Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

«Имена, которые мы помним».

Виктор Розанов

ЕГО ПОСТОЯННО НЕ ХВАТАЕТ

«Наша страна нуждается в большом числе хорошо

подготовленных и талантливых математиков...»

Андрей Николаевич Колмогоров – один

 из крупнейших математиков ХХ века.

 

Анатолий Георгиевич Витушкин родился 25 июня 1931 года,встолице, в Замоскворечье, в семье служащего. Они со старшим братом Колей росли обычными городскими мальчишками. Казаки-разбойники, штандер, футбол и прятки…

Когда началась война, Постановлением Совета народных комиссаров СССР № 1882 от 18 июля 1941 года для всего населения Москвы, Ленинграда и ряда городов Московской и Ленинградской областей была введена карточная система снабжения хлебом и продовольственными товарами. Она устанавливала нормы снабжения для разных социальных группв зависимости от характера и важности выполняемой работы. Всё население делилось на две категории. В 1-ю вошли рабочие военной, нефтяной, металлургической, машиностроительной, химической промышленности, работники электростанций, железнодорожного и морского транспорта. Во 2-ю группу – рабочие и ИТР, служащие других отраслей промышленности и все остальные, не вошедшие в первую категорию. Отдельной строкой шли дети, пенсионеры и инвалиды.

Полина Ефимовна Витушкина, как служащая, получала по второй категории 400 г хлеба в день и 600 г сахара в месяц, а дети и того меньше.Еще нормировали мясо и мясопродукты, рыбу и рыбопродукты, но выдавали их очень редко, да и то вместо мяса часто выдавали яичный порошок.

Серьезная нехватка продуктов, да регулярные ночные бомбардировки сделали жизнь в Москве тяжелой и опасной. Тогда Полина Ефимовна решила отправить сыновей в деревню под Шатурой, откуда была родом. Но и там ребятам жилось несладко. Продовольственные карточки отоваривались далеко не всегда. Так что было очень голодно. Анатолий Георгиевич позднее вспоминал, как ели воро?н и варили картофельные очистки. Понятно, что когда осенью 1943 года стало возможным возвращение в Москву, братья очень скоро появились в родном доме на Пятницкой. А 21 августа того же года Совет народных комиссаров издал Постановление «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации». В пункте 2-м этого Постановления, в частности, говорилось о формировании суворовских военных училищ…

 

- Дети, оставшиеся в военные годы без отцов, без матерей, не были брошены на произвол судьбы…

 

Начинает свой рассказ однокашник Витушкина Геннадий Георгиевич Емельянов.

 

- Правительство, государство о них заботилось. И вот в 43-м году по приказу Сталина были образованы Суворовские училища. Вначале около 10-ти. И еще 5-6 Суворовских училищ были открыты в 44-м году.

 

Итак, осенью 43-го года братья вернулись в родную школу, а летом, во время каникул, по Москве пронёсся слух: «Всех мальчишек в суворовцы записывают». Полина Ефимовна бросилась в военкомат, чтобы записать детей в Суворовское училище. Ведь она целый день на работе, братья по двору го?йдают, а улица хорошему не научит. Да и с продовольствием становилось хуже и хуже.Вся зарплата Полины Ефимовныуходила на отоваривание продуктовых карточек. Но мальчики растут, им и одежда новая требуется, а купить не на что. Конечно, жить в разлуке с сыновьями тяжело, но зато будут они одеты-обуты, да и под приглядом.

В военкомате Полине Ефимовне сказали, что запись проводится в Московском областном отделе образования. Витушкина помчалась туда. Но в военном отделе МосОблОНО её сильно огорчили. Все девять сформированных в 43-м году училища уже были забиты, что называется, под завязку. Тогда находчивая женщина взяла с чиновников слово, что ей обязательно сообщат об открытии новых училищ. (В те почти былинные времена чиновники порой выполняли свои обещания).

Прошел ещё год, и Витушкиной сообщили, что 7 июля 1944 года был подписан Приказ «О формировании Тульского суворовского военного училища». Начался набор воспитанников. Обрадованная Полина Ефимовна бросилась по знакомому уже адресу. Каково же было её разочарование, когда уполномоченный с деланным сочувствием прочёл выдержку из того самого Постановления, где сказано, что в Суворовские военные училища при­нимаются воспитанники от 10 до 13 лет включительно. «А ведь даже Вашему младшенькому уже исполнилось 14,» - заметил чиновник. Другая бы на месте Витушкиной, заплакав, ретировалась, но, конечно, не Полина Ефимовна. Это была женщина-кремень! Она углядела спасительные слова «в виде исключения». Но чиновник был неумолим. Помогла только прошлогодняя дата на заявлении с положительной резолюцией начальника военного отдела ОблОНО.

 

- Из Москвы мы ехали на поезде…

 

Вспоминает Геннадий Григорьевич.

 

- Группа у нас была, по-моему, человек 25. И сопровождал нас начальник военного отдела МосОблОНО. До этого был составлен список и проводился отбор. С нами ездили некоторые родители. Я очень хорошо помню, что Витушкина сопровождала его мама. Мы же уже после учебы часто встречались, и я его маму хорошо знал.

В наше училище собирали детей в Туле, в Москве, в Московской и в Калининской области. Всего было принято около 300 человек. Там были две подготовительные группы и классы с первого по шестой.

 

К концу сентября было набрано уже 530 воспитанников.

 

- В роте у нас было три взвода. На каждый взвод была спальная комната. Мы называли ее дортуар. Коечки были аккуратненькие. Мы регулярно посещали баню, меняли нательное белье…

 

В те годы, когда горячая вода в жилых домах считалась роскошью, еженедельное посещение бани мог себе позволить далеко не каждый.

 

- Нам выдали форму: ботинки, носки, китель, гимнастерку, ремень. В общем, всё как положено. И, как говорится, брюки с генеральскими лампасами.

Питание было по воинской норме. Это значит было положено и масло сливочное, и мясо. Ну, в общем, всё, что необходимо для молодого организма. Мы не голодали. Нас кормили хорошо, четыре раза в день. Завтрак, обед, полдник и ужин.

У нас было шесть уроков по 45 минут, с перерывом. Начинали занятия с утра и учились до обеда.

 

Однажды, - это было в первый год учёбы, - на уроке физики преподаватель объяснял новый материал. В конце урока, когда уже всем всё было ясно, Витушкин неожиданно поднялся и задал вопрос по только что разъяснённому материалу. Ребята удивились: «Вот чудак, ведь уже всем все ясно, зачем же повторять одно и то же»?

Это была главная черта его характера, к которой окружающие долго не могли привыкнуть. В любом, на первый взгляд, даже уже понятном вопросе, Анатолий находил такие нюансы, в которых ему хотелось разобраться. Поэтому он, как говорится, «вертел проблему и так и этак. Чтоб разглядеть ее со всех сторон».

 

- А после обеда у нас был отдых, «мертвый час». Потом полтора-два часа мы занимались и спортом, и чем угодно. После этого два часа шла самоподготовка. Мы приходили в классы вместе с офицером-воспитателем и выполняли домашнее задание. Было и личное время. У нас клуб был хороший, библиотека.

 

В течение первого учебного года ребята потихонечку «оттаяли» от трудностей жизни военных лет и стали сближаться друг с другом.

 

- Суббота, воскресенье – это были наши дни. Увольнения были. В город мы ходили, гуляли по центральным улицам Тулы. С удовольствием ходили в кино, тульские прянички покупали. Правда, денег нам не давали, но родители нам присылали иногда деньжат немножко.

Мы выпускали стенгазету, у нас проводились политзанятия – все были комсомольцами. Уроки танцев у нас обязательными были. Ну, и мы сами с удовольствием на танцы ходили, конечно.

