Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

Человек-коллектив-общество

ЖИЗНЬ НА ПРЕОДОЛЕНИЕ

 

Наш гость – Владимир Васильевич Сипкин. В октябре 2012 года Владимир Васильевич был избран на должность вице-президента Всероссийского общества слепых. До этого он на протяжении четверти века руководил Красноярской краевой организацией.

 

- Людям интересно узнать Ваши взгляды на дальнейшее развитие нашего Общества, на проблемы, которые мы все считаем наиболее важными. Может, начнем с того, что Вы расскажите о себе. Что у Вас со зрением?

 

- Проблемы со зрением у меня с детства. Отец мой был военным. Он и сейчас, слава Богу, жив! Василий Михайлович Сипкин, 1926 года рождения, полковник в отставке. Последняя его работа – это схема военкоматов в Красноярском крае.

Я учился в обыкновенной средней школе. В школу я пошел в городе Назарово Красноярского края. Затем отца перевели в город Дивногорск. А закончил школу в городе Еланском. Учёба мне давалась довольно легко. Хотя особого какого-то таланта у меня не было…

 

- Стихи не писал?

 

- Стихи писал, плясал…

 

- Пел?

 

- Нет, не пел.

Были все «пятерки». Кроме оценки по русскому языку. Ну, я свои сочинения никогда не перепроверял. То есть где-то запятые, бывало, пропускал.

Отец был военкомом в Дивногорске, когда строилась Красноярская ГЭС. И, конечно, очень интересные люди меня в детстве окружали. Тот же Андрей Ефимович Бочкин, строитель, с моим отцом дружил. Он сказал очень хорошие слова, что страшный вред для экологии эти гидростанции несут. Да, они вырабатывают очень дешевую электроэнергию. Но для людей это когда-нибудь будет не нужно, и все придет к тому, как было изначально. То есть русла рек будут очищены от плотин, и реки потекут так, как они и должны течь.

 

За свою жизнь герой социалистического труда и кавалер четырёх орденов Ленина, заслуженный строитель РСФСР Андрей Ефимович Бочкин участвовал в возведении 10 гидросооружений, среди которых были такие поистине эпохальные для страны стройки, как ДнепроГЭС, Иркутская ГЭС, Саяно-Шушенская ГЭС. С декабря 1959 по 1971 годы Бочкин возглавлял строительство Красноярской ГЭС.

 

- Можно сказать, Вам повезло, потому что Вы же еще наблюдали рождение Назаровской ГРЭС…

 

- На Назаровской ГРЭС я был тогда, когда закладывали фундамент и начали устанавливать первый котел. Тогда запускали новые технологии. Самое интересное было то, что дым из труб шел белый. И какой-то пыли и гари не чувствовалось. А один из художников для какого-то фойе нарисовал на Назаровской ГРЭС черный дым из труб. Энергетики, когда это увидели, пришли в ужас. Потому что дым должен быть всегда белый на ГРЭС… Потому что это – переработка угля самая высочайшая.

Строилось это все за городом, на болотах. Рядом был хороший сосновый бор на горочке, на берегу Чулыма. И там поселок Бор для строителей ГРЭС строился. Там был большой угольный разрез. И вот с этого разреза уголь возили на ГРЭС.

При мне были запущены два агрегата Красноярской ГЭС. Потом море было затоплено…

 

- Я как раз хотел спросить: Вы наблюдали затопление этих больших площадей, сел? Знаете, есть такая книга Распутина - «Прощание с Матёрой».

 

- Да-да.

 

- Там это просто потрясающе все описано. Но, правда, там речь идет не о Красноярской ГЭС.

 

- Там Усть-Илимская.

 

- Но, наверное, нечто подобное и у Вас происходило?

