Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

Сцену нельзя не любить, если её не любить, то она будет отвечать тем же

 

Интервью-портрет Сергея Краснопёрова

 

Надежда Киселева

В пятом номере журнала мы рассказывали вам о Всероссийском конкурсе ВОС «Романса упоительные звуки». Конкурс состоял из двух номинаций: солисты-вокалисты и ансамбли. Первую премию среди солистов завоевал Сергей Краснопёров, представляющий Башкирскую республиканскую организацию ВОС. С победителем конкурса, вокалистом, дирижером, преподавателем встретилась внештатный корреспондент журнала Надежда Киселева.

 - Родился я в Башкирии, в селе Николо-Берёзовка. Потом мои родители переехали в Нефтекамск, где я до сих пор живу. Учился я в Уфимской школе-интернате, после чего поступил в Курское музыкальное училище на отделение хорового дирижирования.

- В школе в Уфимской учились с первого класса?

    - Да, с первого класса. После школы поступил  в училище. Сначала мной двигала лень.

- Лень? Это как же она?

- А вот так. В Уфе я учился в музыкальной школе по классу баяна. Но когда пришла пора поступать в училище, мне стало лень сидеть с баяном, заниматься по несколько часов, я решил – нет, чем-нибудь другим... Вот музыка – да, но…

- Но не баян.

     - Не баян в профессиональном смысле. Замечательный инструмент, я иногда его беру у товарища своего в школе искусств. Так, поиграю немножко и поставлю на место. Я решил поступить на отделение хорового дирижирования, думаю, там интереснее. Да, интереснее там оказалось – вокал. Правда, он был у меня один час в неделю, и рано утром поставлен, но природу обмануть нельзя, голос в восемь часов не просыпается, он просыпается часам к одиннадцати. Уже из практики, из опыта, в дальнейшем, все оркестровые репетиции, допустим, в филармонии с вокалистами, или в оперном театре, начинаются с одиннадцати часов. Не с десяти даже, с одиннадцати. Вокал меня, честно говоря, увлёк. Сначала, правда, на первом курсе непонятно было, зачем это мне, потом стало получаться, понравилось.

- Так, а баяном-то Вы совсем не занимались? Наверное, на баяне всё равно приходилось заниматься?

 - Немножко было, как общий инструмент он у меня шёл.

- А в школе Вы пели в хоре? Или солировали, может быть, уже в школе?

 - Так это было. Но как мы пели… Господи, тогда же это всё было так. Вот седьмое ноября, вот тебе первое мая, вот вам ещё что-нибудь. Тогда было много разных праздников, и  их праздновали с пафосом.

-  Всё равно же к ним готовились заранее.

 - А как же, конечно, репетировали. У нас в классе, слава Богу, был свой концертмейстер. Его теперь все знают, тогда его никто не знал. Тогда он был Салават Низамутдинов, вот и все дела. Это теперь он, Царство Небесное, известный человек в Башкирии.

- Вы учились в одном классе.

- Нет, я не учился с ним в одном классе. В одном классе я учился с его сестрой. Он учился на несколько классов старше. Ну, а так как у нас была его сестра, он нам постоянно аккомпанировал на всех праздниках.

-  То есть в школе Вы к вокалу серьёзно не относились?

 - Нет.

- Вы были  активным хулиганом?

- Ну, был хулиганом. Знаете, если, говорят: «Я ничего, я всех слушался, я был  примерный, я учился на одни пятёрки» - этот человек, по всей видимости, лжёт.

- Ну почему? Бывают и такие.

 - Бывают, но очень редко.

-  Среди мальчишек пореже.

- Мальчишки должны бегать, лазить по деревьям, крышам.

- И Вы всё это делали.

- Понятное дело.

- Вы вокалом занялись серьёзно в Курске?

     - Да, в Курске, со второго курса училища я уже решил, что после окончания училища буду поступать по вокалу  в консерваторию.

- И выбрали?

- Если бы выбрал, хорошо бы было. А то ведь в то время «нашего брата» не очень брали.

- Не мы выбираем, а нас выбирали.

- Да, нас, получается, выбирали. Я приехал в Уфу и меня спросили: «Вы хотите на первый курс или на подготовительный?» У вокалистов есть подкурсы, после чего они в некоторых вузах автоматически, а в некоторых после сдачи экзаменов, зачисляются на основной курс. Всякое бывает, у всех свои правила. Я говорю: «Хочу хотя бы на подкурс» – думал, чтобы только зацепиться. Но мне сказали, что у них подкурс только для башкир.