 

Были у суворовцев, конечно, не только уроки танцев. Предполагалось, что курсант - будущий кадровый офицер - должен получить не только хорошее образование, но и соответствующее воспитание. Кроме обычной школьной программы, воспитанники занимались историей дипломатии, высшей математикой, строевой подготовкой, спортом, фехтованием, музыкой, пением… И уж только потом бальными танцами. 

 

- У нас была волейбольная площадка, спортивный зал. Бассейна, правда, не было.

 

Строевая подготовка для будущих офицеров значила очень много. Поэтому занятиям на плацу уделялось много времени.Маршировали ребята лихо, и это не осталось незамеченным.

 

- С 45-го года все суворовцы – участники парада. 200 человек Тульского, 200 человек Калининского (ныне Тверское), 200 человек Горьковского и Нахимовское училища из Ленинграда. Были три сводные колонны. Коробки двадцать на десять человек. Это сейчас упростили все. Только десять идут, я смотрю.

 

В Москве воспитанников поселили в очень хороших условиях. Они жили в здании бывшего госпиталя для высшего комсостава, где была мягкая мебель, ковры, а в коридорах стояли пианино. Несколько человек, среди которых были Женя Лавров и Толя Витушкин, в свободное время пытались что-нибудь сыграть хотя бы одним пальцем. Удивительно, но у них получалось! Поэтому, приехав с парада в родное училище, они стали заниматься музыкой.

Эти экзерсисы, конечно, были далеки от настоящих занятий по классу фортепиано. Ноты они освоили быстро, только просили своего преподавателя музыки записать понравившуюся вещь попроще и упорно её разучивали. Лучше всех занимались Витушкин с Лавровым. Жене с детства нравилась музыка, ну, а его друга, кроме самой музыки, привлекало ещё и упорство, без которого выучить даже самую лёгкую пьесу не представлялось возможным. Толе нравилось преодолевать трудности. Если что-то не получалось, Витушкин тратил много сил и энергии, но дело обязательно доводил до конца.

Продолжает вспоминать Геннадий Григорьевич Емельянов.

 

- Он был очень активным, любознательный такой, энергичный.

 

Вот его живость вкупе с упорством и пытливостью ума и сыграли с Анатолием злую шутку.

 

- В апреле 1946 года Тульские суворовцы прибыли в Москву для подготовки к майскому параду.

 

Их разместили вблизи Тушинского аэродрома на Хорошевском шоссе. Там же, где и годом раньше.

 

- После войны на аэродроме скопились горы военного мусора. Нередко суворовцы находили здесь разбитые ящики с запалами для ручных гранат. Так вот, наш любознательный Толя решил разобраться в устройстве этого запала, стал разбирать его – и вдруг взрыв. Осколки буквально выжгли ему глаза, искалечили пальцы на руке. Его лечили в госпиталях Москвы, в Институте глазных болезней имени Филатова в Одессе, но все было тщетно, зрение восстановить так и не удалось.

 

У Филатова сказали, что сетчатка повреждена, и ничего уже сделать нельзя. Так что после нескольких операций и реабилитации его определили в школу-интернат для незрячих.

Полина Ефимовна посетила её. Там ей не понравилось буквально всё. Витушкина забрала оттуда сына и привезла его обратно в Тулу. В кабинет начальника училища генерал-майора артиллерииДмитрия Семеновича Фролова онавошла вместе с сыном и без обидняков заявила, что Анатолий будет продолжать учёбу в Суворовском училище. Удивительно, но так оно и вышло. Участник первой Мировой, Гражданской и Отечественной войнгенерал Фролов разрешил продолжить образование в военном училище незрячему(!) курсанту. Что повлияло на это решение: человечность руководителя, сдобренное чувством вины, или невероятное упорство матери – неизвестно. Да только факт остается фактом.

А что же сам Анатолий? Сразу после несчастного случая у него была тяжелейшая депрессия. Однако он сумел собрать волю в кулак. Учиться он стал еще лучше, несмотря на трудности, как моральные, так и чисто бытовые. Юноше пришлось срочно осваивать чтение и письмо для незрячих…

 

- Он вернулся в училище со специальными книгами по азбуке Брайля. Командование училища пригласило учителей, которые помогли Анатолию не отставать от товарищей и успешно продолжать учебу. С ним занимались дополнительно по математике, по-моему, по русскому языку, литературе. Ну, он парень был очень способный. Он с нами вместе занимался, сидел за партой, слушал преподавателя, а письменные задания все по брайлю этому делал.

От строевой он был освобожден. В столовую, на занятия мы его провожали. Я, Бимбиреков Лёва, а больше всего Лавров Женя и Кармаков.

 

Конечно, у друзей в голове не укладывалось, неужели их однокашник так-таки ничего и не видит?

 

- Мы его спрашивали, он говорил: «Я иногда различаю что-то белёсое». Это когда он смотрел на лампочку или на солнце.

 

Без сопровождающих было тяжело. Когда к Витушкину приезжала мать, а Полина Ефимовна стала частым гостем в роте, на квартиру, где она останавливалась, отпускали двоих - Анатолия и Женю. Каждый год суворовцы ездили на парад и две недели жили в Москве. В это время командование училища отпускало Витушкина домой. Провожал его до двери Женя Лавров.

В своих воспоминаниях Евгений Константинович пишет: «В одну из таких поездок… Полина Ефимовна пригласила меня в гости на праздник… Семья Витушкиных – обыкновенная, ничем не отличающаяся от большинства семей нашей страны, которые напряженно трудились в тяжелые военные и послевоенные годы. Трудно было … Полине Ефимовне,.. но женщина взяла себя в руки. И большой моральной поддержкой было решение командования оставить Анатолия в коллективе училища».

***

Своими способностями, невероятным упорством, феноменальной памятью поражал Витушкин педагогов и однокашников. Причем высоких показателей добивался он не только в учёбе, ведь и музыку он не бросил. Правда, поменял фортепиано на баян. И хотя у него были повреждены пальцы левой руки, Анатолий упорно разучивал технически сложные произведения. На одном из вечеров он блестяще исполнил «Полёт шмеля» Римского-Корсакова и польку Рахманинова.

Время шло, и наступило лето 1949 года. Закончилась учеба, остались позади выпускные экзамены…

 

- Когда мы сдали экзамены, нам вручили аттестаты. Конечно, в торжественной обстановке, все преподаватели были, офицеры-воспитатели. После торжественный обед был, оркестр играл – всё, как положено. Толя окончил Училище с золотой медалью.

 

И встал перед молодым человеком непростой вопрос: что делать дальше? Хотелось Анатолию оказаться в стенах консерватории, да вот беда, повреждение руки закрывало для него двери в мир Большой музыки. Оставалась наука, тем более что история знает немало выдающихся незрячих математиков, в числе которых Саундерсон, Эйлер и Понтрягин. Анатолий выбрал эту же стезю.

Виктор Иванович Буслаев – ученик Анатолия Георгиевича, доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник отдела комплексного анализа Математического института РАН имени Владимира Андреевича Стеклова вспоминает рассказ Полины Ефимовны, как Витушкин решил поступать на механико-математический факультетМосковского государственного университета.

 

- Полина Ефимовна ему читала, а он на слух всю математику воспринимал. Вот это действительно сложно. До этого, может, он и занимался математикой, но всё-таки не до такой степени, чтобы на слух воспринимать формулы. Это тяжело, конечно. Это потом, когда уже овладеешь азами, можно образно мыслить.

 

И всё-таки тем же летом Анатолий поступил на мехмат МГУ.

Вспоминает преподавательница мехмата Елена Александровна Морозова.