 

- Ушел под воду целый сельскохозяйственный район Красноярского края, Даурский район, который вдоль Енисея был. Ушли тысячи гектаров тайги, настоящего леса. Вода прибывала постепенно. Мы плавали по морю и шишки кедровые собирали с кедров, которые торчали из воды. Были затоплены к тому же устья Бирюсы и знаменитые Бирюсинские пещеры, у которых не находили дна. Это были самые глубокие пещеры Советского Союза. Мы как-то были там на экскурсии с классом, мы с другом заблудились и вылезли совершенно в другом месте. Там все уже перепугались, но мы все-таки нашлись. Зашли в один вход, а вышли в совершенно другой. Причем, нашли много всяких интересных артефактов первобытных людей, вплоть до костей, орудий всяких, острог. Мы это все притащили с собой.

 

- А Дивногорск – это изначально город?

 

- Это совершенно новое строительство. Город очень красивый, он расположен на горе, прямо ступенями от Енисея вверх уходят улицы. И посредине огромная лестница, которая идет с вершины горы до самого низа.

 

- Владимир Васильевич, я расспрашиваю достаточно подробно и настойчиво про те места, где Ваше детство прошло, потому что, мне кажется, человек – это, прежде всего, воспоминания детства, это то, что он видел и пережил…

 

- Дивногорск для меня очень светлый город, потому что это был город романтики. Студенческие строительные отряды Московского авиационного института, МЭИ и МИСИ бывали у нас практически каждое лето. Это общение со студентами. Ну и главное, наверное, это те впечатления, которые остались, от того, когда снимался фильм «Хозяин тайги». Мне даже довелось постоять рядом с Высоцким у костра. Мы рано утром пошли на рыбалку… А недалеко от нашей школы горел костер – там, где стояли лодки на Енисее. И Высоцкий пел свои песни. Мне удалось побывать на его концертах. И, конечно, мы были все в восторге. Ну а потом в Дивногорск приезжали Лариса Мондрус, Хиль, Юрий Гуляев, Муслим Магомаев, Кобзон.

 

- Тогда было модно приезжать к «строителям коммунизма».

Вы себя воспринимаете как пацана городского? Или все-таки поселкового? Деревенского?

 

- Вы знаете, я, наверное, в этом отношении универсален, потому что родители жили у меня в Хакассии, и дедушки были сельскими жителями…

 

- В горах в Хакасии?

 

- Да. Один дед жил за Абазой, в поселке Чихан. Это с отцовой стороны – дед Михаил. Ну, а дед Петр жил в степной зоне Хакасии, недалеко от села Аскиз. Это переводится как «Белая девушка». И был директором совхоза. Лето я всегда проводил в селе.Мне давали ружье. Разрешали ходить в тайгу. Зрение тогда еще было хоть и не очень хорошее,но, в общем-то, было. Я не гнушался никакими работами: от прополки огорода до заготовки сена. Все эти сельские работы я знаю. Поэтому я себя чисто городским жителем не считаю. Я действительно понимаю сельхоз. Работы, даже могу подоить корову. Как только начиналось лето, меня тянуло к дедам и к бабушкам. Потому что там всегда была рыбалка, охота… У дедушек была пасека, качали мед, и это было интересно, и сладко, и больно — иногда кусали пчелы. Там были лошади, я садился на лошадь, ездил. Сельская работа мне нравилась, честно могу сказать. Хотя, конечно, устаешь на покосе.

 

- Да, но это такая… особая усталость.

 

- И когда под копной сядем – пахнет скошенной травой, лесом, ягодами, цветами… Это вспоминается всегда.

 

- Назарово и Дивногорск — это тоже своеобразные городские местности.

 

- Да, в Дивногорске прямо посреди города оставлены участки тайги. И она до сих пор там целая, реликтовая тайга. То есть там можно было выйти из современного пятиэтажного дома, где светились красивые фонари дневного света, и зайти прямо в лес. Тут же и грибы были. Это прямо в черте города! Тут же можно было собраться ребятишкам, разжечь костер, посидеть возле костра вечером, попеть под гитару.

 

- Вы сказали, что школу Вы заканчивали в Еланском. Еланск – это станция или город?

