ПОЭЗИЯ

Александр Константинович Гахов родился в феврале 1952 в Курской области, в небольшом,  утопающем в зелени садов городке с тёплым задушевным названием Обоянь. Росистые луга, рощи, холмы и овраги, берущая начало неподалеку от городка речка Псёл всегда живут в его памяти.

После окончания средней школы в 1970 году поступил в Тамбовское военное авиационно-техническое училище им. Ф. Э. Дзержинского. Закончив его, получил направление в город Черняховск Калининградской области в одну из частей Прибалтийского военного округа. За время прохождения службы побывал с семьёй в разных гарнизонах бывшего СССР.

Стихи всегда являлись неотъемлемой частью его жизни, а после двадцатипятилетней службы в армии, решив остаться в этом удивительном и необыкновенном крае, в Калининградской области, серьёзно занялся литературной деятельностью. Жизненный опыт, встречи с интересными людьми хотелось воплотить в произведения на бумаге. Увидели свет книги его стихов, рассказов, повестей.

Александр — член Союза писателей России, член Международной ассоциации писателей и публицистов.   В 2012 году он был удостоен звания члена-корреспондента Академии Поэзии (Москва). 

 «Жизнь — штука интересная и презабавная, — говорит Александр. — Что-то, важное для меня,  кому-то может показаться  пустым звуком. Ценность заключена во взгляде на вещь или ситуацию. В своих размышлениях я преклоняюсь перед тремя святыми: Надеждой, Верой и Любовью, которым всегда суждено тревожить человеческую мысль».

Предлагаем вниманию читателей небольшую подборку стихотворений А. Гахова.

В раздумьях стою у причала

Багровыми бликами солнце ложится на воды,
Я в дымке вечерней в раздумьях стою у причала.
Печалятся чайки, вещует закат непогоду,
Ушедшие годы, подкравшись, стоят за плечами.

В холодных глубинах напрасно искать мне ответы —
В открытых ладонях безмерность извилистых линий.
Сценарий из жизни шальной не подправить сюжетом,
Надменностью сфинкса печальная тайна застынет.

Кредит, что мне выдан, с лихвой возвращаю в рассрочку,
Дуальность пространства нависла шагреневой кожей,   
Остаться вне времени мыслю единственной строчкой,
Невзрачным цветком полевым, на других непохожим.

Ведь жизнь — это рампа, где многие в маске и гриме.
При свете юпитеров вольному воля раздеться,
Но мир инсталляцию правильно вряд ли воспримет,
Вернувшись в гримёрку, услышу плач глупого сердца.

…Багровыми бликами солнце выводит легато.
Я в дымке вечерней в раздумьях стою у причала.   
Ладонь подставляю в надежде продлить миг заката.
Остывшие краски — палитра конца и начала.
                            Искусство древних

                 «Я весь в свету, доступен всем глазам…»
                                                                  В. Высоцкий
Сегодня я в нирване по углам
Не прячусь, обкурившись сладкой дури.
Я — отрешённый взгляд буддийских лам,
Смерть предо мной танцует в чёрной шкуре.
Не шевелюсь. Зрачки глядят в зрачки.
Защита — флейты вяжущие звуки,
Но «капюшона» чёрные очки
Следят за мной в сужающемся круге.
Жизнь, как змея — волнует дух оскал,
Чуть ошибусь, кусает в круговерти.         
И пусть порою в плен берёт тоска —
Мне роль свою играть до самой смерти.   
Сегодня кобре не по нраву я,
В разлитый зной ей танцы не в охоту.
Но оборву мелодию — змея                   
Мне не оставит шанса ни на йоту.
По жизни я игрок и фаталист,
Но вяжет флейта руки, как посредник.
Мелькают лица, замер солнца блик,
И падают монеты в мой передник.
Искусством древним заклинаю змей,
Не видя в этом колдовства искуса.
Заплачено премудрости моей
Белеющими шрамами укусов.
                       Грозовое

Свежим дыханием ветер наполнил пределы.
Зноя стоящего замок разрушил песочный.
И закружилась дорожная пыль, завертелась,
В смерч превращая движение в круге порочном.
Кожей гусиной покрылись деревья в ознобе,
В гнёзда попрятавшись, птицы замолкли до срока,
Зрела гроза в набухающей тучной утробе,
Чтобы, пролившись, смыть поступь дневного порока.
Чёрною бездной разверзлись небесные хляби...
Вздыбились мысли… Поплыли сюжеты былого:
В поисках суши метался я в пене и ряби,
Грани стирались, и жило лишь вечное Слово.
…Патину дней соскребает с души тёплый ливень,
Словно шлифует наждачкой — не больше, не меньше!
В платье прилипшем мой ангел-хранитель застынет…
В руки бездумно отдамся я лучшей из женщин.
                        Что вплетётся в мой след?

Что вплетётся в мой след и как буду потом истолкован,
Языку доверяя все тайные помыслы дней?
Что в бессонной ночи упадёт под перо вещим словом?
Только боль между строк, где душа кровоточит сильней.

Что вплетётся в мой след, коль дарована жизнь, как награда?
Мне судьба черновик написала стилом на руке.
Отбелю черновик, не приемля ни славы, ни злата,
Ведь уйду я таким же, каким и пришёл — налегке.

Что вплетётся в мой след и прорехи души залатает,
Заставляя звезду замереть над пророчеством фраз? 
Только музыка слов, что пролью на тебя, золотая,
И тепло нежных рук, что беду отводили не раз.

Что вплетётся в мой след, отзываясь печалью сюиты? 
То, что в шелесте вьюг слышал я, как поют соловьи…
И когда всё приму, облекая словами молитвы,
Я уйду в пустоту, превратившись в песчинку земли…

КРУГОСВЕТКА

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Продолжение. Начало читайте в № 1.

Переезд не занял много времени, и мы вновь из кондиционированного салона выбрались под палящие лучи солнца. Для передвижения по узким улочкам районов Старого Дели Дипак предложил воспользоваться услугами велорикши. На закономерный вопрос, сколько это будет стоить, последовал ответ: «200 рупий». На момент написания статьи одна рупия равнялась одному рублю, когда же мы путешествовали, рубль стоил дороже. Нам эта поездка обошлась около 100 рублей, но за эти, по российским меркам, небольшие деньги водитель и его «пепелац» будут  в  нашем распоряжении все часы, отведённые на осмотр местных достопримечательностей. Нас это полностью устраивало, так как в открытом экипаже рикши атмосфера города ощущается лучше, чем в пусть и более комфортабельном, но закрытом салоне автомобиля. Совсем замечательно было бы передвигаться пешком, но вечная нехватка времени не позволяла совершить этот моцион.

После того, как Дипак сторговался с водителем облюбованного им аппарата, мы с Татьяной разместились на двухместном сиденье, а наш гид, как верный грум, устроился на задке экипажа. Двигатель в одну человеческую силу закрутил педалями, и мы довольно быстро покатили вдоль рынка. Подобные ему в Европе кличут «блошиными», а у нас во времена моей юности, не мудрствуя, называли просто «барахолкой».

Дипак комментировал, мимо какого рода подержанного товара мы проезжаем. Обувь, книги, старая, а может, даже старинная посуда и утварь, масса разнообразной одежды. Завидев множество развешанных рубашек, он восторженно поведал, что во времена его студенчества один его приятель умудрился здесь сторговать себе отличную рубашку всего за одну рупию.