 

- Толя появился в университете, и в это время Кронрод открыл для первокурсников кружок. И в этот кружок как раз пришел Толя. Кружок перерос потом в научно-исследовательский семинар. И Александр Семенович Кронрод был, ну, по существу, научным руководителем Толи. (Я не привыкла по имени отчеству звать Анатолия Георгиевича).

 

Витушкин всю жизнь был для нее просто Толей. А Елену Александровну он называл Лёлей. Познакомились же они совершенно случайно.

 

- Павел Сергеевич Александров сообщил, что начали работу школьные математические кружки в университете. Ну, я направилась туда. А в это же время занимался кружок Александра Семеновича Кронрода.

 

Как третьекурсница попала не в ту аудиторию - вопрос, ответа на который Елена Александровна не помнит, но факт остается фактом. Они познакомились и подружились. Морозова стала, что называется, подругой дома. У них и дачи в одном поселке, и в Москве живет она по соседству с Витушкиными.

 

- В то время курсы были маленькие и все друг друга знали. И, конечно, в этот кружок ходило много интересных людей.

 

По сложившейся традиции семинары для студентов младших курсов были реферативными. То есть, ребята делали доклады на заданные темы. У Кронрода всё было по-другому. Никаких докладов не было, а материал прорабатывался в виде упражнений. Это был кружок по теории функции действительного переменного. Он хоть и собирался раз в неделю, но на подготовку к нему приходилось тратить по несколько часов в день. Темп работы был изнуряющим, зато для тех, кто его выдержал, кружок оказался очень полезным. Сначала Витушкину с трудом давался метод научного мышления. Но уж чего-чего, а упорства ему было не занимать. В первый же год он познакомился со Львом Семеновичем Понтрягиным. Анатолий поинтересовался у профессора: «Как нужно учиться математике?» «Это очень просто, – ответил Лев Семёнович. – Нужно заниматься ею непрерывно, а выбор тематики в начальный период – это не очень важно». Эти слова Витушкин принял как руководство к действию. Результат не заставил себя ждать. Тем более что сокурсники всячески помогали старательному парню.

 

- Мы совершено не чувствовали, что Толя слепой. Он в это время еще отличал свет от тени. Мама его привозила в университет, но и только. А дальше он ходил с однокурсниками. Ходил и часто тихо напевал. Мы никак не могли понять, зачем. Или щелкал руками. Оказывается, это для того, чтобы знать, есть перед тобой стена или нет – он это понимал по эху.

 

Евгений Константинович Лавров вспоминал, как в 1952 года они с товарищем навестили Витушкина. «Разыскали мы его уже на новой квартире, на Новопесчаной улице. Нам повезло, мы застали Анатолия дома. Правда, он сказал, что ему надо сходить в университет часа на два. Мы согласились идти с ним. По дороге мы поинтересовались, с кем бы он пошёл, если б не подвернулись мы? А он ответил, что ходит сам, один. Признаться, мы ему не очень поверили, но он шёл действительно сам. А идти ему надо было по Новопесчаной с километр до Ленинградского проспекта, а потом ещё по проспекту до метро, и ещё.

В университете мы вошли в небольшую аудиторию, где Витушкин должен был проводить семинар со студентами первых курсов. Анатолий свободно находил ошибки студентов, естественно, не видя записи на доске, а всё воспринимал на слух и разъяснял им возможные пути решения задач». Так что будущий академик не испытывал больших трудностей с ориентированием.

Продолжает воспоминания Елена Александровна Морозова.

 

- Потом они съездили к Филатову. Филатов прооперировал, но неудачно. А потом уже Федоров, когда к нему обращались, сказал, что если бы не было этой операции, то, может быть, удалось бы что-либо сделать… Но, увы.

 

Как это знакомо. Врачи разводят руками, заверяя пациента, что, дескать, они-то смогли бы помочь, кабы не ошибки предшественников. Но до встречи с Фёдоровым впереди было еще много лет, а тогда, после неудавшегося лечения, Анатолий продолжил учёбу.

В пятидесятые годы в программе мехмата был курс педагогики, включавший практику в школе. Витушкин работал в 59 школе, связь с которой установил Колмогоров. История этой школы достаточно интересна.

***

Иркутский купецИван Логгинович Медведников активно занимался благотворительностью в Москве, куда он переехал в середине позапрошлого века. После его смерти вдова завещала несколько миллионов рублей на благотворительные цели «по усмотрению» душеприказчикаколлежского советника Николая Алексеевича Цветкова. Тот решил, что «лучшим способом увековечить их память будет дать русскому обществу такую школу, где бы серьёзность учения соответствовала возрасту, развитию и силам учащихся».

По высочайшему повелению Николая II, гимназия имени Ивана и Александры Медведниковых была учреждена 8 июня 1901 года. А 2 октября во вновь построенном здании по Староконюшенному переулку, 18 произошло её торжественное открытие. Гимназия была оборудована по последнему слову техники: даже шинели гимназистов в раздевалке просушивались и подогревались.

Одним из главных условий, поставленных Цветковым, было бесплатное обучение беднейших детей в память покойных благотворителей. Общее число освобождённых от платы за учение составляло около 30% от всего количества учащихся. Кроме того, гимназия назначала из своих средств денежные пособия ученикам (до тысячи рублей в год) и освобождала от платы за завтраки 40 человек.

Гимназия Медведниковых перестала существовать весной 1918 года. В 1920 году она стала 21-й трудовой школой Хамовнического района. В 1923 школа стала называться 20-ой опытной школой имени Томаса Эдисона. 1925-1930 годы превратили ее в фабрично-заводскую семилетку с химическим и административно-советским уклоном. В 1933 году школа, наконец, получила статус «средняя общеобразовательная» и современный номер - 59-я. В годы Великой Отечественной войны в школе размещались курсы медсестер, а 9 февраля 1952 года школе было присвоено имя Николая Васильевича Гоголя.

В разные годы школу окончило множество известных людей. Среди них писатель-фантаст Кир Булычев, поэт Сергей Наровчатов, Народный артист СССР Ростислав Плятт, лауреат Государственной премии СССР филолог Сергей Сергеевич Аверенцев, Эльдар Александрович Рязанов и многие другие.

Преподавательский состав был под стать ученикам. Одно время там даже преподавал литературу, историю и обществоведение Юлий Черсанович Ким.

 

- Я служил в школе московской, физико-математической, при Московском Университете. Великий математик всех времен и народов Андрей Николаевич Колмогоров учинил там, как бы это сказать, теплицу, рассадник физико-математических гениев, которые охотнейшим образом со мной запели и заплясали, предпочитая эти пляски физике и математике. Называлось это действие «Весеннее ЧП». Они на глазах преображались в пиратов, поднимали черный флаг, на котором было два профиля – Андрея Николаевича Колмогорова илюбимого их учителя математики Александра Авраамовича Шеришевского, обладателя огромного шнобеля. В профиль этот шнобель смотрелся как ленинская рука, указывающая «верной дорогой идете, товарищи». Еще надо сказать, что оба прототипа сидели на первом ряду, и академик всех времен и народов несколько ежился, потому что он воспитывал учащихся на Генделе, Бахе и Моцарте. А Александр Авраамович был в полном восторге и по мере сил подпевал.

***

В классе, где Витушкин проходил практику, многие ученики справлялись с математикой превосходно. Некоторые ребята, в числе которых был Дима Арнольд, охотно решали задачи из университетского курса мат. анализа. Так что работалось Витушкину с ними легко. Однако зачетный урок прошел у Анатолия неудачно. Требовалось опросить несколько человек и дать новый материал. Первый быстро получил пятерку, а второй оказался «тормозом». Практикант стал ему всё объяснять и провозился с ним до звонка. В результате план урока был не выполнен. Что не помешало Витушкину закончить второй курс благополучно. Тем более что, заинтересовавшись 13 проблемой Гильберта, онвыполнил по этой теме свою первую работу «О линейной вариации функций трёх и четырёх переменных». Забегая вперед, следует сказать, что ко времени окончания университета он выполнил и опубликовал несколько работ, посвященных тринадцатой проблеме Гильберта, но вернемся в 1951 год.