- Это какой год был тогда?

- Это был 1984 год.

- Национализм, конечно, в Башкирии имел место.

- Я ничего не придумываю. Я экзамены сдал, но они мне  поставили ещё двойку по специальности, то есть по вокалу. Хотя я выглядел не хуже других, но они мне тупо поставили двойку – отстань, мол, отвяжись. Я отстал. Честно говоря, я ни чуточки не жалею, что не стал учиться в Уфе.

- А чего же жалеть?

– Значит, не моё. Я потом пробовался дважды в Донецк только по той простой причине, что там когда-то работал незрячий профессор Николай Степанович Михальченко. Он был зав. кафедрой народных инструментов.  Там на «нашего брата» как бы не должны были смотреть как на чудо-чудное, диво-дивное. Я туда приехал, но не взяли меня там. Правда, сделали это более тонко, сделали так, что я не добрал баллов, по конкурсу не прошёл. Я решил, что надо попробовать второй раз в Донецк, это был уже 1986 год. Я приехал, а мне зав. кафедрой заявил открытым текстом: «Чего Вы приехали?» Я говорю, как чего, в прошлом году я, говорю, баллов недобрал по конкурсу. Знаете, говорит, мы Вас в прошлом году не взяли, не возьмём и в этом. Я даже документы не стал подавать, просто развернулся, поехал на вокзал и уехал домой. Тем более что работа у меня была.

- А где Вы тогда работали?

 - В Николо-Берёзовке, на своей родине, в средней школе преподавал пение. Не поступил, что же теперь.

-  Всё-таки Вы к цели шли.

-  А как же? Я Козерог, а это упрямая скотина. Заехал из Донецка в Курск к своему преподавателю по вокалу. У меня ведь в училище было так: рано утром поставили – я не приду на вокал. Я потом приду часа в два. Мой преподаватель не был против. Тем более что потом, когда у меня всё стало более-менее вырисовываться, что-то получаться, я стал к нему ходить не раз в неделю, а пять, ему это тоже нравилось. После неудачного поступления, после третьей неудачи, я к нему из Донецка завернул, говорю, так и так.

- А кто был Вашим преподавателем?

- Мой преподаватель, он жив и здоров, слава Богу, Владимир Павлович Старосельцев. Сейчас не знаю, работает ли, нет, а вот то, что жив-здоров ещё, знаю. Ему уже много лет.

- Года четыре тому назад, по-моему, он ещё работал.

- Возможно. Он мне сказал тогда открытым текстом: «Не занимайся дурью. Езжай в Харьков и иди к моему преподавателю». Он тоже заканчивал Харьковскую.  В марте 1987 года я поехал в Харьков, меня прослушали, меня показали зав. кафедрой. Мне сказали: «Давайте поступайте без проблем, без вопросов». Я приехал в июле 1987 года и поступил. Могу даже похвалиться.

- Давайте.

- Все были пятёрки, даже по истории, только по сочинению мне поставили четвёрку,  сказали, что у Вас слишком много общих фраз.

- У Вас была хорошая группа? Легко ли было Вам?

- Да, хорошие ребята  были,  мы достаточно дружно держались и достаточно дружно закончили.

- Вот Вы закончили…

- Я закончил, стал вопрос о том, где мне работать. Спасибо моему преподавателю, он говорит: «Давай в филармонию». Я пошёл, там как раз был камерный хор. Я туда пошел един в двух лицах: и в хоре, и соло. Когда человек заканчивает вуз, это не значит, что он всё умеет, всё поёт. Всё равно ему нужна большая сценическая практика. У нас говорят: «Надо выпеться». Это достигается практикой, потому что существует и боязнь сцены, так называемое сценическое волнение, и прочее. Там много всяких факторов. Поэтому были всякие  удачи и неудачи.

-  Понятно, без этого никак. Всё гладко не бывает.

- Конечно, причем у всех.

- Петь в церкви начал я с 1982 года. Я учился в училище, тогда гонения были на церковь, и кто-то на меня донёс.

- Это когда Вы ещё в Курске учились?

