему основному заболеванию прибавились ещё проблемы со слухом, я так понимаю?

 - Верно, да.

 - Сильно это Вас выбило из колеи?

 - Проблемы-то были ещё в момент моего поступления. Я это осознавал,  на семинарах и  лекциях старался  садиться за первые парты, чтобы мне было всё слышно, но потом стало понятно, где-то курсе на втором, что слышно все-таки  не всё, а если слышно не всё, значит надо подбирать слуховой аппарат. Я его подобрал первый раз. Это был аналоговый аппарат швейцарского производства, он был совершенно неудачным. Причём специалисты наши, сурдологи нижегородские, вели себя  тоже довольно странно, говорили, что  «ты к аппарату просто не привыкаешь, надо его больше носить».  На  самом деле, когда мне показали цифровой аппарат, спустя несколько месяцев, германского производства фирмы «Сименс», я понял, что дело, всё-таки не в этом, а в том, что тот аппарат был не для меня, потому что здесь звук был естественным, живым, а там он был как в телефоне.  Тут уж привыкай-не привыкай – без вариантов. Я понял, что мне надо купить во что бы то ни стало именно аппарат от «Сименс», стоил он где-то двадцать девять тысяч рублей,  по тогдашнему курсу это больше тысячи долларов.  Мне немножко помогли на предприятии, часть денег я получил в счёт компенсации за тот аппарат, который мне могли бы предоставить, но от которого я отказался,  так  я его приобрёл в 2003 году. В принципе  проблем больших каких-то не было. Единственное, что аппарат был один, а не два,  это было всё равно лучше, чем ничего.

 - Юридически слепоглухих людей на МСЭ определяют по какой-то одной категории: либо это глухота, либо проблемы со зрением.  Человеку же нужны, например, брайлевская строка,  или трость и слуховой аппарат. Что предусмотрено у нас законом?

 - Такой причины инвалидности, как слепоглухота, у нас в официальных документах пока нет, хотя в приказе 664Н, о котором мы тоже говорили в рамках «Юридического навигатора», всё-таки такая причина появилась. Именно диагноз, который обуславливает определённую количественную оценку.  Причина инвалидности, скорее всего, будет по наиболее выраженному нарушению: по зрению или по слуху. Это сложный юридический вопрос, потому что в принципе нет препятствий к тому, чтобы технические средства были выписаны в связи с ограничениями жизнедеятельности по нарушениям и зрения,  и слуха? Есть  приказ 998н, который определяет показания, противопоказания при обеспечении инвалидов ТСР. Либо эти показания есть, либо этих показаний нет. Я думаю, таких проблем быть не должно. Можно, конечно, говорить, насколько этот приказ совершенен, он не учитывает некоторые случаи. Можно говорить о компетентности сотрудников, специалистов учреждений медико-социальной экспертизы. Но с точки зрения выписывания технических средств, если показания есть, то инвалидность может быть по зрению, а они могут быть выписаны и с какими-то другими заболеваниями, почему нет?!

 - То есть,  человек может получить (если  ему нужен) слуховой аппарат?

 -  Да, может.

 - Это уже радует. Теперь перейдём к Вашей дальнейшей биографии. Получили  Вы диплом, и нужно было где-то работать. У Вас уже был договор с организацией «Инватур»? Вы с ними   сотрудничали?

 - Совершенно верно. Я начал работать в организации «Инватур» в августе 2004 года (как раз одиннадцать лет), и до сих пор там и остаюсь. В начале я не очень понимал, чем эти люди занимаются. Все что-то бегают, что-то пишут, как-то всё было непонятно. Потом  стал больше понимать специфику именно защиты прав людей с инвалидностью,  стал в неё глубже погружаться, но у меня обозначилась другая проблема. Я  ещё учился на пятом курсе, и, например, когда ты работаешь на УПП,  не особо загружаешься, в том смысле, что семь часов отработал, два часа поспал и  три часа можешь в день учиться спокойно, то здесь проблема была в том, что мозг был основательно занят информацией по работе, которая несколько отличалась от того, что мне приходилось учить.  Пришлось просто  взять себя в руки, что как-никак, университет всё равно надо закончить. Я его закончил летом 2005 года с красным дипломом. Так получилось,  что кого-то призвали в армию, кто-то ушёл сам, и в 2005 году мне, по сути дела, эту юридическую группу «Инватур» пришлось возглавить.