Иногда, называя товар, он произносил незнакомые названия или созвучные нашим, но означающие не совсем то, к чему мы привыкли. Например, когда Дипак сказал, что мы проехали место, где продавали сальвары, то по звучанию слово очень похоже на привычные для нас «шаровары». Мы попросили объяснить, что это такое. Оказалось, сальвар — традиционный в северной Индии женский костюм, состоящий из трёх частей: длинной блузы, штанов и платка или шали.

Наконец, миновав шумный рынок, мы свернули в не сказать, чтобы тихую, но наполненную иными звуками улочку. Где-то неподалёку, возможно, в мастерской жестянщика, кто-то яростно колотил по листу металла. Громко треща мотором и непрерывно сигналя, мимо нас протискивались тук-туки. После того, как стихла издаваемая ими какофония, стали слышны приближающиеся к нам гортанные выкрики. Я спросил у Дипака: «Чего хочет этот непрерывно орущий мужчина?» Гид объяснил, что он скупает старые вещи, чтобы перепродать их на том самом рынке, мимо которого мы недавно проехали.

Мне стало очень жаль, что я не прихватил из машины наш дорожный рюкзак. Я бы с удовольствием продал этому хорошему человеку, как минимум, половину его содержимого. Конечно же, в том случае, если бы Дипак чем-нибудь отвлёк на время Татьяну.

Довольно часто гид просил нас пригнуться. В один из таких моментов я поднял руку и нащупал проплывающий над головой жгут проводов. Его вызывающая уважение толщина свидетельствовала, что он обеспечивает электроэнергией, как минимум, небольшой завод. На мой удивлённый вопрос, мимо каких предприятий мы проезжаем и почему линии электроснабжения проходят так низко, Дипак объяснил, что на первых этажах зданий располагаются магазинчики, небольшие мастерские, парикмахерские, и эта суперпаутина электроснабжения тянется к ним. Жгуты толстые потому, что городские обезьяны используют их вместо лиан, в результате провода часто переламываются, а делийские электрики, чтобы не искать место обрыва, просто протягивают новую линию. Возможно, в этом есть и практический смысл: проводам, сплетённым в единый жгут, легче выдержать вес выполняющих акробатические трюки макак.

У входа в одно из местных предприятий мелкого бизнеса Дипак попросил водителя притормозить и дал нам потрогать висящие над входом лимон и стручок перца. Владельцы вешают их, чтобы предохранить свои лавочки, цирюльни и мастерские от сглаза. Потом он куда-то исчез на минуту и, вернувшись, вручил нам по стакану свежевыжатого лимонного сока с добавлением каких-то пряностей и похожую на пузатый чебурек самосу.

Запуганный прочитанными в Интернете рассказами бывалых туристов о царящей в Старом Дели антисанитарии и их рекомендациями ни в коем случае не употреблять индийский фастфуд, я заколебался. Но, подумав, что наш гид наверняка не заинтересован в первый же день потерять клиентов и знает, что делает, я смело вгрызся в горячую самосу, запивая её хорошо утоляющей жажду кисловато-пряной влагой. Начинка в индийском пирожке оказалась овощной с умеренным содержанием специй. Впоследствии на жарких улицах индийских городов мы неоднократно пили различные фреши и ели в ресторанчиках, где питаются местные жители. К счастью, проблем у нас не возникало. Вероятно, это заслуга Дипака, который выбирал правильные места.

Пока мы, жуя и прихлёбывая, ехали дальше, Дипак рассказал, что на этой улице снимали некоторые сцены фильма «Миллионер из трущоб». Возможно, потому что мы не могли видеть окружающие нас признаки бедности, у меня не было ощущения, что мы путешествуем по трущобам. Вокруг слышались оживлённые разговоры, голоса звучали весело. К нам не подбегали клянчащие денег и еды дети, не доносились мерзкие запахи. Наоборот, откуда-то повеяло приятными ароматами. Дипак объяснил, что мы проезжаем мимо заведения, где изготавливают недорогие благовония. Выехав из улочки, наш экипаж остановился у подножия холма. На его вершине, в самом высоком месте города, расположилась Делийская соборная мечеть, или Джама-Масджид (Пятничная мечеть). Оставив рикшу ожидать нашего возвращения и слушая рассказ гида, мы начали подъём по довольно полого поднимающейся дороге.

Джама-Масджид занимает восьмое место среди крупнейших мечетей мира. Строительство её началось во времена правления нашего старого знакомца — Шаха-Джахана в 1644 году и окончилось в 1656-м. До окончания строительства Шах-Джахан не дожил, и присматривать за завершением проекта пришлось его сыну шаху Аурангзебу. Построена она из красного песчаника и белого мрамора, имеет два красно-белых полосатых минарета высотой 40 метров. Надпись возле входа говорит, что женщинам без сопровождения подъём на минарет запрещён. Вход через южные ворота доступен для туристов, на него можно подняться, заплатив 100 рупий. Есть ещё и восточные, некогда через них проходил шах, ныне они открываются для всех, но только по пятницам и во время мусульманских праздников. На крыше мечети — три больших белых купола.

Тем временем дорогу сменяют широкие ступени. Поднявшись по ним, мы, предварительно разувшись, проходим за высокие стены, огораживающие  просторный внутренний двор. Дипак утверждает, что он может вместить 25 тысяч совершающих намаз прихожан. Вспомнив число проживающих в Волоколамске жителей, понимаю, что все они легко поместились  бы в этом «дворике», и при этом осталось бы ещё много свободного места. Но в день нашего посещения было немноголюдно, и никто не мешал подойти к расположенному в центре бассейну. Водой из него мусульмане совершают ритуальное омовение перед тем, как приступить к намазу. Нет, в бассейн никто не погружается полностью, омывают только лицо, руки и стопы. Я не приверженец ислама, поэтому счёл для себя возможным ограничиться только умыванием — не хотелось шлёпать по каменным плитам в мокрых носках.

Пока я с удовольствием плескал себе в лицо пусть и нагретую солнцем, но всё равно приятно освежающую воду, Татьяна о чём-то оживлённо беседовала с Дипаком. Когда мы уже собирались отходить, нас кто-то окликнул. Оказалось, что я, увлёкшись водными процедурами, не заметил, как выскользнувший из кармана рубашки мой айфон  плюхнулся в бассейн. Дипак извлёк его из неглубокого водоёма. Проклиная своё разгильдяйство, я не сомневался — девайсу пришёл конец, но  впоследствии выяснилось, что Аллах ко мне милостив, и после просушки на жарком индийском солнышке аппарат заработал как ни в чём не бывало.

Поблагодарив внимательного прихожанина, мы пересекли двор и вступили под высокие своды мечети. В их тени, используя в качестве матрасов свои молитвенные коврики, раскинутые на беломраморном полу, спали в ожидании очередного намаза несколько правоверных.

