Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

НАУКА И ПРАКТИКА

ЛЮБОВЬ К МЕТАЛЛУ

(Окончание. Начало читайте в №№ 7,8)

Он становится оружейником

Помещение для стрелковой секции нашли. Стреляли пока из ветхих «вальтеров» и переделанных под малокалиберный патрон трёхлинеек. А Михаил настойчиво думал над конструкцией собственной системы.

Для начала поставил себе задачу: изучить все имеющиеся системы стрелкового оружия.  И он изучил их. Едва взяв в руки пистолет или револьвер, он мог сказать, что это за конструкция оружия, каков его калибр и кто автор системы. Обладая этими знаниями, можно уже было сделать первый шаг  к самостоятельному конструированию.

Но как выразить возникшую мысль графически? Как и в чём воплотить идею, чтобы затем чертёжник сделал чертёж, а слесарь перевёл его в металл?

Начался путь проб и ошибок, длинный и тернистый.

Поначалу Михаил вырезал детали пистолета из картошки и скреплял их спичками. Но этого хватало лишь на полчаса. Картошка высыхала, коробилась, уменьшалась в размере, а спички выпадали из расшатавшихся отверстий.

Потом пришла очередь попробовать большие куски мела. Но и тут ждала неудача. Из мела никак не удавалось изготовить мелкие детали — он предательски крошился.

Выход нашёлся внезапно и оказался поразительно прост. Почему бы не воспользоваться пластилином? Это старый знакомый Михаила. Ещё ребёнком он лепил  из него фигурки зверей и птиц…Теперь предстояло другое, более ответственное моделирование.

И первая же попытка увенчалась успехом: деталь, изготовленную из пластилина, легко «прочли» и чертёжник, и слесарь.

Но иногда мысль, творческая и нетерпеливая, опережала ход работы над моделями из пластилина. Конечно, пояснять свою идею с помощью схематических моделей лучше, чем на словах или на пальцах.  Бывало так, что идея уже сложилась в голове, и расчёт в уме сделан полностью, а объяснить — никак не получается.

Тогда Михаил диктовал чертёжнику, словно по слогам: вертикальная линия — столько-то миллиметров, вторая линия под таким-то углом к  ней — столько-то миллиметров, радиусом   дуга на столько-то градусов и т.д. Случалось диктовать в цеху, прямо на станок. Адская работа!

…Первой работой Михаила была винтовка, переделанная из боевой в малокалиберную, самозарядную. С помощью специального переключателя её  можно было переводить на автоматический огонь, как у ручного пулемёта. Магазин приставной, как у пистолета, на десять патронов.

Это было в марте 1934 года. Именно тогда Михаил принёс свою винтовку в Центральный совет ОСОАВИАХИМа. Этот образец ему помогли изготовить ученики фабзауча имени Орджоникидзе. Свою работу Марголин понёс прямо к председателю Центрального совета — Роберту Эйдеману. Тот был поражён: слепой изобретатель разработал новую модель самозарядной винтовки!

Через несколько дней её показали  знаменитому оружейнику Василию Дегтярёву. По его рекомендации и  по просьбе Эйдемана Михаилу дали возможность поработать на одном из их полигонов Главного артиллерийского управления. Через несколько месяцев родился новый, более совершенный образец оружия.

Малокалиберная винтовка на этот раз получилась столь удачной, что специалисты полигона использовали её для испытания качества патронов, в том  числе  иностранных.

Хвалили винтовку все, но потом, как всегда, мнения экспертов разделились. Одни считали, что самозарядная, а тем более автоматическая, винтовка для спорта не нужна: это, мол, будет лишний расход патронов.

В массовое производство малокалиберку Марголина так  и не пустили. Она осталась на осоавиахимовской испытательной стрелковой станции в Вешняках под Москвой.

Но Михаил уже почувствовал в себе уверенность: да, он может создавать новые виды оружия. Работая в цехах Центральных экспериментальных мастерских ОСОАВИАХИМа, он создал ещё несколько малокалиберных систем: малокалиберный пулемёт Детярёва для обучения стрельбе без расходования боевых патронов, самозарядный малокалиберный пистолет и даже однозарядный тренировочный пистолет калибра 4,5 мм.