Вспоминает Елена Александровна Морозова.

 

- Первую работу он принес Колмогорову, чтобы он представил ее в докладе. Он приехал на дачу к Колмогорову, и Андрей Николаевич его прослушал. «Да, да, - говорит.- Ну, через недельку я Вам скажу». Витушкин в нерешительности ушел, а когда через недельку приехал, Андрей Николаевич дал ему переписанную работу. И эту работу он представил в доклад.

 

Так маститый ученый показал студенту, как следует излагать материал и оформлять работу для публикации.А через год работа по суперпозициям функций была доложена Колмогоровым на заседании Московского математического общества.

 

- Толя сделал совершенно замечательную курсовую работу. И результаты были представлены Колмогоровым в докладе. Так что вскоре, после окончания, он получил премию Московского математического общества, и его научные дела пошли очень хорошо, очень быстро.

 

Прослушав спецкурс Понтрягина по непрерывным группам, третьекурсник Витушкин активно работал в семинаре Павла Сергеевича Александрова.

***

Выдающийся советский математик был известен не только своими работами и четырьмя хронологическими группами учеников. В тридцатые годы с ним произошла история, о которой долго шептались по углам.

Всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин решил познакомиться с математиками, так как его дочь решила выйти замуж непременно за такого ученого. Он приехал на мехмат МГУ и собрал весь профессорско-преподавательский состав. Оглядев собравшихся, он кратко обрисовал политическую обстановку и поведал о надеждах, которые возлагает на них партия и правительство. После обязательных аплодисментов он доверительно спросил, какие есть нужды и заботы у самих математиков. Воцарилось неловкое молчание. Михаил Иванович был вынужден дважды повторить вопрос, причем в конце голос его построжал. Тогда поднялся Александров и, громко каркая, заявил, что «совег’шенно не г’аботает убог’ная на втог’ом этаже»… После этой встречи Калинин велел дочери выбросить из головы даже мысли о математиках…

***

На четвёртом курсе Витушкину была присуждена Сталинская стипендия, а, как известно, присуждалась она только лучшим из лучших.

Однако напряженная учёба не мешала Анатолию принимать активное участие в общественной жизни университета. На студенческой олимпиаде Витушкин сыграл на рояле Лунную сонату Бетховена, за что получил грамоту и премию.

 

- Он учился и продолжал заниматься в фортепианном классе при клубе университетском. Он очень хорошо играл на рояле. Хотя дома у него инструмента не было.

 

Готовился Анатолий к выступлению серьёзно и обстоятельно, как и всё, что он делал. Если ему было что-нибудь необходимо, то всё прочее отодвигалось в сторону. Так что перед Олимпиадой Витушкин репетировал по 8 часов в день.

Но не только самодеятельностью занимался талантливый студент, он работал учителем-репетитором на стройке нового здания МГУ, где готовил к поступлению в ВУЗ рабочих, учившихся в 10 классе вечерней школы.

И это ещё не всё. Старшекурсник Витушкин был назначен консультантом в одну из групп первого курса. Очень скоро произошел «естественный отбор». На смену отсеявшимся слабакам пришли активные студенты, в числе которых был и Дима Арнольд.

Вот они хитросплетения судьбы. Несколько лет назад Анатолий проводил занятия в 59-й школе, в классе, где учился Арнольд. Теперь они встретились. Витушкин предложил кружковцам несколько задач на тему тринадцатой проблемы Гильберта. Этой проблемой немецкого математика-универсала всерьёз увлёкся Дима. Но кроме всего прочего Арнольд был страстным туристом. Он и второй кружковец - Саша Кириллов – часто водили сокурсников в походы по Подмосковью. Как в пешие, так и в байдарочные. Витушкин тоже частенько принимал в них участие…

***

В 1954 году была опубликована работа Витушкина по теории функций: «К тринадцатой проблеме Гильберта». Она получила исключительно высокую оценку на смотре студенческих научных работ высших учебных заведений Москвы. А через несколько месяцев Витушкин окончил МГУ с отличием и был оставлен учиться в аспирантуре.

Летом в опустевшем здании Университета его разыскал Евгений Лавров. Анатолий поделился с другом новостью об аспирантуре, но не сказал, что окончил МГУ с отличием. И вообще даже не намекнул на свои успехи в математике.

Женя погостил у Витушкина два дня. Друзья говорили о многом и, конечно, о музыке. Он тогда удивил Лаврова, сказав, что совсем забросил баян и играет только на рояле. Женя попросил сыграть что-нибудь. Витушкин исполнил 2-3 вещи Шопена, и наповал сразил Лаврова блестящей игрой. Евгений похвалил друга и заметил, что сам увлекается Бетховеном. Он не знал, что Витушкин занял первое место в университете среди исполнителей-пианистов за исполнение всех трёх частей «Лунной сонаты». К счастью, Анатолий не стал звать его к роялю. Будто почувствовал, что Лавров сыграет, как говорится, на бытовом уровне.

Елена Александровна Морозова продолжает.

 

- Он был рекомендован в аспирантуру, и его научным руководителем стал Андрей Николаевич Колмогоров.

***

 «Он был Просветителем, создателем огромной научной школы, одним из патриархов Московского университета, реформатором математического образования, философом и историком науки». – Так отозвался об Андрее Николаевиче Колмогорове его ученик, Заслуженный профессор МГУ Владимир Михайлович Тихомиров.

Но вернемся к Витушкину. Годы аспирантуры были для него чрезвычайно плодотворными в научном плане. Судите сами: в 1957 году с разницей в 4 месяца Анатолий Георгиевич защищает сначала кандидатскую диссертацию по теме «Вариации функций многих переменных и достаточные условия их ограниченности», а потом и докторскую «О трудности задачи табулирования».

Учась в аспирантуре, Витушкин познакомился со своим коллегой Владимиром Ивановичем Егоровым, тоже сталинским стипендиатом. Произошла эта встреча при весьма странных обстоятельствах…

Егоров выходил из аудитории, в которую пытался войти Анатолий Георгиевич. Они сцепились сумками и начали тянуть каждый в свою сторону. Пыхтят, дёргают. Толкаться начали. Тут Егоров уже по-простому говорит: «Отдай сумку, гад!» Он ведь тоже незрячий был. Так и познакомились. Со временем подружились. Владимир Иванович в Военно-воздушной академии имени Жуковского всю жизнь преподавал. А еще он много общался с Колмогоровым и Александровым, ходил с ними в походы. Как-то Андрей Николаевич сказал Егорову: «Витушкин не мой ученик. Он - мой коллега».

И вновь слово Елене Александровне Морозовой.

 

- Аспирантура прошла блестяще. После окончания его отправили в тогда еще отделение прикладной математики, которым заведовал Келдыш. И там был отдел кибернетики. Вообще мехмат – это, можно сказать, обитель кибернетическая. Толик попал в отдел Алексея Андреевича Ляпунова. Ну и начались всякие машины дискретные, всякие дела и увлечения. Обстановка была такая: группа Гельфанда делала искусственную руку, няньку электронную делали, которая бы помогала в больнице контроль осуществлять. Ну а Ляпунов – очень увлекающийся человек. И они думали, как сделать устройства, которые бы делали машинный перевод.