Внутренний интерьер не блистает излишней роскошью. Украшением стен служат выложенные из чёрного мрамора цитаты из Корана. До вознесения очередной молитвы оставалось около получаса. Дипак предупредил, что дабы не мешать общению прихожан с Всевышним, все праздно шатающиеся туристы должны будут на время намаза покинуть территорию мечети.  Но наше знакомство с Джама-Масджид уже завершалось. Выслушав напоследок рассказ о том, что во время молитвы местные мусульмане обращают своё лицо на запад, ибо именно там по отношению к Индии находится священный город Мекка; что в мечети хранятся святые для правоверных и не доступные для иноверцев реликвии — волос из бороды пророка Мухаммеда, его обувь и след ноги, оставленный им  на камне, копия Корана, написанная на оленьей коже, осколок надгробия, когда-то стоявшего над могилой пророка, мы направились к выходу. Спустившись с возвышенности, вновь загрузились в трёхколёсный экипаж терпеливо ожидающего нас рикши и покатили к следующему заслуживающему внимания объекту.

Средневековая цитадель Дели — Красный Форт — также был возведён по повелению неутомимого «прораба» и щедрого «инвестора» шаха Джахана. Великий правитель после смерти любимой жены Мумтаз-Махал не мог оставаться в Агре, где всё напоминало ему о безвозвратной утрате, и решил переехать вместе со всем двором в Дели.

Дворцы, в которых некогда проживали его предки, Шаха-Джахана почему-то не устроили, и он повелел выстроить для себя новую резиденцию. Грандиозное строительство началось в 1639 году и было завершено в 1648-м. Наверное, излишне говорить, что своё название Делийский кремль получил из-за характерного цвета образующих неправильный восьмиугольник крепостных стен, башен и бастионов. Стены, в зависимости от рельефа холма, на котором возведена цитадель, поднимаются вверх на высоту от 16 до 33 метров. В былые времена проникнуть за них можно было через несколько ворот. Ныне открыты только одни из них — Лахорские. Названы они так по имени дороги, протянувшейся от них до далёкого  пакистанского города.

Прежде, чем мы прошли через Лахорские ворота, произошло одно очень порадовавшее нас событие. После того, как мы вновь на время покинули нашего извозчика, Дипак огласил стоимость входных билетов. Получив нужную сумму, гид отправился в кассу, но не прошло и минуты, как он, возвратившись, вернул все деньги Татьяне. Оказалось, обративший внимание на наши белые трости  кассир  объяснил, что всех туристов-инвалидов независимо от гражданства пропускают на все туристические объекты бесплатно. Эта любезность индийских властей позволила за весь тур сэкономить приличную сумму. Например, только за входные билеты в Красный Форт нам как иностранцам пришлось бы заплатить 500 рупий — около 250 рублей. Граждане Индии платят за билет всего  10 рупий.

Миновав Лахорские ворота, мы оказались на территории небольшого крытого рынка. В те времена, когда Красный Форт был не памятником истории, а резиденцией падишахов, здесь предлагали свои товары «поставщики двора его великомогольского величества». На прилавках, искрясь в пробивающихся сквозь щели навесов солнечных лучах, лежали изделия лучших ювелиров империи и зарубежья. Купцы разворачивали перед высокородными покупателями рулоны дорогих тканей  и изделия мастеров ковроткачества. Жёны придворных и наложницы гаремов, конкурируя за внимание своих повелителей, выбирали драгоценные благовония с самыми, по их мнению, завлекательными запахами. Ныне купцов сменили продавцы сувениров, а высокопоставленных покупателей — зарубежные и местные туристы.

Для нас время сувениров ещё не настало и мы, игнорируя навязчивые призывы торговцев, через внутренние ворота  входим туда, где некогда по воле Шаха-Джахана было сооружено подобие рая на земле. Пышная зелень садов и лужаек красиво контрастировала с красными крепостными стенами. В обезвоженных ныне каналах и других искусственных водоёмах струилась прохладная влага и плавали разноцветные рыбы.

Череду великолепных дворцов с роскошно украшенными анфиладами залов перемежали мраморные павильоны и ажурные беседки. Ныне фруктовые сады сменили парковые растения, уютные лужайки — строгие газоны, утрачены многие драгоценные элементы декора дворцов, но по-прежнему поражают своей красотой воплощённые в камне замыслы средневековых архитекторов.

Переходя от здания к зданию, мы слушали рассказ Дипака. Моё воображение рисовало картины минувшего. Вот зал публичных приёмов — Диван-и-Ам. Здесь каждое утро, возлегая на беломраморном ложе, Шах-Джахан принимал своеобразный парад. Вначале перед ним проезжали на грациозных скакунах пышно одетые всадники, за конницей, сверкая на солнце расшитыми золотом попонами и звеня серебряными колокольчиками, торжественно ступали могучие слоны. После прохождения гигантов шаху демонстрировали пойманных во время последней охоты диковинных животных.

По-видимому, эта ежеутренняя процедура способствовала вхождению императора в рабочий режим. После лицезрения процессии шах незамедлительно приступал к государственным делам, выслушивал доклады министров, раздавал  ценные указания, принимал иностранных послов.

Услышав про мраморное ложе, я вспомнил о знаменитом Павлиньем троне, с историей создания которого мы познакомились во время посещения Агры, и поинтересовался у Дипака, почему шах Джахан возлежал на камне, а не на золоте? Оказалось, что произведение ювелирного искусства стояло не здесь, а в зале частных аудиенций — Диван-и-Кхасе. Ныне занимаемое им некогда место пустует.

Есть две версии утраты Индией самого дорогого в истории предмета мебели. Согласно одной из них, Павлиний трон вывез в Тегеран в 1739 году покоривший империю Великих Моголов шах Надир. Согласно второй, персидский завоеватель забрал только  несколько самых крупных из украшавших его драгоценных камней. Трон же в 1782 году англичане попытались на корабле переправить в Англию. У берегов Африки судно попало в страшный шторм и затонуло. Возможно, когда-нибудь извлечённый из морских глубин  Павлиний трон вновь займёт своё место в Красном Форте.

Перед тем как покинуть императорскую резиденцию, мы подошли к трём соединяющимся между собой павильонам. Один из них служил залом для совершения молитв, второй — императорской спальней. Третий выполнял функции гостиной. В рисунке резьбы каменной решётки, разделяющей молитвенный зал и спальню,  угадываются полумесяц и звёзды.

Неожиданно между мной и шахом обнаруживается нечто общее. Оказывается, за этой решёткой вечером устраивался придворный рассказчик и ублажал слух отходящего ко сну императора занимательными сказками. Я так же, как и шах, люблю послушать перед сном аудиокнигу, но  не знаю, к счастью или к сожалению, больше ничего в наших образах жизни не совпадает.

Следующим туристическим объектом, куда нас доставил неутомимый рикша, была гробница Хумаюна. Построенный в период с 1562 по 1570 годы мавзолей второго императора из династии Великих Моголов был первым из такого рода архитектурных сооружений на земле Индии и послужил образцом при строительстве последующих погребальных комплексов.

Так же, как и при посещении подобных памятников той эпохи во время тура по «Золотому треугольнику», пройдя через ворота, мы оказались в тенистом саду. Водные каналы делят сад на строгие квадраты. Июльский зной смягчала прохлада, исходящая от струй многочисленных фонтанов. Спрятавшись от жары в кронах деревьев, весело щебетали птицы. Дипак рассказывал, что до 1992 года изрядно пострадавшая от времени и вандалов гробница Хумаюна выглядела, мягко говоря, непрезентабельно. В 1992 — 1993 годах были произведены большие реставрационные работы. Высадили 2500 растений, обновив сад, отремонтировали каналы и восстановили водоснабжение, реконструировали и запустили фонтаны.

