Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

Литературный клуб «Родник»

Александр Лапшин

 

В ОЖИДАНИИ СВОЕГО ПОЕЗДА

 

В Новосибирск они приехали в четыре часа утра. Войдя в здание вокзала, Рая и Славка сели на первую же свободную лавку. Им хотелось спать. Егору тоже хотелось спать, но как старший, он должен был сначала навести справки, когда будет поезд до Бийска. Можно было бы отрядить Славку, он помоложе, ему и бегать, но Славка делал все из-под палки, а базарить перед Раей Егору не хотелось. Он еще не привык к Рае, потому что был женат всего полгода. Кроме того, он чрезвычайно гордился тем, что был женат именно на Рае. Ведь ее на их курсе – да, пожалуй, и на всем факультете – считают самой привлекательной.

Постояв у расписания, Егор выяснил, что нужный им поезд прибудет лишь в восемь вечера, но зато уже через двадцать минут отправляется поезд до Барнаула. Егор подумал: «Чем мучиться весь день на вокзале, не лучше ли доехать в поезде до той станции, где живет Иван, поспать и двинуться дальше?» Он быстро высчитал, что бийский поезд придет на эту станцию в час ночи. Егор закомпасировал билеты и сияющий вернулся к своим спутникам.

- Едем спать.

Рая взглянула на него с интересом и спросила: «Куда?».

- К Ивану. В девять часов мы будем уже в постели.

***

Сидя у окна вагона, Егор поглядывал то на спящую Раю, приткнувшуюся к его плечу, то на зеленую июльскую природу и радовался, что выпал случай заехать к Ивану. За неделю до отъезда Егор получил от брата письмо. Иван сообщал, что на Первомай женился, что Валентина преподает агротехнику в училище механизации сельского хозяйства. На этом подробности о жене кончались… Но Егор не удивился. В их семье откровенничать было не принято. Иван просил брата непременно к нему заехать. «Ему интересно взглянуть на Раю, - понимающе думал Егор, - и, конечно, не терпится посмотреть, как нам его жена…». «Как, удовлетворим просьбу?» – спросил Егор Раю. Она не возражала, только предупредила: «Придется тогда сократить время визита к твоим старикам». Но у родителей Егора они и без того собирались пробыть всего неделю. Куда же еще сокращать? «Ладно, - решил Егор, - заедем к Ивану будущим летом. Ему теперь и без нас прекрасно».

***

Каникулы Рая расписала по дням. Неделю – у его стариков, неделю – у ее, десять дней – на переезды… А первого августа она должна быть в Одессе у Лены. Услышав об этом, Егор возмутился: «Я не выдерживаю эту Каменецкую больше десяти минут, а тут целый месяц… Пощади!».

Егора убивала неудержимая пустопорожняя говорливость Каменецкой. Обычно, едва войдя в комнату, Лена начинала:

- Сейчас иду, а внизу стоит Иван Иванович. Он посмотрел на меня и так строго говорит: «Каменецкая!..» А я его не узнала. У меня плохая память на лица. Честное слово! Вчера стоим с Танькой на остановке, подходит автобус, и какой-то парень мне из окна кричит, а я смотрю на него и не узнаю. Так и не узнала, не вспомнила. Это мы с Танькой в Даниловский универмаг ездили, неплохой, между прочим, универмаг…

И так далее, и так далее… «А что за Иван Иванович?» - спрашивал Егор.

- Кто?

- Иван Иванович. Ты сказала, что тебя окликнул Иван Иванович…

- А… Он преподаёт на ветфаке… А, может, и не преподаёт…

В общем, не любил Егор Каменецкую.

Рая успокаивала мужа: «Ленке будет не до нас. Она будет вертеться с курортниками».

- А вдруг не так?

- А я на что? Само не устроится, так я помогу. На мою энергию ты всегда можешь положиться.

И Егор сдался.

***

В половине девятого Славка, Егор и Рая подошли к дому Ивана. Егор знал дорогу, потому что прошлым летом гостил у брата три дня. Калитка была распахнута настежь. На дорожке и по всему двору валялись разодранные листочки какой-то книги. Приехавшие прошли по этим листочкам и завернули за угол к террасе – открытой, с широкими перилами. На перилах стояли ведра. Посреди террасы молодая женщина, склонившись над лоханью, стирала бельё.

Услышав шаги, женщина обернулась. Егор поднялся на террасу и, улыбаясь, спросил: «Извините, вы жена Ивана?»

- Жена!..

В глазах женщины вспыхнуло нескрываемое презрение. Егор смешался. Рая несколько натянуто засмеялась. «Ты, Егор, как гром среди ясного неба, - сказала она. - Хоть бы поздоровался для начала!». «Зачем? Можно и без этого обойтись», - сказала женщина. Славка посмотрел в её глаза и поёжился. В них по-прежнему стояло холодное презрение. Егор спросил: «А где Иван?». Женщина медленно, точно это стоило ей огромных усилий, перевела взгляд с Раи на Егора и ответила: «В училище». «А как туда пройти?» - спросил Славка. «Я знаю», - сказал Егор. Женщина открыла, было, рот, но, услышав, что в её объяснениях не нуждаются, закрыла его, не произнеся ни звука. Егор повернулся и сошел с террасы.