 - Чем Вы занимаетесь в этой организации? Какие Ваши функции?

 - Прежде всего, юридическое консультирование, оказание помощи людям с инвалидностью, составление документов. Иногда бывают судебные дела, какая-то аналитика законодательства, касающегося инвалидов. Постоянно приходится следить за новыми документами, за их проектами тоже, как-то на это реагировать. Мы сотрудничаем с московской региональной общественной организацией инвалидов «Перспектива», в которой создана коалиция, объединяющая юристов из многих регионов, что позволяет  обмениваться опытом, информацией. Это позитивно, безусловно. Вообще я могу сказать, что те, кто работает в некоммерческих организациях, –  в любом случае специалисты широкого профиля, потому, что приходится и грантовые заявки писать на предоставление нам какого-то финансирования. Пресс-релизы я научился писать в ходе  работы в «Инватуре».

- А в суде случалось чьи-то интересы представлять?

-  Да.

 - Сложно было Вам присутствовать на заседании, потому что это  мучительно и долго, как мне представляется. Нужно быть в курсе ситуации текущей, то есть документ какой-то посмотреть или  как-то отреагировать на то, что происходит. Как Вам было в этой ситуации?

 - Дела бывают различной сложности. Вообще говоря, и первое моё судебное дело досталось по наследству от других юристов в «Инватуре». Была у нас такая клиентка, девушка с эпилепсией, Оксана Язева, с которой МСЭ снял инвалидность.  Там была ситуация запутанная, связанная с тем, что она обучалась в вузе, потом, так случилось, что, видимо, от неё потребовали каких-то денег. Это косвенно можно утверждать. Это узнал я потом, когда мы пытались инициировать жалобу в Европейский суд по правам человека. Она рассказала, что декан пришла, сказала: «Кому нужны дополнительные занятия, подходите». Она подошла, ей, видимо, намекнули, что что-то надо принести. А ещё во время сессии она заболела, и в результате сессию она не пересдала. Её отчисляют за академическую неуспеваемость, но суть была даже не в этом.

Суть в том, что она потом пытается перевестись в другой вуз. МСЭ уже не рекомендует ей учёбу в индивидуальной программе реабилитации, в результате чего она не может поступить по льготе. Девушка пишет жалобу, в которой были такие строки, что: «Я считаю, что я могу учиться в любом вузе», а ей МСЭ просто снимает инвалидность. В результате мы пытаемся это решение обжаловать. Это было моё первое судебное дело,  и первый суд мы выиграли. К сожалению, областной суд вернул это дело на новое рассмотрение, и потом мы его проиграли. У нас были там вопросы некоторые по части справедливого судебного разбирательства, потому что не была назначена экспертиза, не были учтены некоторые моменты, на наш взгляд, которые были важны. Мы нашли юриста, составившего жалобу в Европейский суд по правам человека, поскольку это всё-таки дело такое сложное.  К сожалению, прождали шесть лет – ничего не получили.

Вернусь конкретно к специфике работы в суде. Конечно, нам, на мой взгляд,  сложно работать с теми делами, где много документов. А если Вам принесли ещё документ рукописный, или много рукописных документов, то, конечно, незрячему юристу нужен секретарь.

 -  Ассистент.