Пройдя в центр сада, мы подошли к огромной платформе из красного песчаника, над которой почти на 50 метров возносится ажурный, похожий на дворец, мавзолей. Помимо самого шаха Хумаюна, в нём покоятся его жёны и другие члены императорской фамилии. Однако почётного права быть похороненными на территории мемориального кладбища удостаивались не только представители королевских родов и высокие сановники, нашлось место и для усыпальницы личного парикмахера основателя династии могольских правителей падишаха Бабура. Пройдя по одной из аллей, мы подошли к небольшому увенчанному голубым куполом мавзолею. Здесь и покоится прах придворного цирюльника.

Часы, отведённые в этом туре для знакомства с достопримечательностями столицы Индии, подходили к концу, но прежде чем отправиться дальше по маршруту, мы попросили Дипака, хотя бы вкратце, познакомить нас с Делийским метро. Наш гид не имеет ничего против, и вновь водитель маленького кабриолета терпеливо крутит педали в сторону ближайшей станции метро, названной так же, как и только что посещённый нами культурно-исторический объект — «Гробница Хумаюна».

Расплатившись с рикшей, мы направляемся к входу в подземку. Дипак, связавшись с водителем закреплённого за нами автомобиля и назначив  место встречи, выдаёт нам краткую информацию по новому для Индии виду транспорта. Первых пассажиров Делийское метро приняло в декабре 2002 года. Более 140 подземных и наземных станций расположены на шести линиях. При входе в метро можно ознакомиться, если, конечно, у вас есть зрение, с удобной схемой, на которой указано, где вы находитесь и сколько будет стоить проезд до каждой станции. Стоимость зависит от длины пути и составляет от 8 до 30 рупий.

За время пребывания в Индии я вроде бы уже привык периодически подвергаться досмотру со стороны служб противодействия терроризму, но не предполагал, что можно устроить тотальную проверку пассажиров на входе в метро.  Вначале Татьянину дамскую сумку, мой рюкзачок уложили на ленточный транспортёр и отправили на просветку. Мы же, пройдя через рамки металлодетектора, подверглись тактильному осмотру. Мне страшно представить, какие очереди выстроятся возле станций Московского метро, если и у нас введут такие меры безопасности. Но всё же следует отметить, что, несомненно, причиняющие неудобство поголовные проверки работают. И за время существования Делийского метро в нём не было совершено ни одного теракта.

На наше счастье, час пик ещё не наступил, и мы довольно быстро попали в кассовый зал. Приобретя с помощью Дипака круглые пластиковые жетоны, мы подошли к турникету. Гид показал, куда нужно их приложить. Едва жетоны коснулись предназначенного для них места, препятствующие до этого проходу створки турникета разъехались. Миновав металлических контролёров, вошли на ступеньки повлёкшего нас вниз эскалатора. За время спуска никаких отличий этой лестницы-чудесницы от московских аналогов мне выявить не удалось.

Немного пройдясь по перрону, мы с Татьяной пришли к выводу, что эта станция похожа на современные станции Московского метро. Особенностью Делийского метрополитена является наличие в составе поезда женского вагона. Располагается он, как правило, в конце электрички. На платформе, возле места, где останавливается этот вагон, дежурят полицейские, не позволяющие мужчинам посягать на женскую автономию. Вызвано наличие такого вагона, по-видимому, тем, что в часы пик, когда электрички плотно забиты пассажирами, не все индусы ведут себя по-джентльменски, некоторые дают волю шаловливым ручонкам. Все остальные вагоны смешанные, то есть ехать в них могут как мужчины, так и женщины.

По прибытии электрички мы вошли в один из таких вагонов. За разъехавшимися дверями нас встречает кондиционированная прохлада. Слышны детские, мужские и женские голоса, но в салоне свободно. Нам предлагают присесть на расположенные вдоль стен удобные сиденья. Электричка плавно начинает движение и быстро набирает скорость.

Привычные к шуму Московского метро, отмечаем, что в Делийском можно разговаривать во время движения, не напрягая слух и голосовые связки. Раздающиеся из динамиков объявления и названия станций вначале произносятся мужчиной на хинди, затем дублируются женщиной на английском.

Минут через 15, доехав до нужного места, выбираемся на поверхность. На выходе из метро бросаем в щель турникета предусмотрительно сбережённые жетоны. Тот, милостиво раздвинув створки, выпускает нас под жгучие лучи солнца.

Предводительствуемые Дипаком, разыскиваем ожидающий нашу компанию автомобиль, чтобы, доехав на нём до одного из железнодорожных вокзалов Дели, отбыть в сторону границы с Пакистаном, а точнее, в славный сикхский город Амритсар.

Андрей и Татьяна Усачёвы

Продолжение читайте в следующем номере.

ЗНАМЕНИТЫЕ СЛЕПЫЕ

ЯН ЖИЖКА

Натужный скрип больших колёс

Туманит мысли неизменно.

Вновь вечер издали принёс

Тоску не убранного сена.

Сочится день слезами рос,

А взгляды пристально суровы.

Привычно мчимся под откос,

Чтоб скинуть тяжкие оковы!

Вот снова вниз, наперекор

Чужому ужасу и боли,

За раболепности  позор

Воздать придётся поневоле!

Пускай боятся не любя!

В поклёпах недруги не правы.

Давно не алчем для себя

Богатств, красоток или славы!

«Всюду под небом мы видим, как несчастья постигают добрых людей, и как людей неблагородных Фортуна возносит наверх. Достаточное свидетельство тому — Богемия. Там в наши дни худшие из людей, отвергшие римскую церковь, поправшие веру своих отцов, осквернившие храмы святых, без веры и добрых нравов, живущие грабежами, преступлениями и развратом, остались непобеждёнными… Народ в целом королевстве предан пьянству и обжорству, суеверен и охоч до новинок…» Так охарактеризовала чехов «Historia Bohemica», вышедшая из-под пера  римского папы Пия Второго. Когда речь идёт о столь давних временах, вполне законными кажутся предположения об умышленной  сфальсифицированности данных или вообще о масштабной подделке, но «История Богемская» не даёт оснований сомневаться в её подлинности. Она была написана в 1458 году и сохранилось 30 рукописных копий, а кроме того, первое печатное издание, вышедшее через 17 лет в Риме. Правда, до сих пор никто не попытался реконструировать документальные источники, которые использовал Его Святость папа, а в миру Энеa Сильвио Пикколомини. Необходимо подчеркнуть, что из семидесяти двух глав обширного труда пантифика более  половины посвящены Гуситским войнам, а значит, и уникальному для средневековой Европы движению таборитов, неразрывно связанному с именем Яна Жижки, который был его идейным вдохновителем, организатором  и вождём.

Закованные в латы титулованные  всадники не имели достойной альтернативы в католических орденах и были превосходно снаряжены, зато не носившие золотых шпор и слабо вооружённые простолюдины умели вести боевые действия в любую погоду днём и ночью. Эти суровые борцы за свободу не боялись применять революционное новаторство и обычно выжидали удобного момента, уступая инициативу неприятелю. Их главной силой являлась хорошо организованная пехота, поделённая на «полусотни», а огромные крестьянские возы  использовались не только как привычные  средства передвижения, но и  в качестве  временных укреплений на колёсах. При столкновениях с неприятелем активно и крайне эффективно применялась полевая артиллерия, стрелявшая каменными и металлическими ядрами. На вооружении, в основном, находились сравнительно небольшие короткоствольные гаубицы, по-чешски «гауфницы», и длинноствольные «тарасницы» на деревянных лафетах. В арсенале имелось и несколько батарей крупнокалиберных «бомбард» с дальностью стрельбы до полукилометра. Они  применялись при обстрелах и штурмах крепостных или замковых  бастионов.