Это оружие было больше похоже на игрушку. Устроено оно столь просто, что изготовить его можно было на обычном слесарном верстаке с тисками. А в качестве патрона Марголин применил обычный капсуль «Жавело»; к нему пластилином прикреплялась дробинка — и патрон готов.  Не было в конструкции даже специального выбрасывателя стреляной гильзы. Он оказался просто не нужен.  Силой отдачи после выстрела капсуль выбрасывался сам, одновременно взводя боевую пружину для следующего выстрела. Оставалось только вставить новый патрон.

Все эти работы стали ступенью к его главному делу — малокалиберному самозарядному спортивному пистолету. И, если первый его образец, изготовленный в 1933  году, представлял собой лишь переделку боевого пистолета Токарева, то через почти десять лет упорной работы получилась совершенно оригинальная конструкция, защищённая позднее авторским свидетельством.

Михаил Владимирович любил вспоминать, как пришла ему в голову основная идея конструкции пистолета — новый вид прицела.  Он ехал тогда в трамвае, и через открытое окно услышал, как кто-то командовал, видимо, шофёру грузовика, пытавшемуся въехать в узкие ворота: «Осторожнее, осторожнее — ворота не задень…»

И вдруг всё сразу стало ясно: затвор должен ходить под прицелом, а сам прицел следует укрепить на специальной скобе. Марголин еле дождался остановки.  Чуть ли не бегом он ворвался в свой экспериментальный цех. К счастью, Женя Фёдоров — прекрасный слесарь — был свободен. Через пару часов готовая конструкция нового прицела была укреплена на пистолете.

Несколько дней спустя пистолет испытали в заводском тире: кучность была прекрасной.  А начальник Главного артиллерийского управления  генерал-полковник И. Волкотрубенко, внимательно рассмотрев новую модель, сказал: «Поймал-таки Марголин свою жар-птицу!»    

Работа пошла быстрее. Через несколько дней Михаил держал в руках модель своего пистолета, изготовленную в металле. Теперь это изделие уже можно было показывать друзьям и сравнивать с другими видами пистолетов.

Почему одно оружие держать удобнее, стрелять из него легче, целиться проще, чем из другого? На этот вопрос нельзя ответить однозначно. Тут имеют значение и шаг нарезки ствола, и его длина, и форма рукоятки пистолета, и способ крепления прицела.

Три вещи соединил Марголин в своём пистолете: косую рукоятку — оружие удобно легло в руку, увеличил шаг нарезки ствола — пуля по нему пошла «спокойнее» и на пути к мишени стала отклоняться меньше, и — самое главное — совершенно новый способ крепления прицела. Это и было главным в его конструкции.

Как прицел крепился раньше?  Он помещался на затворе. Отдача после выстрела отбрасывала затвор назад — вместе с ним подавался и прицел. Затвор скользил в специальных пазах, через сотню-другую выстрелов он их расшатывал, линия прицел-мушка уходила в сторону — совсем немного, на доли миллиметра, но и этого было достаточно, чтобы оружие стало стрелять неточно.

Марголин поместил прицел на П-образной скобе над скользящим затвором. Прицел и мушка оставались теперь неподвижны друг относительно друга и точность стрельбы возросла. Такой способ крепления прицела был совершенно новым в мировой оружейной практике, впоследствии Марголин получил на него авторское свидетельство.

Но где его делать, этот пистолет? Выделенных для работы комнаты и слесаря было слишком мало. Спортивное оружие требовало высокой точности изготовления, а её можно достичь только в заводских условиях.

Лучшим местом в стране для подобной работы был Тульский оружейный завод — старинное детище Петра Первого. Но  дорога в Тулу шла через Москву, через Наркомат оборонной промышленности.

В одном из кабинетов Наркомата собралась авторитетная комиссия. Здесь были люди, чьи имена носили модели стрелкового оружия, находящегося на вооружении Красной Армии. Токарев, Дегтярёв, Симонов… Были  здесь и руководители Наркомата. Собравшимся предстояло определить, сможет ли слепой Марголин работать конструктором оружия на одном из основных оборонных предприятий страны.

Разговор начали издалека.

— Михаил Владимирович, — обратился к Марголину конструктор Токарев, автор знаменитого пистолета «ТТ», — не скажете ли нам, что это такое? — и протянул Михаилу массивную винтовку.