 - В моём случае, всё-таки, накладывало отпечаток еще и нарушение слуха. Бывают какие-то дела, где мало работы с документами – скажем, взыскание морального вреда.  У нас был случай, когда права инвалида-колясочницы, сотрудницы нашей организации «Инватур», были нарушены Российской железной дорогой, так как ей не был предоставлен спецвагон.  Документов не так много,  я провел  суд по возмещению морального вреда. И некоторые другие  процессы. А вот, например, в позапрошлом году было жилищное дело, довольно сложное. Я понял, что один его вести не смогу, и мы подключили к этой работе адвоката по обоюдному согласию. Проблема в том, что надо  быть готовым к любым неожиданностям со стороны ответчика. А когда это ещё госорган,  надо быть готовым вдвойне. Я просто понял, что надо подойти к этой ситуации более ответственно, потому что если проиграем не дай Бог из-за того, что я переволнуюсь, или я что-то не расслышу, человеку (а она инвалид-колясочница), которую сняли с учёта жилищного без достаточных оснований, просто придётся всю жизнь жить на седьмом этаже с общими удобствами и без каких-либо перспектив эти жилищные условия улучшить. Было чёткое понимание, что так нельзя, надо подойти к делу более ответственно. Где-то и визуальный контроль необходим документов, выстраивание взаимодействия с судьёй, поэтому я решил, что нам нужен адвокат, и мы  вдвоём представляли эту женщину.

 -  А вообще ассистент есть у Вас? Кто с Вами на заседания ходит? Зрячие?

 -  Ассистента постоянного нет. Поскольку у нас некоммерческая организация, есть проблемы непостоянного финансирования. Проекты – они то есть, то нет. Мы привлекаем студентов, конечно.  В плане работы были как удачные студенты, так и не очень удачные. Первые иски, особенно когда мы сами подавали… получилось так, что всё-таки самый лучший ассистент – это моя мама. Она видит ошибки, видит опечатки, и мы с ней всё исправляли быстрей, как ни странно.

 -  Расскажите ещё о Вашем участии в других проектах как юриста?

 - Это радио «РАНСиС». С 2009 года  у нас стартовала программа «Юридический аспект». Это программа, в которой, во-первых,  я работаю как юрист,  во-вторых,  это где-то и журналистика, потому что я не только сам подготавливал какие-то материалы, но и записывал интервью с разными людьми. До 2011 года эта программа просуществовала, потом был творческий отпуск на некоторое время. Потом мы эту программу возобновили, а также появились другие интересные проекты с «РАНСиС». Они не юридические. Это, в частности, «Музыкальный глобус». Помимо всего прочего, я люблю различную музыку, и в рамках этого проекта я стал рассказывать о чем-то интересном. Это даёт возможность расслабиться, где-то забыть о работе.

 -  Увлекает радиожурналистика?

 - В какой-то степени да, хотя я с журналистами стараюсь последнее время общаться  по минимуму именно по деятельности «Инватура», так как считаю, что в организации должен быть специальный человек, который выстраивает  взаимодействие со средствами массовой информации, потому что бывают искажения, бывает, что проходит материал  не так, как тебе хотелось бы. Мне просто порой не хочется нести за это ответственность. Когда программу делаю я сам – это  другое дело. В 2013 году  начал сотрудничать с нижегородской региональной общественной организацией родителей детей-инвалидов по зрению «Перспектива», которую возглавляет Ирина Германовна Сумарокова.  Мотивация такая, что «Инватур» хоть и оказывает помощь инвалидам всех категорий, если говорить о юридической помощи, но эта организация начиналась, и отчасти и сейчас существует как организация инвалидов-опорников и колясочников. Это было вызвано желанием сделать что-то для своей целевой группы, и мы с «Перспективой» на конкурс Президентских грантов представили  проект «Правовые аспекты реабилитации, интеграции детей и молодёжи с инвалидностью по зрению». Проект получил финансирование и с конца 2013 года по сентябрь 2014 года был вполне  успешно реализован.  В феврале этого года по итогам переписи слепоглухих, в которой я принимал участие, я получил предложение от фонда поддержки слепоглухих «Соединение» заняться вопросами оказания юридической помощи людям с одновременными нарушениями зрения и слуха. Мы написали с «Перспективой» проектную заявку. С марта проект реализуется.

 -  В Нижнем Новгороде?

 - Упор сделан в некотором роде на Нижний Новгород, потому что там проходят мероприятия: в марте прошёл круглый стол, в июле мы проводили вебинар по эффективному взаимодействию с учреждениями медико-социальной экспертизы и органами фонда социального страхования. Мы приглашали нижегородских специалистов, с которыми мы взаимодействуем. Этот проект реализуется совместно с фондом на всей территории России, потому что  горячая линия, которая была запущена, функционирует для всех. Туда могут позвонить граждане с одновременными нарушениями зрения и слуха (или их родственники) со всей России и оставить свои вопросы, на которые мы отвечаем.