Первичной тактической единицей регулярных войск стала повозка с «экипажем» в пару десятков бойцов различной специализации. Кроме командира, в автономное подразделение  входили слаженные дуэты ездовых и щитников, которые управлялись с упряжками лошадей и деревянными «бронями» укрывали боевые двойки арбалетчиков и стрелков из аркебуз или пищалей. Смертоносный потенциал дополняли четвёрки метких лучников. Почти половину «ударной силы» составляли «десантники», в ближнем бою сражавшиеся длинными копьями да тяжёлыми крестьянскими цепами для молотьбы зерна. Гуситы встречали рыцарей ядрами да пулями, а также стрелами с тупыми бронебойными наконечниками. В последующей рукопашной солировали цепники да копейщики. Словно горошины в стручок, «тележные взводы» собирались в «десятки». Каждому из них предавались по две лёгкие пушки. В свою очередь, «мобильные бригады» смешанного состава объединялись в так называемые «ряды». Как правило, их усиливали отдельные осадные орудия. Эти довольно крупные группы единомышленников под общим руководством гетмана могли вполне самостоятельно решать боевые задачи.

Надо заметить, что на  бранном  поле обременённая стальными латами кавалерия не отличалась манёвренностью и являлась отличной мишенью. К тому же, чтобы атаковать надёжно сцепленные повозки с артиллерийскими позициями между ними, рыцарям приходилось спешиваться и биться в заведомо невыгодных условиях. Интересно, что разгромленного неприятеля славяне преследовали и уничтожали, в то время как немецкие крестоносцы не гнались за бежавшими противниками, а грабили убитых, раненых и пленных.

Своё гетманство Ян Жижка начал с реорганизации, обучения и  перевооружения имевшихся сил и создания по-настоящему профессиональной армии с выбираемыми командирами, в которую на постоянной основе набирались добровольцы, прежде всего из крестьян. Обычно численность дисциплинированных и умелых воинов не превышала восьми тысяч. Однако при необходимости вождь мог призвать под свои знамёна значительные подкрепления, включая  резервы ополченцев из ближайших городов и селений. Полководец внёс большой вклад в развитие военного искусства. Он создал войско с высокими боевыми качествами и железной дисциплиной. Кроме всего прочего, талантливый теоретик разработал первый в Европе воинский устав. В нём излагались правила поведения таборитов в бою, на марше и на отдыхе, а также описывалась система построения прямоугольных или круглых укреплений из сцепленных повозок. Эти усиленные рвами да фашинами «вагенбурги» в полевых  условиях предлагалось устанавливать по возможности на возвышенностях, опираясь на естественные препятствия, чтобы в критический момент можно было обрушить телеги на неприятеля. При тщательном выполнении рекомендаций на практике грозные снаряды сметали всё на своём пути, сея панику в отрядах интервентов.

Подобные агрессивные заграждения применялись ещё античными стратегами, а потом предводителями гуннов и хазар, половцев и печенегов. Видимо, об этой хитрости степных кочевников просто-напросто позабыли, а Ян Жижка модернизировал древнее изобретение, испытав  его в баталиях. У чеха нашлись и последователи. В России подвижную крепость, названную  «гуляй-город», начали успешно применять на столетие позже. Средневековый опыт пригодился американским переселенцам. Они передвигались по Дикому Западу на огромных фургонах, которые неплохо защищали от набегов индейцев. По сути, экспериментальный и прогрессивный для своего времени тележно-пушечный род войск в двадцатом веке стал прообразом современных бронетанковых соединений. 

Ян Жижка, или по-другому Иоанн Жишка, родился около  1360 года в Троцнове на территории Богемии, которая находилась в сфере интересов Священой Римской империи. В юности сын разорившегося рыцаря, распродав оставшееся от родителей имущество, отправился ко двору Вацлава Четвёртого и стал пажом, но сравнительно безопасное светское существование довольно быстро ему наскучило. В пятьдесят лет дворянин по крови в составе добровольцев пошёл сражаться   против ненавистных крестоносцев. К тому времени выходец из Южной Чехии уже обладал большим боевым опытом, успев много повоевать за пределами Отечества. Он быстро завоевал  авторитет у товарищей по оружию и стал уважаемым лидером гуситов.

Грюнвальдская, или Танненбергская, битва, произошедшая 15 июля 1410 года, оказала огромное влияние на всю дальнейшую общеевропейскую историю. В этом решающем сражении на стороне войск Королевства Польского и Великого Княжества Литовского против Тевтонского ордена сражались чешско-моравские добровольцы. На левом крыле союзной армии, где были разгромлены рыцари венценосного Лихтенштейна, как раз и отличились хоругви под предводительством неустрашимого Яна Жижки. За общеславянскую победу лично он заплатил дорогую цену, в кровавой схватке потеряв  левый глаз. Будущий виртуоз оборонительной тактики, сражаясь под командованием короля Владислава Второго Ягайло и князя Витовта,  приобрёл бесценный опыт и научился планировать крупные операции, что очень пригодилось впоследствии. Кстати, спустя дюжину лет, как бы отдавая долг славянскому братству, из восточных земель на помощь таборитам пришли  русские, украинские и белорусские дружинники, которые 8 лет воевали бок о бок с чехами против крестоносцев.

Есть основания предполагать, что бесприютный Жижка сражался и в битве при Азенкуре, затем участвовал в рейдах венгров на турецкую территорию и отличился в войне англичан против французов, а вернувшись на родину, поневоле возглавил шайку «благородных разбойников», орудовавшую на одном из трактов. Спустя несколько лет он был амнистирован королём и вновь принят на службу, а вскоре примкнул к партии самых яростных борцов с Папским Престолом, став грозой врагов Реформации, продолжавшейся в Чехии всю первую треть пятнадцатого века. Будучи убеждённым сподвижником Яна Гуса, которого в 1415 году признали еретиком  и сожгли  на костре по приговору инквизиции, тёзка непримиримого проповедника возглавил сторонников его идей. Приверженцев национального самоопределения называли гуситами, а их главными требованиями были секуляризация, то есть передача государству огромной земельной собственности церкви, а ещё лишение её политической власти. Разумеется, за такое вольнодумство католики обрушились на Чехию. Начался первый внутриевропейский крестовый поход против протестантов, которые вообще-то тоже были христианами.

Свою первую победу войско под командованием Яна Жижки одержало в начале 1420 года возле  Судомержа, где четыре сотни гуситов, отступавшие от города Пльзеня, успешно отбились от двухтысячного отряда королевской конницы. Вскоре в семидесяти пяти километрах от Праги, на месте старинного Градиште, был устроен  укреплённый лагерь, по-чешски «табор», ныне превратившийся в одноимённый город. Военное поселение стало ядром движения радикальных патриотов, которых с тех пор называли  «таборитами».