 

Если быть точнее, то инженерная группа под руководством Ляпунова, в которую входили физик Владимир Романович Телеснин и Витушкин, занималась конструированием читающего устройства. Познакомившись с Владимиром Романовичем, Витушкин дружил с ним до конца дней.

А дома, как говорится, для души, Витушкин занимался радиотехникой. Но его пытливый ум не мог довольствоваться только усовершенствованием звукозаписывающей аппаратуры. Ученый занимался проблемой кодирования и передачи сигналов. В этом ему помогло исследование суперпозиции функций. Важным итогом работы стало построение системы кодирования сигналов с конечным спектром, обеспечивающей без увеличения длины кода сколь угодно широкий динамический диапазон канала связи. Тогда, когда тонковолоконной оптики еще не было, его работа по передаче сигналов была поистине скачком в будущее.

Позднее они с Телесниным создали усилитель нового образца и написали об этом статью «Устойчивость усилителя и естественность звучания». Она была опубликована в 7-м номере журнала «Радио» за 1980 год. Начиналась публикация словами: «Иногда бывает так, что хороший, с точки зрения привычных параметров, усилитель звучит неестественно: звук кажется жёстким, сухим, металлическим. Одной из причин этого может быть самовозбуждение на высоких частотах. Мы хотим обратить внимание читателей на связь «жесткости» звучания с такого рода самовозбуждением усилителей мощности и предложить схему усилителя, продуманную с этой точки зрения».

С тех пор прошло уже более 30 лет, а статья до сих пор находит отклик среди радиолюбителей. Вот отзыв, взятый с одного интернетовского форума: «Схема эта сегодня не очень интересна, но в то время это был, пожалуй, единственный усилитель мощности звуковой частоты с реально работающей ООС (отрицательной обратной связью)». И еще один: «… кстати, схема Витушкина, одна из самых грамотно построенных, и звучит классно»! 

***

В 1961 году Владимир Игоревич Арнольд защищал кандидатскую диссертацию по теме «О представлениях непрерывных функций трех переменных суперпозициями непрерывных функций двух переменных». Оппонентами были приглашены профессора Витушкин и Келдыш.

Рассказывает Елена Александровна.

 

- Дима защищал свою кандидатскую диссертацию по существу 13-й проблемы Гильберта. Андрей Николаевич Колмогоров был руководителем. Идет ученый совет, выступают оппоненты, всё нормально. Потом Израиль Моисеевич Гельфанд предлагает назначить третьего оппонента и присудить степень доктора за эту диссертацию. Председательствующий спрашивает оппонентов. Анатолий Георгиевич говорит: «Нет, я не согласен. Я считаю, что Дима настолько способный человек, что в скором времени может подать и докторскую диссертацию». Ну, раз один из оппонентов против, то он остался с кандидатской. Дима через год защитил докторскую, успев за этот год стать доцентом и, в общем, получить всё.

 

С тринадцатой проблемой Гильберта не все так просто.Немецкий ученый говорил о непрерывных функциях, а Витушкин разобрал аналогичный вопрос для гладких функций. Андрей Николаевич Колмогоров вместе со своим учеником Арнольдом решил одну из самых знаменитых гильбертовых проблем – тринадцатую. При этом решение оказалось не соответствующим общему замыслу Гильберта: выяснилось, что на уровне непрерывности не бывает функций многих переменных. Вот что говорит об этом Виктор Иванович Буслаев.

 

- В общем, Гильберт поставил задачу. Формально Арнольд ее решил, а если глубже копнуть, то на самом деле не решил. Из-за этого у них были определенные трения. Анатолий Георгиевичрешал по суперпозиции. Он с другого бока подошел и считал, что решение Арнольда не дает всей полноты картины. А его тоже дает до некоторой степени отрицательное решение… Ну, в общем, тут тонкий вопрос, математический. Даже и не стоит в это углубляться.

 

Что ж, последуем мудрому совету. Как говорится, «Богу – богово, а кесарю – кесарево»…

***

Работа, научные интересы, увлечения, а что же личная жизнь? Неужели талантливый ученый был этаким кабинетным червём, аскетом, человеком не от мира сего? Ничуть не бывало. Ещё будучи студентом, Анатолий Георгиевич познакомился со своей будущей супругой.

Вновь вспоминает Елена Александровна Морозова.

 

- Была такая традиция: старшекурсники идут к первому курсу и становятся их шефами. И вот когда они были на четвертом курсе, Толю назначили шефом в ту группу, где училась Валя. Он нашел себе замечательную супругу. Валя была его глазами, руками – всем.

 

Валя - Валентина Петровна - будущая жена Анатолия Георгиевича. Первокурсница Валентина Архарова познакомилась со старшекурсником Витушкиным на занятиях кружка. Они ходили вместе в походы, зимой катались за ручку на коньках и любили бывать в консерватории. А в свободное от занятий время Валентина еще занималась в драмкружке. Однажды в клубе Нового здания силами кружковцев давали спектакль. Играли одну из чеховских пьес, а Витушкин был аккомпаниатором. Вот тогда-то, после выступления, и состоялось их объяснение.

Они поженились в 1957 году, когда Витушкин уже защитился и работал у Келдыша, а его избранница Валя закончила университет.

 

- И они от ОПМа получили комнату в 9 с половиной метров около Октябрьского поля. И что они купили первым делом? Он получил премию молодых математиков, математического общества, и в эту девятиметровую комнату они купили большой рояль.

 

Долго думали, что лучше машина или рояль? Выбрали рояль. На рояле потом играла младшая Женя и училась играть внучка…

Кстати сказать, считается, что Женей Витушкины назвали дочь исключительно благодаря желанию отца. Будто бы и Валентина, и бабушки хотели назвать девочку Наташей. Уже чуть ли не записывать пошли. Но тут Анатолий Георгиевич сказал: «Женя, и точка». А был у Жени ещё и старший брат, родившийся в 60-ом.

В конце 60-х годов Евгений Константинович Лавров снова приехал в Москву к другу юности. Он так описывает эту встречу.

«Анатолий жил уже отдельно от мамы. Я познакомился с его женой – обыкновенной, простой, гостеприимной женщиной и двумя детьми: младшей – Женей и старшим – Павликом. Анатолий за эти годы нисколько не изменился. Такой же серьёзный и простой, любящий добавлять в речь неброский юмор, но уже доктор наук, профессор, лауреат Государственной премии. Меня особенно поразили не эти достижения и высокие звания, а его постоянное стремление вперёд, без которого он не может существовать. Он увлекался радиотехникой. Ну, дома она у него представлена в виде магнитофона, усилителя и колонок. Анатолий привёл свою радиоаппаратуру в идеальное состояние. Ему ничего не стоило усовершенствовать любую схему, причём, всё это он хорошо представлял в уме и делал на высоком инженерном уровне».

Рассказывает Елена Александровна.

 

- Потом, когда он работал еще в отделении прикладной математики, сдали дом на Гарибальди, пятиэтажный. Профком постановил выделить ему двухкомнатную квартиру на первом этаже, так как он незрячий. Витушкин встал и сказал: «Во-первых, мне нужна трехкомнатная квартира, а во-вторых, не на первом этаже». Все были обескуражены. Но Келдыш к нему очень хорошо относился. И сказал: «Конечно, дать Витушкину трехкомнатную квартиру». Но трехкомнатная квартира в пятиэтажке – это не Бог весть что. И разместиться там с большим роялем и с двумя детьми… И еще мама Толи была. Но с мамой им жить было невозможно. Она не восприняла Валю. Свекровь она была очень трудная и тяжелая.

 

Полина Ефимовна потом переехала обратно к себе, где в ее старой квартире жил старший брат Анатолия Георгиевича Николай.