 -  В жизни Вы в плане реабилитации человек самостоятельный, независимый ни от кого? Можете сходить куда угодно: в магазин, в театр?

 - Какое-то количество маршрутов я знаю. Что-то я могу делать в плане самообслуживания, что-то нет. Наверное, говорить, что совсем самостоятельный на сто процентов – всё-таки нет.

 -  А когда  пришлось передвигаться,  имея нарушение слуха и без зрения, Вам стало сложнее?

 - Если говорить об ориентировке… когда начинаешь пользоваться слуховыми аппаратами, здесь главная особенность в том, что к ним надо привыкнуть. Например, на каком расстоянии от тебя идут машины… чтобы звук был, с одной стороны, не слишком тихим, с другой стороны - чтобы он не был слишком громким. Конечно,  это требует очень тщательного подхода к настройке слуховых аппаратов, что, к сожалению, в регионах России бывает не всегда, потому что техника усложняется, сейчас уже цифровые слуховые аппараты, и далеко не всегда их настраивают так, как должно, на мой взгляд. Слуховой аппарат имеет четыре программы. На эти программы настраиваются разные параметры. Если Вы берёте автоматику, первая программа, которая по умолчанию, как правило,  есть на всех цифровых слуховых аппаратах,  представляет серьёзный риск, связанный с тем, что меняется звук в зависимости от акустической ситуации: звук более громкий она убавляет, как бы защищая пользователя; более тихий – может быть, наоборот. То есть автоматическая подстройка под акустическую ситуацию. Вот мне кажется, что такая подстройка в известной степени непредсказуема, когда ты находишься на улице, переходишь дорогу и так далее. А та программа, которая рассчитана на прослушивание музыки, – там таких колебаний не происходит и звук более ровный. Я, например, использую её. Но это всё очень индивидуально, кто к чему привык.

 -  Бывают ли ситуации, когда слуховой аппарат может подвести – не сработать или перестать работать?

 - Так, чтобы перестать работать, – это слишком круто… Тут несколько ситуаций может быть. Как больному сахарным диабетом человеку, использующему слуховые аппараты, мне надо быть готовым к некоторым неожиданностям. Во-первых, это батарейки! Всегда надо носить пару запасных батареек, если ты пользуешься двумя слуховыми аппаратами. У меня всегда в сумке упаковка. Когда она заканчивается, я меняю на новые. У меня не было такого, чтобы на каких-то публичных мероприятиях в совершенно неподходящий момент батарейки садились. Этот нюанс надо учитывать. Второй момент, который надо учитывать обязательно, – это то, что слуховые аппараты не являются водонепроницаемыми, и если вы ходите в одиночку, вам нужно иметь какую-то защиту на случай дождя. Шапочку, которая бы закрывала эти слуховые аппараты, например, сшитую из какого-то материала, который бы не промокал. Если пойдёт дождь, то вам придётся, скорее всего, аппараты снимать. В этом случае трудно будет попросить помощи окружающих.

У меня такая ситуация была, когда я ехал в транспорте, понял, что идёт ливень,  всё-таки с помощью какого-то остаточного слуха смог выйти, забраться в остановку, там уже спросил и меня  посадили на другую маршрутку, а дома папа встретил, да и дождик,  по-моему, закончился. Потом ещё ситуация, многие с ней сталкивались. Я шёл вдоль бордюра, а там что-то висело около дороги, и это что-то тростью заметить было в принципе невозможно. Я чувствую, что у меня изменился звук, посмотрел, а у меня аппарат на трубочке висит. Слава Богу, что он висел, а не упал. Был случай: я, просто отмахиваясь от насекомого, машинально столкнул слуховой аппарат. Хорошо, что на землю, а не на асфальт. К таким вещам нужно быть предельно внимательным. Для детей игры, драки могут тоже доставлять определённую сложность. У меня знакомая была в Париже и потеряла слуховой аппарат в Лувре. Такое, конечно, запомнится на всю жизнь. Это был внутриушной слуховой аппарат, она слушала аудиогид, и каким-то образом его вытащила.