В июле того же года восставшие протестанты обложили королевский гарнизон Пражской цитадели, но на выручку осаждённым католикам ринулась отборная армия Священной Римской империи под командованием самого Сигизмунда Первого. Узнав об этом, табориты поспешили на помощь горожанам. Ян Жижка к тому времени стал одним из четырёх гетманов гуситов. Остальные вожди добровольно подчинялись фактическому главнокомандующему. Поэтому он мог без помех планировать предстоящую кампанию. Подойдя заранее к будущему полю боя, народный любимец для активной обороны выбрал обширную вершину Витковой  горы, впоследствии там было основано поселение Жижков, ныне  поглощённое Прагой. На восточном склоне, обращённом к столице, мастеровитые мужики соорудили два деревянных сруба, которые ещё укрепили валами из камня и глины, и выкопали глубокие рвы. Затем они установили свои возы, чтобы  получилась небольшая крепость. Так дебютировало импровизированное укрепление из повозок, которое стало для конников неодолимым препятствием. Первую атаку тяжеловооружённых рыцарей удачно отбили копейщики да цепники. Когда последовал второй штурм, на помощь соотечественникам пришли пражские лучники, до этого наблюдавшие  за ходом боя с крепостных стен и башен. В итоге сражение закончилось полным триумфом четырёх тысяч богемцев, победивших 30 тысяч интервентов. Буквально через три месяца «везучий мститель» снова разгромил крестоносцев при Панкраце и овладел крепостью Вышеград.

В первом крестовом походе участвовали  многочисленные конные рыцари в доспехах и оруженосцы, жаждавшие славы, жуликоватая челядь и мародёрствующие авантюристы со всей Европы. Элиту экспедиционного корпуса составляли крупные отряды властителей Австрии и Баварии, а также курфюрстов Бранденбурга, Кёльна и Майнца, которых поддерживали отборные итальянские наёмники. Они наносили удары по славянам с юга и северо-востока. Только после нескольких позорных неудач немало германских феодалов вместе с вассалами  покинули Чехию. Тогда и сам император Сигизмунд счёл за лучшее уйти в свои наследственные владения.

Летом 1421 года при осаде замка Раби военачальник потерял свой второй глаз,  но продолжал  самолично  участвовать во всех битвах. Его демонстративно перевозили в открытом экипаже, чтобы присутствие вождя воодушевляло ратников. Он как бы озирал театр военных действий глазами своих ближайших помощников и отдавал точные и своевременные приказы.

В январе следующего года у Габра были повержены главные силы европейского рыцарства. Вплоть до Дойчброда велось преследование католиков под руководством Рино Спана ди Озора. Внезапное взятие гуситами города Немецкий Брод ошеломило врагов. Затем крестоносцев постигла ещё одна неудача, когда они окружили походный лагерь таборитов на горе Владарь недалеко от города Жлутиц. В этом бою табориты неожиданно ринулись вниз вместе со своими тяжёлыми крестьянскими телегами. Крестоносцы в страхе обратились в бегство, боясь бесславной гибели под колёсами.

Для решающего  сражения участники Второго  крестового похода собрали огромную семидесятитысячную армию. Однако Ян Жижка во главе двадцати пяти тысяч таборитов решительно двинулся ей навстречу. У города Усти произошло большое сражение. Гуситский полководец в очередной раз применил привычную тактику. Рыцари и на сей раз не сладили с полевой крепостью из пятисот повозок, не избежав крупных потерь  от губительного огня чехов, а успех закрепила контратака гуситской конницы. Несмотря на своё почти трёхкратное превосходство, крестоносцам пришлось отступить.

Чтобы предотвратить новые страдания мирных жителей, Ян Жижка перенёс военные действия на территорию противника. В середине 1423 года он вторгся  в Моравию и Австрию, разрушая всё на своём пути. Перейдя Малые Карпаты, отряды фанатичных протестантов вышли к Дунаю и на полтораста вёрст углубились на территорию Венгрии. Местные феодалы собрали большие силы и  во время рейда постоянно нападали на таборитов, но ни разу не смогли прорваться сквозь подвижные заграждения из повозок. К тому же чехи прямо на ходу столь метко стреляли из пушек, что мадьярской коннице пришлось прекратить параллельное преследование.

К тому времени среди гуситов произошёл новый раскол. Ян Жижка возглавил его левое крыло и основал в северо-восточной Чехии так называемое «Оребитское братство». Малый Табор устроили в Градец-Кралове. Надо сказать, что неустрашимый и волевой полководец был беспощаден к врагам и крайне жестоко расправлялся с изменниками, включая «умеренных пражан». По устным воспоминаниям  очевидцев, больше похожим на предания, за суровую мрачность он  даже получил прозвище «Страшный слепец».

«Лебединой песней» Яна Жижки стала Малешовская битва в июне 1424 года. В этот раз противниками первого гетмана были соотечественники, бывшие союзники по Реформации. Табориты привычно укрепились на вершине горы с пологими склонами и стали ждать. Построившись, чашники пошли на штурм. Когда они приблизились к вагенбургу, на атакующих предателей спустили повозки, гружёные камнями. Колонна неприятеля сразу же пришла в полное расстройство и попала под контрудар легковооружённой  конницы, которая  обычно составляла лишь резерв командующего и чаще всего использовалась в разведке и преследовании отступающих. Довершая разгром, несчастных сограждан обстреляли из бомбард. Бойня завершилась триумфом непримиримых.

В 1424 году опытный гетман занял стольный град, а одиннадцатого октября того же года, находясь в осаждённой крепости города Пржибыслава в центральной части Чехии, заболел и умер во время эпидемии чумы, из-за которой тогда погибали чаще, чем от боевых ран. Так табориты остались без своего прославленного полководца, само имя которого наводило страх на крестоносцев. После смерти вождя безутешные соратники стали называть себя «сиротами», потому что достойного преемника так и не нашлось.

В Священной Римской империи долго не могли забыть впечатляющих ударов простолюдинов. На новую интервенцию титулованные крестоносцы решились лишь после кончины Яна Жижки, да и то выжидали целых два года. Хочется подчеркнуть, что за 15 лет против славянских вольнодумцев было проведено 5 целенаправленных кампаний, осуществлявшихся с благословения католического Папы.

В последней большой победоносной битве у Домажлица на стороне таборитов сражались 50 тысяч мобильных пехотинцев на трёх тысячах повозок и 5 тысяч всадников, которых поддерживали огнём 600 орудий. Хотя во главе  славян уже не было их незрячего командующего, но оставались обученные им талантливые гетманы и умелые бойцы, поэтому Третий и Четвёртый крестовые походы провалились. Опозоренные рыцари были вынуждены  убираться восвояси. Только пятое нашествие окончательно сломило массовое сопротивление сторонников Реформации. Через 10 лет после кончины гения оборонительных сражений Гуситские войны всё-таки завершились поражением протестантов. В битве под Липанами отряды приверженцев антикатолического движения были разгромлены, как ни странно, в конечном итоге принеся Чехии долгожданную государственную независимость.