 

- Когда построили башню на Вавилова, академическую, то он уже переехал в хорошую трехкомнатную квартиру. Ну, хорошую – по сравнению с квартирой в пятиэтажке. Затем вот в нашем дворе – это уже четвертая их квартира. Она, соответственно, уже четырехкомнатная.

 

Но в каких бы условиях не жили Витушкины, дом их славился гостеприимством.Анатолий Георгиевич любил, когда приходили гости, и очень хорошо их принимал. Любил, чтобы они вкусно поели, чтобы гостям было весело. Ну, он, конечно, всегда был главным за столом. Он очень любил анекдоты, любил над людьми подшутить. Но по-хорошему, беззлобно. Первого апреля Анатолий Георгиевич с большим удовольствием всех разыгрывал, и как ребенок радовался, когда это получалось.

Ученики не были исключением. Кстати, все они становились потом его друзьями. Вспоминает Виктор Иванович Буслаев.

 

- Нельзя сказать, что я – друг дома. Это всё-таки был мой научный руководитель, дистанция была. Но мне там было хорошо. И меня принимали с удовольствием, всегда радовались. А какие всегда дома приемы устраивали они с Валей. Замечательные! Насколько гостеприимно!

Я один из первых учеников. На самом деле четвертый. Пан, по-моему, в Америке, Иванов Леня, Марик Мельников и я. Попал я к нему довольно случайно. Но, счастлив, что это случилось. Я мехмат закончил, и непонятно было, куда пойти. Как-то случайно Тихомиров говорит: «У меня есть знакомый хороший – математик Витушкин. Ему как раз ученик в данный момент требуется. Ну, не то, что требуется, но он хотел бы взять. В общем, если есть желание, я дам телефон». Я позвонил, и Витушкин говорит: « Приезжай».

Ну, я приехал. После рассказа Тихомирова я думал, что это такой большой ученый, важный профессор. Ну, а он меня встретил по-домашнему, в рубашке обычной. Ну, то есть, не соответствовал он моим представлениям о большом ученом. Чаю мне предложил, с ходу несколько задач дал. Я более-менее решил их. И он говорит: « Давай, подавай документы в аспирантуру в Стекловке». И он стал моим научным руководителем. Первая моя самая хорошая статья, которая появилась, как раз с радиотехникой связана была. Перед этим была у нас совместная статья – «Буслаев-Витушкин». А потом уже моя – как бы продолжение совместной статьи.

 

Статья называлась «Оценка длины кода сигналов в конечном спектре в связи с задачами звукозаписи».

 

- Я ему, наверное, понравился. Он меня оставил. Я, в общем, с тех пор в институте и работаю, до сего времени. Когда я пришел, Мергелян, это очень известный был математик, как раз в это время уходил из отдела. Табличка еще, помню, висела: «Заведующий отделом Мергелян». Отдел состоял из Мергеляна, Гончара, Леонтьева и Витушкина. Леонтьев потом уехал куда-то на Восток…

 

Алексей Фёдорович Леонтьев с 1971 года зав. сектором теории функций Отделения физики и математики Башкирского филиала АН СССР и зав. кафедрой на математическом факультете Башкирского государственного университета. Под его руководством в Уфе сформировалась математическая научная школа по теории функций комплексной переменной.

 

- Потом взяли в отдел Чирко, который сейчас заведующий, а потом меня. Так что, в общем, я где-то один из первых в отделе.

Я ездил в деревню, где Витушкины дачу летом снимали. Это где-то под Воскресенском, деревня Лаптево, помню. Там собака у них была, Буран, большая такая. И мы шли в лес, где-нибудь на пенёчек садились и беседу вели.

 

Вновь слово Елене Александровне Морозовой.

 

- Толя очень любил природу, любил погулять. Когда он стал членкором, стали давать участки в Новодарьино. Денег мало, стройматериалов нет, участок есть, проекта нет. И вот он без архитектора спроектировал дом.

И я купила там кусочек земли. Ну, приобрели кирпич вместе. Началось строительство. Толя приходит ко мне и говорит: «Слушай, я сейчас этих мастеров разгоню». Я говорю: «Почему?». – Да они стенку заваливают. Он им говорит: «Ребята, уклон не тот». Они ему: «Да что вы! У нас по отвесу». Толя руку приложил: «Нет, до свидания!». И взял другую бригаду. Потом он решил там сделать большую комнату. Проектировал отопление, и всякие хитрости устраивал по поводу отопления. Потому что надо было отапливать и регистрировать площадь отапливаемую и неотапливаемую. Вот такой он молодец. Уж не говоря о том, как строили канализацию. Гараж спроектировал сам, размерил точно. И как он ругался, когда там плиты не так положили! При общении с ним никто не понимал, что этот человек – незрячий.

 

Витушкин любил всё делать сам, он считал, что мужчина в доме должен уметь делать всё своими руками. В машине он карбюратор сам перебирал, все детальки, все жиклёры промывал. А уж аккумулятор снять – это для него вообще было парой пустяков.

Академик зимой на даче сам чистил снег. Да что там снег! Анатолий Георгиевич легко разбирался и с сантехникой. И все эти тройники, переходники не были для него загадкой. Он легко справлялся с кранами, работая большими разводными ключами. Отопление на даче было подвластно только ему. А витушкинской канализации до сих пор завидует его соседка – вдова доктора геологии Владимира Владимировича Тихомирова.

 

- Витушкин – наш сосед по даче – очень-очень приятный человек. Он сам, кстати, занимался строительством дачи, я имею в виду, контролировал всё. И он ещё меня учил, как надо с рабочими обращаться.

Один раз был такой случай, что соседка по даче вдруг меня пригласила в гости и сказала, что рабочие от Витушкина ушли, и она мне их рекомендует. А после этого мне Витушкин говорит: «Галина Михайловна, а Вы что, этих рабочих берете?» Говорю: «Простите, я хотела спросить, они у Вас всё закончили?» Отвечает: «Нет-нет-нет, они просто ушли» Я сказала: «Тогда я не собираюсь их брать».

 

С шабашниками всегда было тяжело. Главное, что брались они за любую работу, не будучи специалистами.

Вспоминает Морозова.

 

- Был еще такой эпизод. У нас меняли проводку в поселке, внешнюю. Мы сидели у нас. Арнольды уехали. И вдруг во всех их окнах загорелся свет. Я говорю: «Они не могли приехать». Толя мне говорит: «Пошли!» По дороге он говорит: «А знаешь, что это могло быть? Эти умники по нулевой фазе пустили». У меня был ключ, открыли - там погорело все. Все выключены были выключатели. По заземлению, фазе всё загорелось. После этого Валя сходила домой, принесла тестер, и мы с ним пошли по поселку. Толя у всех знакомых и незнакомых проверял, нашли место, в котором они перепутали. И установили всё, как надо. Вот так.

 

РассказываетВиктор Иванович Буслаев.

 

- Мы с Осколковым зашли к Сергею Михайловичу Никольскому как-то в гости. Там посидели, а потом зашли к Витушкиным. В Новодарьино дачи у них рядом. Там Валентина Петровна была, Анатолий Георгиевич. Так хорошо посидели, до сих пор приятно вспомнить, как всё было.

 

Осколков Константин Ильич - доктор физико-математических наук, профессор. В 91-м году в связи с известными событиями в стране уехал в Канаду, потом в Америку. И до сих пор живет там. Но считается внештатным сотрудником Стекловки и несколько раз в год приезжает сюда.

 

- Это было в начале 94-го. Тогда его пригласил ректор в Кливлендский университет. И там была маленькая такая гостиница – собственно, всего-то три спальни. Пансионатик прямо на берегу озера Онтарио, там бухта Олимпийская. Но еще там мыс выдается в озеро, и на мысу самая страшная тюрьма в Канаде для убийц. Вид, конечно, очень романтический.