 

- Это город на востоке Красноярского края. Там другая атмосфера уже была. Враждебная, потому что там, в основном, жили поселенцы…

 

- Заключенные?

- Ссыльные без права выезда. Бандеровцы. Там был такой район – Ухоедовка. Назвали его так, потому что был такой случай: когда дрались, один товарищ откусил ухо украинцу и сжевал его. То есть там были очень серьезные выяснения отношений. Но зато мне там повезло со школой: была очень хорошая железнодорожная школа и очень сильный преподавательский состав. И два года в этой школе очень мне помогли. Кстати, в этой школе со мной учился сегодняшний руководитель законодательного собрания Красноярского края Александр Викторович Усов. Многие мои одноклассники меня знают, помнят. Одно время, правда, они обижались на меня, потому что, когда зрение упало, я уже лиц не различал, видел только силуэты. И со знакомыми не здоровался.

 

- Это проблема всех слабовидящих…

 

- Да. Девушки на меня обижались: прошел, вроде, в лицо смотрел, а не поздоровался.

Мне навилось ходить на лыжах, Буквально рядом с нашим домом была берёзовая роща, очень красивая, речка Падымка. И там на лыжах можно было бегать, была великолепная лыжня, были горки, с которых мы катались. С удовольствием я там бегал.

Потом я поступил в Томский институт электроники и электронной техники.

 

- Вы учились 5 или 6 лет?

 

- В Томске я учился 2 года. Потом зрение у меня совсем упало. Кроме того, ещё началась военная кафедра. Институт ведь был военного профиля. А у меня зрение никудышное… В это время отец как раз переехал в Красноярск, ну, я и перевёлся в Красноярский политехнический институт, который и закончил по специальности «Радиоинженер». Сразу после института я работал на радиотехническом заводе мастером. Мне пришлось стоять у истоков спутниковой связи.

 

- Зрение позволяло работать?

 

- Откровенно говоря, работал на преодоление. То есть проблемы были. Но, в общем-то, работать удавалось, потому что контролёры относились ко мне нормально. Я особо старался не показывать, что у меня проблемы со зрением. Молодой был, с гонором. Ну, а потом первая операция. Пообещали, что зрение восстановится. Но, к сожалению, этого не произошло.

На радиозаводе я отработал около трех лет, доработался до начальника участка, у меня было 700 человек в подчинении: регулировщики, настройщики аппаратуры, сборщики передатчиков, сборщики жгутов проводов…

 

- Это были линии?

 

- Нет, это все была ручная работа.

 

- Большая площадь?

 

- Очень большая. Это был целый этаж радиотехнического завода. 15-й цех. Мои были участки новой техники.

 

- Когда переходили, допустим, с одного участка на другой, не спотыкались?

 

- Нет, потому что очень хорошо ориентировался.

На работе всякое бывало: и ночевали, и за два часа до Нового года подписывали план, который потом еще целый квартал в новом году доделывали…

 

- Это был такой энтузиазм? Или просто гонка?

 

- Гонка, гонка…

Потом мой лечащий врач, а он сейчас академик, здесь, в Москве, Игорь Михайлович Корниловский сказал: «Давай я тебя отправлю на ВТЭК». Отправил, я пришел, посмотрели меня. Зрение оказалось всего порядка 5%. Сказали, что нельзя мне работать на радиозаводе. Была у нас такая Валентина Кирилловна Гладкова, заведующая ВТЭК, она написала мне IIгруппу и не стала ставить ограничений по работе, но мне сказала сразу: «Ты дашь мне слово, что ты пойдешь и встанешь на учет в Общество слепых». Ну, я пошел и встал на учет. А работать перешел в управление Гидрометслужбы помощником руководителя начальника управления. Мне там очень понравилось, конечно. Я летал практически по всему краю, был на крайнем севере… Мы ездили по всем метеостанциям, летали, плавали… У нас там был свой флот. И баржа, потому что завозились продукты на дальние метеостанции. В общем-то, я очень много интересного успел повидать даже со своим зрением. Хотя у меня тогда уже были телескопические очки такие, огромные, знаете, как бинокли.