Вызывает уважение, что благодарные соотечественники не забывают самоотверженного борца с иноземными захватчиками, трепетно сохраняя реликвии минувшей эпохи. Величественные памятники Яну Жижке стоят по всей Чехии, в том числе в Праге и близ Пршибыслава. Крайне противоречивая фигура бедного дворянина не затерялась в мировой истории, а в 1951 году даже выпущена почтовая марка СССР, ему посвящённая. Разумеется, соответствующая статья помещена на страницах «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», а в современных справочных изданиях можно легко найти материалы о Гуситских войнах, только жаль, что они поневоле,  в основном, опираются на враждебные таборитам первоисточники. Чтобы  добыть крупицы достоверных сведений о подвигах великих стратегов прошлого, порой приходится обращаться к сочинениям их злейших недругов. Вот и в случае с победителем крестоносцев подлинные документы вроде бы не сохранились, почему-то отсутствуют даже прижизненные воспоминания соратников или надёжные свидетельства беспристрастных соотечественников, зато уже через 30 лет после кончины слепца в «Historia Bohemica» появилось первое письменное упоминание знаменитого имени. Увы, это вынуждает снова цитировать Пия Второго. Конечно, Папа Римский изобразил славянина варваром, тираном и душегубом, а о смерти народного вождя рассказал образно и смакуя жуткие подробности: «Когда во время болезни его спросили, каким способом он желает быть погребён, он приказал снять со своего трупа кожу, мясо отдать животным и птицам, а из кожи сделать барабан и с ним ходить в бой. Едва услышaв его звук, неприятель обратится в бегство…» Увы, подобное авторитетное утверждение спровоцировало уйму домыслов и гипотез. Что же произошло на самом деле?

Мужицкого маршала похоронили в Чаславе и над местом упокоения повесили его любимую железную палицу. Впрочем, через два века по приказанию очередного императора гробница грозного гетмана была разрушена, но осквернённая могила была уже пуста. Вскоре после этого католики обнаружили некие останки, которые объявили принадлежащими протестантскому полководцу и тут же их сожгли. Однако век назад, на этот раз  чешские патриоты, якобы обнаружили кости необузданного бунтаря, а зарубежная экспертиза подтвердила подлинность находки. Вот только  непонятно, с чем сравнивали образцы и куда они потом делись. Таким образом, судьба бренного тела Яна Жижки и поныне не вполне ясна, к тому же известны попытки скрыть или замолчать истину.

Получается, что львиная доля эпизодов реальной жизни и даже обстоятельства смерти национального героя покрыты мраком непроглядной таинственности. Естественно, с течением времени по этой весомой причине он стал любимым персонажем многих легенд и народной поэзии. Мировая художественная литература тоже не могла обойти вниманием столь привлекательные сюжеты, в частности, злоключения и подвиги загадочного бунтаря изложены Альфредом Мейснером в поэме «Zizka», которая за полтора века выдержала  7 изданий.

«Вальпургиева ночь», порождённая больной фантазией  Майринка, тоже уделила внимание зловещему инструменту: «Перед взором Поликсены вставали истории Гуситских войн, тайком читанные ею в детстве. Вот чёрный Жижка на белой лошади, он в железных латах во главе своего войска: сверкающие полумесяцы кос и колючие созвездия кистеней; растоптанные поля, пылающие деревни, разграбленные монастыри… Она видела, как исполнилось проклятье умирающих «беспутных сектантов» адамитов: «Да ослепнешь ты вовсе, одноглазый Жижка!» Видела гудящую стрелу, которая вонзилась в его единственный глаз; два капитана поддерживают его за руки, он стоит на каком-то холме, вперив взор в непроницаемую бездну своей слепоты, а у его ног в пронзительном солнечном блеске неистовствует сражение; слышала его приказы, подобно серпам косившие вражеские полки; видела смерть, чёрной молнией исходящую из его простёртой руки. И потом, потом настоящий кошмар: Жижка, умерший от чумы — и всё равно, всё равно живой! Кожа Яна Жижки, натянутая на барабан! И трескучий, ужасный лай этого барабана! Он обращал в бегство всех, кто его слышал…»

В очерке «Jean Zizka», опубликованном в 1843 году, Жорж Санд ссылается на письмо Фридриха Второго к Вольтеру, в котором король сообщает, что нашёл в Праге легендарный барабан и привёз его с собой в Берлин.

Тема получила художественное продолжение в романе «Графиня Рудольштадт»: «Порпорина узнала учёнейшего академика Штосса, хранителя кабинета редкостей и библиотеки дворца. Он несколько раз приходил к ней с просьбой разобрать драгоценные рукописные ноты — протестантскую музыку начала Реформации, истинные сокровища каллиграфии, которыми он обогатил королевскую коллекцию…

— Вот этот барабан, — сказал он, — на первый взгляд, не представляет ничего выдающегося. Я даже подозреваю, что он поддельный, и всё-таки этот памятник старины пользуется большой известностью. Несомненно одно — что резонирующая часть этого боевого инструмента сделана из человеческой кожи… Быть может, вид этого необыкновенного предмета вызвал у вас неприятное чувство? Ведь Жижка был страшный злодей и свирепый бунтовщик…

— Возможно, — ответила Порпорина, — но я жила в Чехии и слышала там, что Жижка был великий человек. Память о нём до сих пор так же чтится в его стране, как во Франции чтят память Людовика Четырнадцатого, и чехи видят в Жижке спасителя родины.

— Увы! Нельзя сказать, чтобы он действительно спас её, — с улыбкой возразил господин Штосс. — И сколько бы я ни ударял по гулкой груди её освободителя, мне не удаётся вызвать даже его призрак, который пребывает в позорном заточении у победителя его потомков…»

Владимир Бухтияров

НАУКА И ПРАКТИКА

Возможности форменного зрения

Окончание. Начало читайте в № 1.

Многие слепые страдают светобоязнью, то есть не могут адаптироваться к яркому освещению или, наоборот, страдают нарушением темновой адаптации, то есть не видят в сумерках или при плохом освещении. Приведу пример.  В интернате мы с подругой, которая училась на класс старше, очень любили рисовать цветными карандашами. У меня эта тяга была наследственной, а подружка просто имела незаурядные способности. Она пришла к нам из массовой школы уже в восьмом классе ввиду прогрессирующего ухудшения зрения, поэтому владела навыками элементарной изобразительной деятельности. В середине прошлого века искусственное освещение было очень слабым, поэтому я могла заниматься живописью только при естественном и достаточно хорошем дневном свете, оказавшись заложницей трубчатого видения, при котором нет сумеречного зрения. Напротив, подруга при её центральной скотоме, выражавшейся в полном выпадении центрального участка поля зрения, активизировалась исключительно вечером. Мы поневоле и рисовали в разное время суток, и рассматривали творческие достижения друг друга в разное время суток. Крайне редко удавалось делать наброски, сидя рядышком. Сейчас при учёте индивидуальных особенностей конкретных незрячих тогдашние проблемы вполне решаемы. Этому способствует использование индивидуально подобранных электроприборов с регулируемой яркостью, защищающих козырьков и различных очков. Правда, это возможно лишь при наличии педагогов, понимающих важность социальной адаптации, которые могут помочь инвалидам решать их особенные проблемы.

Люди с нарушением периферического зрения частенько совершенно беспомощны на закате, в туман  и пасмурную погоду. Ради безопасности они ходят с опущенными глазами и вынуждены постоянно смотреть на дорогу, так как поле восприятия у них ограничено во всех направлениях, в том числе и книзу. Как и тотальников, их необходимо обучать передвигаться с белой тростью, иначе велика вероятность трагичной развязки.