Не торопясь, Михаил «осмотрел» её, осторожно касаясь кончиками пальцев. Вещь была знакомая. Он сразу узнал самозарядную винтовку конструкции Симонова.

— Попробуйте разобрать, — предложил Токарев. — Сумеете?

— Разобрать можно всё, — спокойно ответил Михаил и принялся за работу. Он открыл затвор и, осторожно покачивая его стебель, стал извлекать из гнезда.

— Так не получится! — не выдержал сидевший рядом конструктор винтовки. Но Марголин уже извлёк затвор и вынимал боевую пружину. Симонов только покачал головой:

— По инструкции эта операция производится в три приёма.

— А я инструкции не читал, — спокойно заключил Михаил.

Он разложил разобранные части на уголке стола и сидел, ожидая дальнейших вопросов.

Несколько минут все собравшиеся молчали. Наконец Токарев, признанный старейшина тульских оружейников, спросил:

— Михаил Владимирович, от какого оружия этот патрон?

Марголин покрутил в пальцах латунный цилиндрик, нащупал ногтем непробитый капсуль.

— «Маузер», калибр, кажется, 7,65, — коротко определил он.

— 7,65? — переспросил кто-то. —  А поточнее…

— Можно и поточнее…

Марголин достал из кармана штангенциркуль и сжал пулю патрона его металлическими губками. Потом закрепил их винтом и, протянув инструмент Токареву, сказал:

— Фёдор Васильевич, снимите показания.

Все рассмеялись. Решение показалось неожиданно простым и лёгким. А Марголин продолжал:

— Работать я буду в коллективе, кругом всегда люди, думаю, никто из них не откажется помочь прочесть цифру на шкале прибора…

Он стоял перед памятником Петру Первому на территории Тульского оружейного завода. Возле цеховых корпусов шумели тополя. Над ними с криком носились птицы. Похоже, они слетались сюда со всей Тулы. Видимо, в их генетической памяти из поколения в поколение закрепилось, что здесь, на оружейном заводе, для них самое безопасное место, потому что с незапамятных времён тут действовал приказ одного из начальников завода, запрещающий на территории «…из ружей стрелять и кошек заводить». Птицы привыкли, что их никто не трогает, и выводили птенцов в нескольких шагах от оружейных цехов.

Здесь ему придётся работать. В этом старинном городе, матери оружейных городов. Знал, не сразу сложатся отношения с местными капризными мастерами, считавшими себя элитой оружейного мира. Но Марголин был не из тех, кто пугался заранее. Удивительно, но быстрее всех он сошёлся со знаменитым конструктором Коровиным, автором знаменитого пистолета ПК.  Это миниатюрное изящное оружие так понравилось Сталину, что он постоянно носил его в левом нагрудном кармане своего френча. (Пистолет И.В. Сталина конструкции инженера Коровина калибра 6,35 мм за № А-51799 до сих пор хранится в одном из музеев Москвы).

Было ли ему не по себе? Безусловно. Но он должен был приступить к работе и сделать её как можно лучше. Ведь первый шаг, тот, что даётся труднее всего, он сделал в Наркомате оборонной промышленности. Но на самом деле произошло это много раньше — 7 ноября 1928 года на Красной площади в Москве во время праздничного парада.

Тогда при райкоме комсомола Замоскворецкого района создали комсомольский батальон.  По мысли его создателей, хорошая строевая подготовка должна была логически завершать обучение в военном кабинете Михаила. Как образцовый по дисциплине и выучке батальон вместе со своим комиссаром Марголиным должен был принять участие в параде на Красной площади. Готовый к маршу, выстроен у Исторического музея. Четыреста комсомольцев в одинаковых чёрных морских бушлатах, туго перепоясанных кожаными ремнями, четыреста винтовок. И вдруг совсем незадолго до начала парада обнаружилось, что командир батальона внезапно и тяжело заболел.

Сразу стихли разговоры. Ребята растерялись: как быть, кто поведёт их по Красной площади? Лишь несколько секунд понадобилось Михаилу, чтобы взвесить все «за» и «против». И он сказал:

— Батальон поведу я…

Тихо так сказал, но все четыреста услышали. Никто не удивился, не возразил, да и когда было? Дирижёр сводного оркестра поднял палочку, и вместе с первыми тактами марша  раздалась звонкая команда Марголина:

— Шагом марш!