***

Еще продолжалось утро, а солнце уже жгло, точно в распахнутой огнедышащей топке. Пыль, невесомая, как солнечный жар, клубами взлетала из-под ног. Тяжесть чемодана сделалась для Раи непосильной. Славка заметил это и взял у неё чемодан. «Я сама бы донесла», - неуверенно запротестовала Рая. Братья промолчали. «Далеко идти?» - спросила Рая. «Вон трёхэтажный дом», - сказал Егор, указывая вперёд и направо. В той стороне, в полукилометре, возвышалось, сверкая многочисленными окнами, кирпичное здание. Рая вздохнула. Егор вдруг сказал: «Может, нам лучше вернуться на вокзал?»

- И что мы там будем делать?

- Что делать?..

Раин вопрос озадачил Егора, но он тут же нашел выход. «Сдадим чемоданы, - сказал он, - купим поесть и уйдем в лес».

Славка смотрел то на брата, то на Раю: шутят они или говорят всерьез? Рае хотелось в лес и совсем не хотелось видеть деверя и эту угрюмую женщину, его жену, но она понимала, что согласиться с предложением Егора нельзя. Заметив, что Рая колеблется, Славка остановился.

- Вы как хотите…

- Постой ты! – перебила Рая. – Не кипятись! А ты, Егор, не валяй дурака.

- Я говорю совершенно серьезно, - сказал Егор.

- Тем хуже.

Егор захлопал глазами. «Ты хочешь обидеть брата? Это твое дело, - сердито заговорила Рая. – Я тебе помогать не намерена. Вы между собой разберетесь, а я останусь виноватой». «О чем ты? – удивленно спросил Егор. – С какой стати ты-то будешь виноватой?» «Не хочу тебе ничего объяснять», - буркнула Рая и поджала губы. Назревала ссора.

«Кончайте, - сказал Славка. – Жена есть жена, а Иван – это Иван». Он хотел добавить, что когда они разыщут его, все наверняка встанет на свои места… Но не сказал этого… Просто было чересчур жарко.

***

И они пошли дальше: впереди – Егор, чуть поотстав – Рая, и позади всех – Славка. Славка смотрел в спину брата и думал: «Что с ним?». Ему было жалко Егора. Он стал другим, бесхарактерным. В первый раз Славка заметил это в тот день, когда их любимая хоккейная команда играла со «Спартаком». За два часа до матча Славка приехал в Лужники: вдруг обломится билетик… И произошло невероятное! У метро стояла девушка с билетами. Он отдавал девушке деньги, а их уже обступила толпа таких же желающих.

Егор жил в общежитии Тимирязевской академии. Славка добрался на метро до Проспекта Маркса. Предстояло перейти на другую линию, затем долго ехать, затем пересесть на автобус… Нет, так они на игру не успеют. Славка выбежал из метро и, пометавшись, поймал такси.

Егор был в одиночестве и читал Раины конспекты. Начинались экзамены. «Собирайся», - с порога сказал Славка. Егор поднял голову, недовольно посмотрел на него и спросил: «Куда?»

- У меня два билета на матч!

Егор просиял и даже вскочил из-за стола, отбросив Раину тетрадь. Но восторг длился всего секунду…

Егор поинтересовался: «Ты когда их купил?»

- Сорок минут назад.

- А я уж хотел тебя облаять.

В его словах и особенно в тоне было что-то непривычное, чужое.

- Рая ушла, - пояснил Егор. – Она скоро вернется, а мы с тобой… Через сколько я вернусь, если поеду?

- Через четыре часа.

И Славка понял, что Егор не поедет, что он зря только теряет время, стоя посреди этой комнаты. «Оставь записку», - предложил он, все еще надеясь.

Прежде Егор поднимался в дорогу легко, только появись возможность попасть на хороший матч. В прошлом году осенью, когда Славка тоже внезапно купил билеты, он, не задумываясь, поехал на стадион, хотя должен был идти на свидание с Раей.

- Записка не поможет, - сказал Егор. – Мы договорились поехать загород. Вот если бы ты приехал на два часа раньше…

***

Да, Егор стал другим. В этом Славка окончательно убедился позавчера, в поезде. Рая сказала: «Когда мы с твоим братцем еще только встречались, он твердил, что любит Паустовского». «Правильно, - сказал Славка, - Паустовский – наш любимый писатель».

- Было, да сплыло! – воскликнула Рая и засмеялась. – Я, как дура, бегала по всему общежитию, собирала книжки… А спроси, как он сейчас к вашему любимому писателю относится… Спроси, спроси!

Егор сидел, глядя то на Раю, то на Славку, и улыбался.

- Скажи.

- Что?

- Ты же слышал.

- Паустовский – это сахарин.

- То есть?

«Сахарин и все», - Егор пренебрежительно усмехнулся и отвернулся к окну.