Впрочем, заметим, что есть приёмы, которые позволяют днём на оживлённых улицах передвигаться быстро и без трости. В толпе я обычно иду за подходящим «лидером», который движется в нужном направлении и с устраивающей меня скоростью. Выбирать и менять его научилась очень быстро. Ходьба «на автомате» позволяет без особых хлопот и довольно безопасно передвигаться, потому что зрячий пешеход столбы, ямы и лужи обойдёт. Просто надо, не задумываясь, чётко следовать за ним. Главное — во время реагировать на изменения в поведении «проводника», так как при слабом зрении «объект» можно легко потерять из виду, а уж конкретика преодолённых препятствий совершенно не должна волновать, когда торопишься.

Периферическое зрение позволяет замечать движущиеся объекты быстрее, чем центральное, поэтому слабовидящих необходимо приучать с особой осторожностью переходить через дорогу, не полагаясь на больные глаза. Естественно, в детстве мне никто этого не объяснял. Я излишне доверяла своему дефектному зрению и в студенческие времена несколько раз вроде бы далеко едущая машина выбивала портфель из моих рук или отбрасывала меня в сторону. Тогда только испуганно удивлялась, теперь же понимаю причину этих происшествий.

В тифлопедагогике известно, что львиная доля слепых с «остатком» нуждаются в словесных пояснениях относительно зрительных стимулов, особенно впервые воспринимаемых картин, объектов и явлений. На практике «тифлокомментирование», прежде всего,  адресуется инвалидам, имеющим светоощущение с цветоразличением или видящих движения руки перед лицом. Такие маломобильные граждане сильно зависят от зрячих сопровождающих, потому что  получают крайне мало объективной визуальной информации. Вместе с тем, остаточное форменное зрение тоже требует коррекции. Причём иногда оперативные справки должны быть чрезвычайно подробными, ведь выпадение отдельных мелких деталей приводит к неправильному толкованию событий, поступков и действий.

Мне рассказали следующий анекдот: «По дорожке идёт жующий Винни Пух. За ним семенит Пятачок: «Винни, угости меня, пожалуйста, булочкой!» — «Это не булочка». — «Тогда бубликом?» — «Это не бублик!» Продолжает жевать. «Ну, ладно, угости печеньем!» — «Опять ошибся! И вообще, Пятачок, определись, что ты хочешь!» Улыбнувшись, вслух поделилась впечатлениями: «Забавно, но непонятно, почему такое  отрицательное отношение к Винни Пуху, ведь он такой заботливый, в гостях у Кролика даже повязал Пятачку слюнявчик!» В ответ слышу: «Да нет, это он так ему рот прикрывал, чтобы тот не смог много съесть!» Оказывается, своим ущербным зрением я не смогла уловить главную деталь. Мне и в голову не могло прийти, что таким образом можно «нейтрализовать конкурента», вот и ошибочно восприняла анекдот как клевету на эгоиста.

Чтобы не попасть в неловкое положение, при встрече с тотальником или даже слабовидящим целесообразно представляться. Правда, многие зрячие дефектологи, казалось бы, прекрасно зная о моём недуге, об этом нередко забывали. Вспоминается типичный случай. В зале, где обычно проходили защиты диссертаций, со мной поздоровался явно знакомый коллега, который мне даже руку поцеловал, а вот назваться не счёл нужным. По комплекции галантный мужчина напомнил известного учёного из ближнего зарубежья. Начав «разведку боем», задала наводящие вопросы, а мне, как назло,  дали «обтекаемые» ответы без имён и других ориентировочных зацепок. Пройдя  за мной в лабораторию, загадочный гость продолжал расспрашивать о текущих делах. Тогда я наконец-то решилась обратиться к нему по имени и тут же поняла свою ошибку. «Переварив» обиженно-удивлённую реакцию давнего друга, не сдержалась и проворчала: «Господи, я вам столько раз объясняла, что не различаю лиц, а из-за  осложнения после гриппа плохо узнаю голоса!» Разумеется, я и сама виновата, следовало сразу признаться в обострившейся некомпетенции при опознании собеседников, тогда не пришлось бы впустую гадать, но «слепецкая гордыня» помешала.

Зрячим трудно понять, как с осмысленным выражением открытых и следящих за собеседником глаз можно совсем не различать черты его лица. Более того, близкие мне люди не раз с упрёком говорили: «Мы тебе махали руками, махали, а всё зря!» С тем же успехом могли бы ещё и подмигивать, ведь я не в состоянии уловить подаваемые сигналы такого уровня. Кстати, в одной из командировок при анализе показательного урока я спросила учительницу из школы для слепых: «Почему вы не подбодрили разволновавшегося ученика, который так нуждался в поддержке?» Ответ меня озадачил: «Так ведь я же на него одобрительно смотрела!» Действительно, слепые с остаточным форменным зрением, уставившись в нужную точку, в состоянии что-то рассмотреть перед собой и правильно направить взгляд, но при этом невозможно определить эмоциональное содержание «переглядушек». Дети, страдающие подобным заболеванием, порой вводят в заблуждение взрослых тем, что успешно выполняют много довольно сложных  действий, а  в хорошо освоенном пространстве бегают, огибая преграды. Вследствие этого некоторые педагоги считают излишним соблюдать в быту яркую контрастность цветов.

Крайне важно учитывать возможности детей  при формировании зрительных образов. Необходимо насыщать ребёнка впечатлениями, особенно, если он страдает прогрессирующим заболеванием органа зрения. Новейшие исследования убедительно доказали, что зрительное восприятие с помощью дефектного зрения можно и нужно развивать, ибо в процессе специальной коррекционной работы улучшаются практически все его свойства. Одна знакомая незрячая массажистка высказалась так: «Надо же, в школе для слабовидящих у меня острота зрения составляла 10 процентов, и я ещё различала первую строчку таблицы, но не могла ходить без сопровождения папы. Теперь вижу на порядок хуже, а по знакомым маршрутам передвигаюсь самостоятельно, даже без трости!» Замечу, что к таким выводам девушка пришла после посещения занятий по ориентировке в пространстве с опорой на анализ доступной ей информации.

При действенной интерпретации внешних сигналов слепые с разными формами остаточного зрения имеют специфические возможности его использования. В данном процессе ведущая роль принадлежит мышлению, поэтому очень важно с детства развивать логику. Дефектный зрительный анализатор используется тем эффективнее, чем лучше развиты представления об окружающем мире. Причём они бывают разных модальностей. Однако возрастающие стимулы чаще всего проявляются в процессе социально-бытовой и пространственной ориентировки. Методика обучения должна быть многовариантной и учитывать индивидуальные особенности подопечных. Эта проблема в отечественной тифлопедагогике практически не изучалась и нуждается в специальном исследовании с выходом на рекомендации педагогам и родителям.

Резюмируя, следует подчеркнуть, что маломобильные граждане, опираясь на социальный опыт, часто опознают объекты неверно. Многообразие факторов приводит к индивидуальным различиям применяемых приёмов. Таким образом, напрашивается вывод, что познавательно-бытовая деятельность определяет зависимость между качеством получения сведений и глубиной инвалидности. Слабовидящие, которые не умеют использовать свой потенциал, реабилитированы гораздо хуже, чем товарищи по несчастью с более низкими исходными данными, своевременно освоившие систему обработки полезной информации. Анализ зрительного восприятия слепых с остаточным форменным зрением позволяет характеризовать его не только как недостаточность, но и как активный процесс поступательного развития зрительного восприятия, протекающего своеобразно, по обходным путям, в условиях целенаправленного коррекционно-педагогического воздействия.

    Венера Денискина