О чём  он думал, когда, выдерживая на себе взгляды тысяч людей, заполнивших площадь, стоявших на трибуне Мавзолея и трибунах для гостей, шёл по Красной площади? Может быть, о том, чтобы барабанщик, идущий в пяти шагах перед ним, не сбился с ритма. Ведь только на его дробь ориентировался Михаил, чеканя шаг по гранитной брусчатке. Только на свой слух он мог рассчитывать. Чуть замедлил шаг — сзади приблизился шум шагов марширующего батальона. Чуть ускорил — дробь барабана стала ближе. А он должен идти точно посередине: пять шагов от батальона, пять — от барабанщика. Так они и шли: маленький белобрысый, покрасневший от волнения барабанщик, Марголин и четыреста бойцов комсомольского батальона. Мимо трибун, Мавзолея Ленина, постепенно забирая чуть вправо, в проход между Василием Блаженным и Спасской башней Кремля. Триста девяносто шесть длинных, очень длинных шагов по Красной площади.

А когда отгремел чеканный шаг и батальон спустился к Каменному мосту, ребята, смешав ряды, бросились к Михаилу и принялись его качать.

Жизнь продолжается

В квартире Марголина есть маленькая комнатка, о существовании которой знают лишь друзья. Это и библиотека специальной литературы, и рабочий кабинет, и оружейная мастерская, и стрельбище. Да, стрельбище. На противоположной от входа стене развешаны картонные мишени с подвязанными колокольчиками.  Из пневматического пистолета собственной конструкции Михаил Владимирович безошибочно стрелял на звук. Так он стрелял более двадцати лет. А когда ему хотелось подержать в руках боевое оружие, вдохнуть горьковатый запах ружейной смазки  и сгоревшего пороха, Марголин ехал в тир ДОСААФ.

В этой комнатушке Михаил Владимирович проводил большую часть времени. Почти половину её занимает стол-верстак с крупными слесарными тисками. Рядом — куски металла, заготовки деталей пистолета. Над верстаком висят несколько рулончиков рояльной проволоки разного диаметра — это для боевых пружин. Тут же два действующих арбалета с металлическими древками луков. Марголин начал заниматься этим видом оружия ещё тогда, когда  о нём знали только историки.

На полках — книги по обработке  металлов, энциклопедии, наставления по уходу за оружием, множество карточек с описанием деталей и узлов оружия. Ещё выше, под самым потолком, — папки с бумагами: архив оружейника.

В этой комнате, на верстаке, в сотнях карточек и на листах заметок — ещё не родившиеся конструкции нового спортивного оружия. Сюда Михаил Владимирович приводил тех, кому хотел рассказать о своих замыслах или поделиться опытом и воспоминаниями. Сюда он хотел бы привести и того застенчивого венгра, с которым познакомился однажды на стрельбище «Динамо» во время международных соревнований.

Потеряв правую руку, венгерский спортсмен Токач с фанатическим упорством начал учиться стрелять левой. Только спортсмены-стрелки знают, как это трудно. Несмотря на прогнозы скептиков, Токач добился очень хороших результатов. Большим успехом стало включение его в состав национальной сборной на первенство мира.

На соревнованиях Токач стрелял из пистолета, который по виду отличался от оружия других стрелков. Окончив стрельбу, он отыскал Михаила Владимировича в толпе зрителей, подошёл к нему и молча вложил в руки свой пистолет, от которого ещё тянуло кисловатым запахом сгоревшего пороха.

— Я — Токач, — представился он чуть смущённо.

Марголин взял пистолет, быстрым движением чутких пальцев «осмотрел» его.

— «Вальтер». А прицел, кажется, мой. Да, точно, мой!

— Ваш прицел, товарищ Марголин, — подтвердил Токач. — Прекрасный прицел, большое спасибо…

Рядом с Марголиным стоял человек, судьба которого была во многом схожа с его собственной. И, может быть, именно его, Марголина, труд помог этому человеку вновь обрести себя.       

                                                             Николай Плиско