Он жил под холмом, а я над ним. И я помню, как он огромную кастрюлю борща наварил. Наверное, литров восемь. И потащил на вытянутых руках по обледенелой дороге. Ну и мы там немножечко, как говорится, по-русски посидели… Там хозяин был ирландец, он очень оживленное участие принял.Витушкиных была пара. Нас, собственно, с Томом и сдружил Витушкин. Пять человек нас было. Мы пили водочку, и эта кастрюля была съедена за вечер. Ну и Анатолий Георгиевич меня всё убеждал: «Не надо в Америке навсегда оставаться». А я говорю: «Ну, почему же не надо-то?» «Ну, потому что без тебя, - говорит, - будет скучно. Поболтать не с кем». Никакой политической, как говорится, подоплеки. Хотя он считал, что раз его Советский союз выучил, то и надо работать в Советском Союзе…

 

Уточняет Виктор Иванович Буслаев.

 

- Но в России после перестройки как бы… потрёп был. В течение всех 90-х годов. Хотя некоторые из учеников всё-таки остались. Марк Мельников в Испании сейчас работает, в Австралии Ежов. Они приезжают. Марик Мельников под Новый год обычно доклад делает.

 

***

Вот и открылось еще одно достойное качество Анатолия Георгиевича: он был патриотом. А ещё Витушкин не любил конфликтов и старался их избегать. Однако это не мешало ему быть очень принципиальным гражданином. Как же случилось, что этот положительный во всех смыслах человек, известный в мировом математическом сообществе долгое время был невыездным?

Говорит Елена Александровна.

 

- В 66-м году на математическом международном конгрессе, который был в Москве, Анатолий Георгиевич имел доклад.

 

Он назывался «О возможности представления функций суперпозициями функций от меньшего числа переменных». А еще в том же 66-м Витушкин получил полное решение задачи об условиях на компактное множество, при которых любая функция, непрерывная на нем и аналитическая на множестве его внутренних точек, допускает равномерное приближение рациональными функциями.

Дома же он старательно учил английский язык, чтобы не ударить в грязь лицом перед иностранными коллегами.

 

- И после этого, я не помню, в каком году, была его первая поездка за рубеж. Это был конгресс математический.

 

Первая поездка состоялась в 1973 году в Токио, где Анатолий Георгиевич делал доклад на тему гипотезы о якобиане. До этого Витушкина не выпускали из страны за подписантство. Но об этом чуть подробнее.

***

…Жил в СССР внебрачный сын известного поэта и переводчицы Александр Сергеевич Есенин-Вольпин. Математик, философ, поэт, один из лидеров диссидентского и правозащитного движения в нашей стране.В 1965 году Есенин-Вольпин становится организатором «Митинга гласности», прошедшего 5 декабря на Пушкинской площади. Собравшиеся требовали открытого суда над писателями-диссидентами Андреем Синявским и Юлием Даниэлем.

Прямо с площади Есенин-Вольпин был увезен на допрос, а через какое-то время его поместили в психбольницу. К слову сказать, Вольпин и в армию призван не был из-за психиатрического диагноза, так что пребывание в доме скорби не было для него в новинку. Однако очередное заключение диссидента в психиатрическую больницу вызвало широкую кампанию протеста среди советских и зарубежных математиков. Было собрано более ста подписей, и ученые направили властям письмо с требованием освободить правозащитника. Вольпина освободили, через пару лет он эмигрировал в США, а все подписавшие письмо стали невыездными…

Очень точно их нравы охарактеризовал Витушкин в своей статье «Полвека как один день». «Подписанты гордятся тем, что приблизили наступившее светлое будущее, и при этом многие из них уезжают из страны»…

 ***

С того же 1965 года Анатолий Георгиевич главный научный сотрудник Отдела комплексного анализа МИАНа, куда он перешел от Келдыша.

 

- Вся беда в том, что отделение прикладной математики было, вообще говоря, закрытым учреждением. И там надо было получать форму.

 

Имеется в виду форма допуска к работе с секретными материалами и материалами для служебного пользования, которую должны были оформлять на всех сотрудников Келдыша.

 

- Потом он сумел перейти в Стекловский институт. Он стал руководить вначале профсеминаром, потом семинаром, потом он вырос в большой научно-исследовательский семинар.

 

Имеется в виду организованный Витушкиным семинар по комплексному анализу. Со временем стало возможным говорить о научной школе «Комплексный анализ», которая входит в число ведущих научных школ Российской Федерации. Школа получила мировое признание. Анатолий Георгиевич был ее руководителем до конца жизни. В память о нём семинар так и называется Витушкинским. Потом ему на смену пришёл его ученик - доктор, профессор Кафедры теории функций и функционального анализа мехмата МГУодин из теперешних руководителейВитушкинского семинара Валерий Константинович Белошапка.

Слово Валерию Константиновичу.

 

- Люди уходят из этой жизни. И как-то так продолжаешь жить без них. К смерти кого-то относишься спокойно. Пережил и всё. А отсутствие некоторых людей остается невосполнимо. И Анатолий Георгиевич такой вот человек, которого постоянно не хватает. С ним связана вся моя математическая судьба.

У него было несколько математических циклов. Первый действительно был связан с задачами суперпозиции, второй был связан с задачами приближения в комплектной плоскости. Из этого, собственно, возник интерес к комплектному анализу. Потом, наверное, на фоне интереса к комплектному анализу, возникло его увлечение гипотезой Якобиана, из которой много всего интересного возникло. То есть, он обнаружил, что то утверждение, которое всегда считалось верным и доказанным, неверно абсолютно. Построил контрпример к доказательству, много интересного делал в направлении решения этой задачи. Ну, и породил грандиозное движение по всему математическому миру. Как Анатолий Георгиевич говорил: «Это люди якобианят».

Я знаю Анатолия Георгиевича, потому что на первом курсе пришел к нему на кружок. Да, да, это пассионарная личность. Человек вдохновенно что-то говорил у доски, раздавал задачи, постоянно шла какая-то живая обратная связь. Через эти задачи, собственно, контакт и произошел.

Есть высказывание, что стать математиком – это то же самое, что запрыгнуть на мчащийся поезд. Ну, такой момент, наверное, происходил. Потому что мы, так или иначе, вовлекались в поток его математических интересов.

Так жизнь сложилась, что после аспирантуры я в университете не остался. А вернулся в университет позже, когда защитил докторскую, и тогда наши встречи стали регулярны. Витушкинский семинар происходил по средам. Я заходил за ним, и мы прогуливались в университет и обратно. Так что я не реже раза в неделю с 92-го года бывал у них, а то и чаще. Мы с ним говорили на расстоянии от его дома до университета, это 20 минут.

 

***

С 1965 года до конца жизни Анатолий Георгиевич преподавал в МГУ — ассистент, доцент, профессор кафедры теории функций и функционального анализа механико-математического факультета. Но математика, хотя и занимала одно из главных мест в жизни Витушкина, не была единственным его увлечением. Ученый очень любил классику. Больше русскую. В свободное время дома читали Достоевского, Гоголя, Салтыкова-Щедрина. Одна из его любимых фраз – выражение помещика Ласукова из «Осенней скуки» Некрасова: «На моё вышло». Часто употреблял его математик в разговоре. Он очень много слушал аудиокниги (дочь Женя постоянно брала их в ВОСовской библиотеке на Протопоповском). Детективы, кстати, очень любил. Еще такие, старые, типа «Следствие ведут знатоки». Любил слушать фильмы. При этом ему практически не нужно было объяснять, что происходит на экране. Он и так вполне ориентировался в фильме.