 

- Расскажите: куда Вы, например, залетали и заплывали?

 

- На Диксоне был в Карском море. Был в Дудинке, в Хатанге. Ну, до самого северного полюса не добрался, откровенно говоря… В Норильске был. А на юг – практически до монгольской границы добирался. Почти весь край объездил. Просто все метеостанции подчинялись нашему управлению.

Иной раз на метеостанции приходилось сидеть по полмесяца. Вот я в Крестах Таймырских так сидел, это метеостанция… Прилетел на три дня, погода испортилась, и я там месяц сидел. Там тундра чистая. Зимой снег в тундре такой плотности, что идет гусеничный трактор – и даже следа не видать. Как по асфальту.

 

- А клюква была там?

 

- Да все было: и брусника, и клюква, голубика, морошка… Грибов было море. В тундре очень много грибов, причем все съедобные. Самого дикого вида гриб съедобный.

 

- Говорят, что ягод там густо-густо насыпано. Это так? Или это все-таки преувеличение?

 

- Нет, это не преувеличение. Когда выходишь днем из балка (это жилище там так называется), смотришь в тундру – один пригорок голубой, другой бордовый, третий желтый… Ягоды действительно окрашивают эти пригорки…

Да, природы я увидел сибирской очень много. Мне в жизни, наверное, повезло. То, что я видел, в ближайшее время, видимо, просто исчезнет. Потому что в тех местах, где я был, уже разрабатывали нефтяные и газовые месторождение. А там, где человек, тундра не восстанавливается очень долго…

 

- Но зрение у Вас было все хуже, хуже, хуже…

 

- Да.

Потом меня пригласили на работу в объединение «Красноярсккрайтелебыттехника». Такое было. Там ремонтировали телевизоры, магнитофоны. Производили гарантийный ремонт. Брак шел с наших заводов, который устранялся в таких объединениях. Я пришел сначала в производственный отдел, потом меня назначили начальником цеха по ремонту аппаратуры – сложная аппаратура звуковая, в том числе магнитофоны. И тогда я стал сталкиваться с нашими доблестными ВОСовскими магнитофонами. У нас были очереди, и инвалиды по зрению стали ко мне ходить, я нашим людям старался помогать… Пришел октябрь 1987 года. И вдруг у меня дома раздался звонок: «Владимир Васильевич, я – Григоренко, приехал по заданию председателя Центрального правления Всероссийского общества слепых. Хотел бы с Вами встретиться, у меня есть к Вам разговор. Мне Вас порекомендовали ветераны». Я пришел, Григоренко говорит: «У нас вопрос стоит о кандидатуре на должность председателя краевой организации». Я написал тогда заявление на курсы подготовки директоров ВОСовских предприятий. И 31 октября 87 года я дал согласие работать. Ведь, откровенно говоря, зрение уже было никакое, да и на предыдущей работе ситуация начала усложняться: пришел новый директор, руководитель нашего предприятия, начал говорить: «А что это тут делает инвалид IIгруппы, да еще и по зрению? С ним что-то случится и будет проблема». Ну, вот вызвали меня на партийную группу. А партийная группа – это где-то, наверное, человек 7-8. Двумя голосами проголосовали за то, чтобы меня поддержать. Я честно могу сказать, что благодарен тем людям до сих пор.

 

- А когда Вы в партию вступили?