- Да, когда я ещё в Курске учился. Меня завуч вызвал и говорит: «У тебя два варианта: ты поёшь в церковном хоре, но не учишься в училище – это первый вариант; второй - ты учишься в училище, но не поёшь в церковном хоре». Тогда пришлось, как говорится, отступить. Потом у меня был долгий перерыв с этим делом. Когда я в 1987 году поступил в Харькове, то сначала решил, что мне надо, как говорится, втянуться в учебный процесс, понять, зачем я в церковь не пошёл. В 1992 году закончил, а в 1995  я пошёл в церковь. Это не только для души, но и, как говорится, для тела тоже.

- Понятно, лишний заработок никогда не мешает.

- В том-то и дело. Я до своего отъезда из Харькова работал в церкви, пел.

- А Вы сейчас в храме не поёте?

- Я сейчас в храме не пою. Скажу,  почему  не пою. Дело в том, что у нас в храме не любят хор с некоторых времён. Духовную музыку не бросил. У нас есть ансамбль духовной музыки в городском центре культуры. Я там и сейчас пою.

- А  в Харькове запись в храме была сделана?

- Да, мы писались в храме, причём в том же, в каком и пели. Настоятель благословил, организовал запись. Довелось мне поработать и в оперном театре пару сезонов на мелких партиях, из серии «Кушать подано», несколько актов. Даже Светланов гордился. Он говорил: «У меня отец был «моржом». В опере есть певцы, которые поют маленькие партии, вот эти партии называются «моржами». Людей, которые их исполняют, зовут тоже «моржами». Говорят – «он на моржах сидит», то есть  на мелких партиях.

- Долго Вам довелось на Украине  пожить, поработать?

- На Украине  довелось пожить семнадцать лет. Я бы оттуда не уехал, честно говоря, если бы Харьков был не украинским. Если бы это была Россия, я бы оттуда не уехал. Никакой политики, просто потом на Украине стало трудно жить.

- В бытовом плане.

- Да, в бытовом плане, совершенно верно. В 2004 году приехал оттуда. Теперь живу последние одиннадцать лет здесь.

    - Нашли работу сразу?

- Я нашёл работу не сразу. Я приехал в январе 2004 года. С середины учебного года не больно чего найдёшь. В августе устроился преподавателем в детскую школу искусств, где и до сих пор работаю.

- Вокал ведёте?

- Я веду вокал, ребятишек учу.

- С солистами занимаетесь или хор у Вас?

- Занимаюсь именно с солистами. Хоровиков у нас и без меня хватает. Хотя по первому училищному образованию  я «дирижёр хора», всё как положено. Я люблю хор, знаю, что это такое, я в нём пел не один десяток лет,  но это не моё – вести хор.

-  Где Вы записывали свой диск?

- Это был 2000 год, в Харькове записан диск, честно говоря, совершенно случайно. Мне помогла моя концертмейстер бывшая. Она к тому времени уже не работала у нас,  уехала в Израиль на постоянное место жительства. Приезжала в гости к родственникам.  Мы как-то с ней встретились, она говорит: «Слушай, я тебе попытаюсь найти работу по интернету» (тогда у них с этим уже было проще, чем у нас). «Нужны записи, у тебя, - говорит, - есть записи?». Я говорю: «Нет». Давай, говорит, сделаем. Я говорю: «Как?». Знакомства у неё  были, и  она договорилась с людьми в студии звукозаписывающей. Мы сделали три вещи как демонстрационную запись, она их забрала с собой. Правда, из этого ничего так и не вышло. Важно, что директор этой студии говорит: «Слушай, а давай-ка мы с тобой час музыки сделаем?». Я, говорю, просто не могу этого себе позволить, потому что десять долларов час – это можно было записать одно произведение, можно два, а можно вообще ни одного. Такое сложное дело. Дал он мне четыре часа на студии работать бесплатно. Мы работали четыре часа, но не сразу, где-то раза четыре мы ходили. Десять вещей мы записали за это время. Моё любимое хобби – это рыбалка.

 - Ох ты! Любитель-рыболов?

 - Ещё  как. Кама же у нас. Белая, кстати, недалеко тоже. Всякие озёра,  протоки, каналы.

 - И как Вы, удачливый рыболов?

 - Нет, если бы все ловили, уже бы рыбы не осталось.

 - А как ловить рыбу без зрения?