Любимая передача - «Театр у микрофона». Летом на даче в половину четвертого вся семья собиралась у приемника, и слушала радиопостановки.

А еще Анатолий Георгиевич был заядлым шахматистом. Сам про себя он говорил, что играет где-то на уровне второго разряда. Скорее всего, скромничал. На отдыхе всегда находил какого-нибудь шахматиста. Причем они ход сделают, и на несколько часов разошлись каждый по своим делам… Еще Витушкин следил за серьезными матчами. Когда был знаменитый Каспаров – Карпов, он все партии по телефону с приятелем обсуждал.

Не забывал Витушкин и свое первое увлечение – музыку. Часто они с женой ходили в консерваторию. С годами он как-то всё меньше и меньше играл сам, а больше слушал. У него была отличная акустическая система. Дома он садился в большой комнате и слушал классику. Современную музыку, правда, тоже любил.

Теперь переходим к одному очень серьезному его увлечению, из-за которого он сам себя называл «радиопсихом». У них в доме постоянно что-то паяли, собирали. Анатолий Георгиевич подключал к этому не только домочадцев. Знакомые приходили и тоже покорно сидели и паяли под руководством Витушкина схемы. Но он и сам тоже мастерил что-то, катушки наматывал. Вспоминает Виктор Иванович Буслаев:

 

- Он радиотехникой увлекался очень сильно. Я ему помогал паять всякие схемы. Он указывал, куда паяльником ткнуть, в какие проводки.

У него вроде бы была такая идея фикс, что всё-таки вот этой электроникой, или, я не знаю, компьютерами, микрокомпьютерами восстановить зрение можно.

А близко к радиотехнике голография была. Он хотел это на двумерный случай перенести. И это, говорил, приложение было бы уже не в радиотехнике. У нас совместная статья есть. Но не пошло у нас это, в общем. Трудная оказалась задача.

У японцев тоже не вышло. Он доклад делал на математическом конгрессе в Ванкувере. А японцы, как он рассказывал, все на первый ряд сели с магнитофонами, весь его доклад зафиксировали.

 

А из командировок он привозил не вещи, нет.

Говорит Елена Александровна.

 

- Он озадачил один магазинчик – потребовал совершенно определенные колонки. Потратил массу денег. И что он стал с этими колонками делать? Он их стал разбирать!

 

Объясняет эту, с точки зрения Елены Александровны, нелепость Белошапка. И вспоминает еще одну интересную черту характера Анатолия Георгиевича.

 

- У него прикладные интересы переплетались с математическими. Потому что его работы по энтропии и по оценкам сложности, плавно переходили в работы по системам звукозаписи.

Были мы как-то у Кронродов. А Кронрод – это тоже увлекающийся человек. Математик, в какой-то момент он перекинулся на кибернетику, а потом на медицину. Он сказал, что его интересует бессмертие. А Анатолий Георгиевич сказал, что он не хочет жить вечно. Не хочет, например, становиться молодым человеком. То есть, он хочет прожить эту жизнь в том виде, как это получится. А менять положение вещей он не настроен.

 

То есть, он заявил своему первому научному руководителю, что полностью доволен своей жизнью. И это несмотря на слепоту! Впрочем, Александр Семенович Кронрод, фронтовик, доктор физико-математических наук, не совсем поверил Витушкину. И небезосновательно.

Продолжает Валерий Константинович.

 

- Анатолий Георгиевич обиделся на Господа Бога за этот, так сказать, случай. Он был человеком верующим, но у него с Господом были непростые отношения.

В силу известных обстоятельств Анатолий Георгиевич, конечно, нетекстовый человек. Но в каком-то смысле мы все слепы. Платон говорил, что математику следует изучать, потому что она отрывает от чувственных вещей. И человек должен прийти к умозрению. Речь идет о том, что географы изучают какие-то континенты, страны. У математиков, можно сказать, есть некая страна, где нужны другие чувства. Какие-то интуитивные…. Вот, Анатолий Георгиевич, потому ли, что он потерял зрение, не потому ли, но он этим зрением обладал в высокой степени. Ви?дение реалий этого мира, в связи с чем возникают и открытия, и математические тексты. Потому что всякое математическое открытие связано с тем, что кто-то этого не видел, и человек, который первый это обнаружил, делает это доступным для остальных. Анатолий Георгиевич в сильной степени обладал вот такой математической зоркостью.

 

***

И не только математической. Даже на чисто бытовом уровне у него было прекрасно развито чувство ориентации в пространстве. Елена Александровна вспоминает один случай.

 

- Они жили на даче, Майков приехал к ним, и решили вечером прогуляться. Поле, лес… Пошли, а потом решили развести костер. Посидели у костра и не заметили, как настала ночь. И как выходить из леса? Все в панике, сдрейфили. Там ведь и дети были! Но что делать, темнота – ни зги не видно. А Толя совершенно спокойно сказал: «Я Вас выведу». Он помнил все кочки, все эти ямки, все тропинки и вывел их к даче.

 

***

В 1974 году по случаю 30-летней годовщины Суворовского училища была организована встреча суворовцев, преподавателей и офицеров. Витушкин, узнав об этом, без колебаний согласился принять участие во встрече.

От училища на всю жизнь осталась у Анатолия Георгиевича выправка – все, знавшие его помнят, что ходил он очень прямо; и строгость в одежде, хотя галстуков он не носил никогда и ни при каких обстоятельствах. Зато даже дома он ходил в костюме. Правда, в домашнем. Вспоминает однокашник Витушкина.

 

- Он был простым парнем. Был очень доволен, когда мы встречались. В последнее время ездили к нему на дачу. У него дача хорошая. Он рассказывал, как в Австралию ездил. Фотографию показал, где он там с кенгуру вместе.

 

Встречи всегда проходили весело и непринуждённо. Почтенные мужи с удовольствием вспоминали свои детские и юношеские годы, а обильное угощение служило прекрасным дополнением к беседе.

Да, Анатолий Георгиевич любил вкусно поесть. Но любил еду обычную, простую, безо всяких изысков. Соленый огурчик, селедочка, пироги, суп, борщ. При этом когда он о чем-то напряженно думал, то просто забывал о еде. То есть, его позвали – он пришел, пообедал, ушел. Потом приходит через час: «А я обедал?».

***

Но, как известно, и на Солнце есть пятна. Большим недостатком Анатолия Георгиевича Витушкина была его тяга к курению. Все, знавшие его, сходятся в этом.

Вспоминает Виктор Иванович Буслаев:

 

- Они вместе с женой курили прямо сигарету за сигаретой. Это его и сгубило, в конце концов. Несколько раз Анатолий Георгиевич бросить курить пытался. Один раз объяснял, почему не получилось: «Иду по улице, передо мной человек идет и курит. И у меня мысль: почему ему можно, а мне нельзя?»

 

Добавляет Валерий Константинович Белошапка.

 

- Он много курил, в какой-то момент он понял, что это плохо кончится, и начал ограничивать себя. Ну, то есть, он не докуривал сигарету до конца. Но кончилось, в общем, всё тем, чего он, собственно, и опасался. Рак легких.

 

Учёный болел долго и мучительно. Всё это длилось около года. Сначала он лежал в академической больнице в Ясенево. Потом четыре месяца лечился в Онкоцентре на Каширке.

Скончался Анатолий Георгиевич Витушкин 9 мая 2004 года. Специалист в области вещественного и комплексного анализа, теории функций, прикладной математики; Член-корреспондент АН СССР по Отделению математики; академик по Секции математики, механики, информатики; автор более 60 научных работ, в том числе 2-х монографий – он подготовил более 25 кандидатов и докторов наук. В их числе один член-корреспондент Российской Академии наук. С его уходом математическая наука понесла ощутимую потерю.