 

- Буквально за год перед этим, в 86-м году. Это уже когда горбачёвские времена начались. И тогда была определённая эйфория. Могу сказать, что я не жалею об этом. Люди проходят разные этапы в своей жизни. Была мечта, что в стране будет как-то по-другому…

В этом году исполнилось 25 лет, как я работаю в разных должностях. В 94-м году я стал директором Красноярского предприятия, которое тогда было в сложнейшей ситуации. Весь 1997 год мы посвятили только одному – принятию коллективного договора. Очень боевой был коллектив, практически все – выпускники одной школы, одного выпуска, люди сплоченные, которые знали хорошо друг друга… В 95-96-м годах было такое поветрие: давайте наше имущество передадим в краевое управление. Мне приходилось людям на собраниях объяснять, что этого делать не нужно. И тут же вставал заместитель губернатора по социальным вопросам и начинал говорить: «Вы что!.. Да Вы его не слушайте! Он Вас не туда ведет! Он не понимает ничего! Мы тут Вам создадим полный рай. Но имущество отдайте в край». Ну, и все в таком духе. Конечно, имущество мы сохранили.

 

- А без имущества уже все давно бы расползлось!

 

- Потом начались этапы оформления имущества в собственность Всероссийского общества слепых. И тут возникла проблема с библиотекой. Нам вдруг сказали: «А Вы нам ее подарите». Я сказал: «Ни в коем случае!» Я занял жесткую позицию, потому что собственность предприятия мне удалось оформить одним судом благодаря умению юриста Галины Павловны Тихомировой, большая ей благодарность. Она одним арбитражным судом оформила всю собственность нашего предприятия – 9 объектов. И библиотеку в том числе. А это – одна из лучших библиотек в России! Она расположена буквально в 300 метрах от предприятия. Там гостиная есть, читальный зал прекрасный…

 

- Что представляет собой сегодня Красноярское предприятие, которое называется теперь «КрасТЭМ»?

 

- На предприятии мне удалось внедрить несколько профилей работы по кооперации. Я создал швейный цех. Мы развили картонажное производство до современного уровня, сделали полностью оборудованный цех на первом этаже. Произведен ремонт всего предприятия, причем во многом – за счет наших собственных средств. Поставлены теплосистемы, все современные электронные приборы учета. В цехах и в гаражах везде оцинкованные трубы. Предприятие практически лет десять уже не знает проблем с тем, чтобы где-то что-то побежало, потекло…

 

- Я знаю, что Вы поддерживаете кооперацию с Красноярским комбайновым заводом…

 

 - Да. Ему уже, наверное, лет пять предрекают, что он скоро погибнет. Но он эпизодически возобновляет свою работу… Мы делаем для него электротехнические жгуты для щитка. Потому что оборудование у нас передовое, современное.

 

- Когда Вы стали членом Центрального правления?

 

- В 91-м году.Это XVIсъезд.

 

- Владимир Васильевич, вот опять возникла проблема с руководством Общества. Нужны новые кадры. И, когда стали думать, кто сегодня соответствует и по опыту, и по знанию Общества, и по знанию проблем… Получилось так, что Вы – чуть ли не единственный из председателей с инженерным образованием. У нас ведь абсолютное большинство председателей региональных организаций – это бывшие учителя, это, в общем, люди гуманитарных профессией…. Поэтому именно Вас и избрали новым вице-президентом.

Расскажите, какой Вы видите ситуацию, сложившуюся сейчас в нашем Обществе?

 

- Самое главное, что от Сахалина и до Калининграда, от Мурманска до Махачкалы наше Общество живет. Живет по-разному. Есть передовики, есть и отстающие. Но есть предприятия, есть имущество, которое работает. Но имущество – это затраты. Имущество нужно обслуживать… И это очень дорого. Конечно, нужно искать какие-то возможности, чтобы это имущество сохранить в большей мере. Реализовывать какие-то инвестиционные проекты на базе этих имущественных комплексов. Так как, оставшись невостребованным, наше имущество начнет разрушаться.

 

- И уже тому примеров немало…

 

- Немало. Вы знаете, я вот поездил и посмотрел близлежащие предприятия. Конечно, есть проблемы по уходу за имуществом, по его обслуживанию и приведению в порядок… Но все это имущество должно приносить прибыль Всероссийскому обществу слепых! Это главная задача всего нашего имущества.

