ТВОРЧЕСТВО НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ
На протяжении многих лет Актюбинская областная спецбиблиотека для незрячих и слабовидящих граждан Республики Казахстан остаётся преданным подписчиком плоскопечатного и рельефно-точечного вариантов журнала «НАША ЖИЗНЬ». Предлагаем вниманию любителей словесности подборку произведений Валерия Мартыненко.
Онродился в нашем городе 22 июня 1955 года, стихи начал писать будучи старшеклассником и до сих пор помнит, как они впервые зазвучали на всю школу № 11. Наш вдумчивый читатель и брайлист с пятнадцатилетним стажем активно публикуется в областных газетах «Актюбинский вестник» и «Диапазон», является автором пяти сборников стихотворений: «КОСТЁР НА СНЕГУ», «ВЕТЕР НАДЕЖДЫ», «ОДНАЖДЫ И НА ВСЮ ЖИЗНЬ», «ЖУРАВЛИНАЯ ПЕЧАЛЬ» и «КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН». Готовится к печати очередная книга самобытного литератора. Самое важное, что его лирика полна тепла, доброты и задушевности. Искренние и музыкальные стихотворения часто автобиографичны. Поэт пишет, в основном, о любви, Родине и давно минувшей войне, своим творчеством стараясь помочь людям выжить, а кому-то — зажечь луч надежды.
Наталья Мальцева
* * *
Слепого спросили: «Ну зачем тебе книги?»
Было долгим молчанье и кратким ответ:
«Не предаст, не солжёт, не убьёт, не унизит
И в несчастье не бросит — это мой во тьме свет!»
* * *
Были все отцовские медали
В детстве нам игрушками простыми;
Разве, несмышлёные, мы знали,
Что они — не цацки, а святыни?!
Раненый, горевший не однажды
В боевой своей «тридцатьчетвёрке»,
В каждом горьком мае вспоминал он,
Траками измеренные вёрсты.
У друзей мной вскопанная грядка,
Как волна, что бьёт в песчаный берег,
Вынесла, как шлем со дна Непрядвы,
Нашу, ту — «За взятие Кёнигсберга».
Не отцова, а чужая чья-то…
И, себя от радости не помня,
Поклонился я тому солдату,
Чью медаль благоговейно поднял.
Кто же он, откуда, и как звали —
Не узнать. Медаль целую эту…
Из металла одного ковали
И давали за одну Победу.
* * *
Был с судьбой то в ладу, то в разладе,
В жизнь вгрызаясь, как в землю кирка,
И на ней, сколько жил, столько славил
Не простецкую жизнь мужика.
И перо ему честно служило,
Муза верной подругой была.
Только жизнь подвела, подкосила
Раньше срока — не уберегла.
Вот и смотрит в глаза мне с экрана
Взглядом, полным любви и тоски,
Вся Россия, как вечный подранок,
В нём видна, словно дно у реки.
Пахарь, сеятель, правдоискатель —
Всем нутром отболел эту роль…
Постелю в доме чистую скатерть,
Помяну всем, что есть, и добром.
По весне, когда грозы и ливни
Отшумят на родной стороне,
Посажу под окном куст калины,
Чтобы помнилось о Шукшине.
* * *
Если б знал я, что дорога лечит,
Время понапрасну бы не тратил:
За удачей бы с сумой заплечной
Пошагал, как мой когда-то прадед.
Он, уйдя в дорогу с головою,
Ивовый в руке сжимая посох,
Был на воле мудрым, словно ворон,
И велеречивым, как апостол.
Было у него чему учиться:
Что ни слово, то златое семя;
Ведал след звериный, голос птичий,
Отмахал почти что пол России.
И по Волге-матушке бурлачил,
Звонарём служил при колокольне…
Ну, а повстречался ли с удачей?
Что-то я про это не припомню.
Звали очень просто — Афанасий,
Не в него я ростом, а вот словом…
В поисках иного, как лунатик,
Бродит мой рассудок непреклонно.
Холмики в снегах, в безмолвных травах,
Если в душу заползает вечер,
Учат нас превыше всяких грамот
Доброте и правде человечьей.
С благодарным, горделивым сердцем
Желторотым будучи подростком,
Принял я от прадеда наследство:
Золотое Слово и Дорогу.
Размотав до третьего колена
Родословной этой паутину,
Пусть глагол мой будет не последним,
Словно колос в поле, зрея в сыне.
* * *
Не косил я травы луговые,
Даже косу не держал в руках,
Но казахской степи снег ковыльный
Полюбил под шёпот ветерка.
О, многострадальная Отчизна,
Юртовый задымленный уют,
Без тебя своей не мыслю жизни —
Ты байгой влетела в кровь мою!
И когда смеётся и рыдает
Золотая дочь твоя — домбра,
Соколами древние преданья
В снах парят до самого утра.
А сестра по духу ей — гармошка.
Были мы единою страной…
Будущее зиждется на прошлом,
А оно у всех у нас — одно.
Провиденье ль, участь ли, судьба ли,
Но ношу в себе, как свет страны,
Наставленья мудрые Абая
И Джамбула звонких две струны.
Чудится: шумят, шумят берёзы
В серебре предутренней росы.
Слушаю — и набегают слёзы
На глаза под кюй Курмангазы.
Я степи казахской сын, на травах
Вырос и пропыленных ветрах.
Не делю ни Родины, ни славы…
Бог един — Христос или Аллах!
И когда меня бы ни спросили:
«Кто ты, чей?» Отвечу, чужд обман:
«Мать моя — великая Россия,
Мой отец — великий Казахстан!»
* * *
Я не знаю, откуда приходят стихи,
Но откуда-то верно и тихо.
Может, это впотьмах пауки-добряки
Их плетут из клубков паутинных.
Из души моей тянут печальную нить,
Порассевшись в пещерах оконных,
Когда сон улетит с просолённых ресниц
По углам одиноким двух комнат.
Так незримо, певуче, строка за строкой,
Ты войдёшь сквозь туман занавески,
Сотворённая, словно из пены морской,
Не моя, а чужая невеста.
Всё к ногам твоим брошу и даже зарю
Постелю на озябшем крылечке.
Я тобой в стихотворном запое горю —
От такого и время не лечит.
Чешуёй, как русалка, заблещет Луна,
Любопытная, с хитростью женской.
Не пойму я, бессонницу выпив до дна,
Мука всё это или блаженство?
А когда серой птицей забьётся рассвет,
Ночь рассеяв, как стаю воронью,
На бумаге проснётся готовый сонет,
Окроплённый слезами и кровью.
* * *
На Земле, завидно терпеливой,
Где прижился человечий род,
Никогда не поздно быть счастливым,
Если только делаешь добро.
* * *
Снова май одурманил сиренью,
И подумалось мне под весну:
«Вот бы стать людям всем подобрее,
Хоть на малую ветку одну!»
Как, бывало, кустов не ломаю,
Но себя безутешно корю,
Что не часто дарил я их маме,
А теперь уже не подарю…
И стоит над сиреневым дымом
Молодой, звонкий шум тополей.
Смотрят вслед нам глазами любимых
Все живые цветы на Земле.