 - Ещё хотелось бы спросить в конце нашей беседы: есть ли какие-то любимые занятия сейчас, на этом жизненном этапе? Может, какое-то хобби к Вам пришло новое, которого в юности не было?

 -  Я много что люблю, набор увлечений стандартный. Это радио, насколько позволяет мой слух и свободное время. Это всё-таки книги. Появился в определённый период  жизни перед поездкой в США английский язык,  я несколько лет его изучал на курсах. Сейчас пока времени не хватает, честно говоря, но тоже не прочь бы продолжить. Это увлечение различной музыкой – оно такое, Вы знаете, на уровне дилетанта, мне нравится что-то, я это слушаю. Время от времени возникает желание этим поделиться,  я для этого использую Радио «РАНСиС» как  площадку. Делаю передачи, например, «Музыкальный глобус». Наверное, я хотел бы научиться получше готовить.

 - Я хотела спросить, какая работа по дому самая любимая и какая самая не любимая?

 - Сейчас я всё-таки живу с мамой, и получается так, что я её не так часто делаю. В принципе, любая работа мне нравится. Я режу салаты, ещё что-то делаю периодически.

 - И Ваша мечта – научиться готовить?

 - Научиться готовить хорошо. Ещё я хотел бы больше путешествовать, потому что так получилось, что я побывал-таки в двух странах. Это Чехия, в 2005-2006 годах я дважды был в Праге,  был ещё в США в 2007 году по программе «Открытый мир». А потом как отрезало, за границу выбраться не получается. По нашей стране были поездки на море, но это все-таки не совсем путешествия. Мне бы хотелось больше познать мир, может быть тактильно его ощутить, почувствовать энергетику каких-то интересных мест, но порой просто не с кем, а иногда финансовые какие-то моменты. Надеюсь, что у меня такая возможность всё-таки будет в ближайшее время.

 - Поездка в Америку – это была какая-то программа? Чем занимались?

 - Это была программа «Открытый мир», ориентированная на молодых лидеров из различных сфер общественной жизни с целью знакомства с американским опытом. В данном случае это конкретно касалось социального обеспечения и жизни людей с инвалидностью.

 - Ещё такой вопрос: где-нибудь у нас есть хорошие центры, где люди с проблемами слуха и зрения могли бы пройти курс реабилитации?

 - К сожалению, это, конечно, проблема…Я не собирал информацию специально, но есть Сергиев-Посад для детей. Многие мамы из различных регионов отправляют детей туда. С другой стороны, как  показывает наш нижегородский опыт, далеко не все готовы к этому,  некоторые родители говорят: «Мы бы хотели здесь обучать наших детей, потому что ребёнок имеет право воспитываться в семье, и ему должна быть предоставлена такая возможность». В частности, Юлия Кремнёва в организации «Перспектива». Она об этом тоже говорила. Сейчас про её сына Петю снят неплохой фильм. Ему шесть лет, ребёнок с одновременными нарушениями зрения и слуха. Насколько я знаю, мама склоняется всё-таки к тому, что отдаст его в школу для глухих, и будет привлекать каких-то педагогов. Если говорить о взрослых, то это всё-таки Волоколамск.

Существует фонд «Со-единение», он  был создан сравнительно недавно, в прошлом году, они проводят работу как раз в этом направлении. Я думаю, что если у наших  читателей есть вопросы, то нужно посмотреть сайт этого фонда: http://www.so-edinenie.org/. Чтобы его найти, достаточно в поисковике задать запрос: «Фонд поддержки слепоглухих». Вы его найдёте и сможете ознакомиться с программами фонда более детально. Если вы не принимали участие в переписи слепоглухих, это обязательно необходимо сделать, чтобы у фонда была информация о вас. И уже как-то двигаться дальше и искать варианты. Я надеюсь, что специалисты фонда подскажут; может быть,  я что-то подскажу, если буду знать. В общем, не нужно останавливаться!