 - У меня немножко есть, во-первых, зрение, а во-вторых, для этого дела есть колокольчик, он зазвенел, и всё, вот оно, пожалуйста. Это же всё элементарно. Особенно люблю ещё зимой. А там вообще рядышком можно кивок себе, что называется, к носу поднести, и увидишь его, как он – дёргается или нет.

-  Вы в компании ходите на рыбалку или в одиночестве любите?

 - Когда один, а когда мы с моим коллегой вместе работаем, ездим на его транспорте. Особенно зимой куда-нибудь поедем и сидим на льду, ловим.

- Как семья к этому относится?

    - Как раз нормально семья относится, потому что я на рыбалку езжу рыбу ловить. А некоторые как ездят на рыбалку? Это из серии: «Да я рыбачить, - говорит, - не умею» - «А чего тут уметь, наливай, да пей». Так вот, я не по этим делам.

- А помимо рыбалки чем Вы ещё в свободное время занимаетесь? Много свободного времени?

 - В отпуске было много времени, отдыхал. А так особо нет свободного времени. Потому что у меня работа и с утра бывает, и после обеда. То есть приходишь, поел да спать.

- В Нефтекамске Вы, кроме преподавания, участвуете в культурной жизни Вашего города? У вас же там даже филармония, по-моему, есть.

 - Это она так называется, филармония. А вообще она своему названию не соответствует. Несколько концертных бригад, они разъезжают по деревням.

-  А они концертную деятельность в городе не ведут?

 - Ведут, но нерегулярно. И не очень я это люблю, потому что им почему-то подавай однотипную программу. Им «Вдоль по Питерской» спой, такое развесёлое, разухабистое.

- Какие-то мероприятия серьёзной музыки разве не проводятся у вас? Всё-таки Нефтекамск, наверное, город не маленький.

 - Город не маленький, вот только отдел культуры у нас считает, что классика эта никому не интересна.

– Может, у вас на национальное искусство уклон делается?

- Это тоже есть, но в основном считается, что нужна эстрадная музыка, развлекательная. А серьёзная очень редко бывает.

- А Вы не хотите поучаствовать в конкурсе «Филантроп»?

 – Я, может, и хочу поучаствовать, мне надо только подготовить видеоматериалы для этого. Там же нужны видеоматериалы. И если удастся за эти пару месяцев сделать всё, то, может, и поучаствую.

- Из певцов кого бы Вы считали своим духовным наставником?

- Сложно сказать насчёт духовного наставника, потому что в русской музыке это один, в западной музыке это другой. Допустим, в русской музыке мне нравился Рейзен и, пожалуй, ещё Пирогов. В зарубежной музыке мне нравится, как работал Дитрих Фишер-Дискау. Замечательный баритон. Настолько он умел владеть голосом, у него как будто в руках гитара, скрипочка… я не знаю, всё, что угодно.

- А что Вы любите на досуге послушать?

 - Я на досуге как раз люблю не слушать музыку. Знаете, когда с работы приходишь, а там у тебя постоянно музыка, то вот от неё-то как раз и хочется  отдохнуть.

- Понятно, но бывает же, что-то и хочется послушать.

- По-всякому бывает. Бывает, классику послушаешь. Бывает, послушаешь каких-нибудь бардов, бывает, того же старенького Утёсова послушаешь, тоже интересно.

- А что Вам больше нравится – выступать или преподавать?

 - Кто его знает… Я сейчас даже затрудняюсь, пожалуй, на этот вопрос ответить.

- А как, ребятишки-то? Вас не огорчают? Есть вообще способный народ?

 – Народ? Они вообще все способные, просто всякие разные жизненные ситуации бывают. Они вообще замечательные. По крайней мере, у меня плохих нет.

- Хороший у Вас коллектив в школе?

 - Хороший.

- Есть у Вас какая-нибудь мечта? Чего Вам хотелось бы?

- Вот хотелось бы, чтобы погода наладилась. Чтобы можно было в выходные на рыбалку сходить – вот эта мечта есть. А глобально – мечта жить спокойно, без эксцессов.

- А Вы сцену любите?

- Сцену нельзя не любить, если я на неё выхожу. Если я её буду не любить, то она будет тем же самым отвечать мне.

- А всё-таки хотелось бы Вам побольше выступать?

- Наверное, хотелось бы,  я же для этого учился.

- И нам бы хотелось Вас почаще слышать.

- Спасибо Вам на добром слове.