Есть ряд предприятий, которые экономически не эффективны. Но с учетом того, что там есть имущество, контингент работников, их нужно сохранять в сегодняшних условиях.В бюджете Всероссийского общества слепых на этот год заложены деньги на оборотные средства для дотационных предприятий. Потому что есть ряд предприятий, которым буквально немножко нужно помочь, и они, в общем-то, сами будут работать нормально.

Сегодня есть критерии, и довольно-таки хорошие критерии оценки оперативного состояния предприятий. Это внедрено было еще в 11-м году. Я думаю, что на сегодняшний день это очень рациональное и хорошее начало того, к чему мы должны в будущем прийти в управлении нашими предприятиями. Это реально работающая система. Мы будем ее совершенствовать.

 

- Вот Вы три с половиной месяца уже работаете в аппарате Центрального правления в качестве одного из руководителей. Владимир Васильевич, какие проблемы для нашего Общества, как Вы считаете, сейчас наиболее значимы?

 

- Это, прежде всего, вопросы управления предприятиями. Надо выходить на уровень более современного компьютерного управления производством, в котором людей будет завязано по минимуму, но будет четко видна информация по каждому предприятию: состояние счетов и платежей. Вот это, наверное, та самая оптимальная ситуация, к которой, по-моему, мы должны сегодня стремиться.

Еще один из главных вопросов – это, конечно, кадры. Сегодня мы, к сожалению, очень много доверяем руководителям предприятий, рассчитываем на их порядочность. И при этом сегодня мы просто не успеваем оперативно отслеживать какие-то моменты, если вдруг руководитель что-то сделал не так… Еще пока нет такой возможности у нас. Мы это увидим только через месяц-два…

 

- А он уже кое-что и украл…

 

- Ну, есть и такие варианты… Кроме того, управленцы ведь тоже ошибаются. Где-то можно было пойти более коротким путем, с меньшими потерями… Хотелось бы, чтобы мы могли подсказать руководителям, видели ситуацию в реальном времени. К сожалению, это у нас не совсем еще получается…

 

- С чем Вы неожиданно для себя столкнулись? И что для Вас не совсем понятно? И как складываются взаимоотношения в ближайшем окружении?

 

- Из этих уже трех с половиной месяцев где-то полмесяца я провел в командировках. Воронеж, Нижний Новгород, Калуга… Я там был уже как вице-президент. Честно говоря, потрясен объемом работ по инвестиционным программам, которые готовят предприятия. Сейчас идет очень большая работа по формированию программы модернизации предприятий в 2014 году. Нужно формировать службы реабилитационные, санаторно-курортное лечение для работников.

 

- Владимир Васильевич, какие меры Вы предполагаете как вице-президент, чтобы наше Общество становилось все-таки Обществом для слепых. Ведь было время, скажем, 50-60-е годы, когда директора предприятий у нас были незрячие, управленческие должности, в основном, занимали инвалиды по зрению… Сегодня в аппарате областных, краевых, республиканских правлений, в аппарате Центрального правления, в общем, практически нет незрячих специалистов. Или их крайне мало. У нас мало осталось директоров-инвалидов по зрению. Нам, наверное, надо искать возможности более обширного трудоустройства слепых в системе нашего Общества.

 

- Это важнейший вопрос! Когда я работал руководителем Красноярской региональной организации, я пытался создать ситуацию, чтобы незрячий мог возглавить наше предприятие. Ведь вероятность того, что незрячие начнут делать что-то плохое для своего же предприятия, более мала, чем, если мы говорим о людях, которые приходят со стороны, которых мы хуже знаем. Но тут все опять же упирается в человеческий фактор. Потому что реально рядом с незрячим руководителем обязательно должен работать зрячий помощник – человек чистый, которому можно доверять, как глазам, человек, который даст тебе объективную информацию… Незрячим руководителям очень сложно. Кадровая проблема возникает перед незрячим руководителем ежедневно, если он не сформировал достойной команды. На него ложится огромная нагрузка, прежде всего, человеческого общения. Многие говорят очень красиво, но реально управлять, к сожалению, просто не могут.