Вдоль дороги тянулась широкая полоса рябинника, а дальше был лес: березы, осины и ели вперемешку.

- Взгляни, сколько рябины!

Рая взглянула.

- И все пропадет, - сказала она. – В прошлом году мы проезжали здесь в середине октября. Все кусты были в ягодах, и никто ими не интересовался, только птицы. Женька говорит: «Сколько из этой рябины можно было бы сделать вина! Всей Москве на год бы хватило, а то и больше».

- Какой Женька?

- Женька Чернов, ты же его знаешь.

- Откуда?

В голосе Егора крохотными разрядами потрескивало раздражение.

- Ты прямо как Лена Каменецкая.

«Что с тобой?» - Рая смотрела на мужа изумленно и обиженно. «У тебя глупая привычка», - ответил Егор. Скорее всего, они взялись бы основательно выяснять отношения, но Славка перебил их.

- Слушай, Рая, - сказал он. – А сама-то ты как относишься к Паустовскому?

- Это детский писатель, – ответила Рая.

Славка испугался. Уж не попала ли она впросак?! Но Рая невозмутимо продолжала: «Он показывает мир не таким, какой он есть, а как бы сквозь цветные стекла. Это приятно почитать в детстве».

***

До училища оставалось уже недалеко, когда приехавшие поравнялись с маленьким сквером. Это был даже не сквер, а толпа кряжистых осин, оставшихся, должно быть, еще с тех пор, когда на месте поселка густо и дремотно стоял лес. Под осинами были две-три скамейки. Деревья стояли тесно, их кроны смыкались и были зелены. Только незатененные листья по краям этой братской кроны покраснели и свернулись. Сухие листья и мелкие ветки валялись на земле. «Вы как хотите, - сказала Рая, - а я здесь посижу». «Посиди», - тотчас согласился Егор. Они свернули под деревья и у скамейки, где тень была погуще, поставили чемоданы.

- Знаешь что, Слав, - сердито сказал Егор, - иди, ищи Ивана, раз ты такой энтузиаст.

Здание училища находилось в глубине огромного пыльного двора. Во дворе толклись курсанты. Должно быть, у них была перемена. Славка направился к первым попавшимся курсантам, которые что-то обсуждали, оглушительно гогоча:

- Я, говорит, не хочу с тобой идти…

- Неужели? А с кем же она хочет?

- Ребята, - обратился Славка, - вы не в курсе, как мне найти Ивана Ивановича Камышова?

«Мы с такими не знаемся», - ответил один из парней. Славка удивленно взглянул на него. Парень как парень, только губы потолще, чем полагается.

- Кончай, - закричали приятели. – Ох, и достукаешься ты!

- Ну, и пусть!

Другой курсант повернулся к Славке и сказал: «Мы не знаем, где Камышов. В училище спроси».

Славка увидел брата в вестибюле первого этажа. Вокруг него мельтешили курсанты, а он шагал, словно бы не замечая их:

- Иван Иваныч…

- Ну, Иван Иваныч…

Славка загородил ему дорогу. Иван сердито взглянул на него, не узнавая, затем посветлел лицом.

- Ты что, с неба свалился? – спросил он.

- Мы все здесь.

- Иван Иваныч, - вмешался курсант, - мы сделаем это самовольно, раз вы не разрешаете.

- Ты, Федулкин, сперва научись себя вести, - раздраженно сказал Иван, - а потом я буду с тобой разговаривать.

«Нормально я веду себя», - сказал Федулкин. Это был здоровенный детина лет двадцати двух, круглолицый и узкоглазый. «Я занят, - сказал Иван. – Не видишь разве?». Федулкин плюнул на пыльные каменные плиты пола, и курсанты, громко негодуя, отстали.

«Паразиты!» – проворчал Иван.

- Чего они требуют?

- Да ну их!

- Отпросись, - сказал Славка.

- Ладно, обойдется.

Иван был явно не в духе.

Они вышли из здания. Мимо них, размахивая большим колокольчиком, пробежал курсант. Начинался урок. Славка оглядел двор. Все курсанты исчезли. «Тоскливо у вас здесь, - сказал он. – Хоть бы цветников наделали…». Но Иван ничего не ответил. «Где остальные-то?» – спросил он.

- Вон там в скверике сидят, прохлаждаются, - сказал Славка.

- Чего это вы за мной всей троицей?

- Куда же нам деваться?! Мы прямо с вокзала.

- А!..

Славка замялся…

- Вообще-то мы заходили к тебе, но Валентина нас не признала.

- Как не признала?

- Ну, мы не назвались, а Валентина подумала…

Славка смущенно хохотнул. Он не понимал, что подумала Валентина.

- Мы даже с чемоданами.

- С чемоданами?

- Конечно. Куда же нам их?..

- Заладил: «Куда-куда». Поставили бы у террасы, да и все.

- Не додумались.

- Другое дело.

Даже не глядя в глаза брата, Славка знал, что в них собираются тяжелые тучи гнева. Ему стало жалко Валентину. Иван, похоже, встал сегодня не с той ноги и наорал на нее, а она так расстроилась, что просто не сообразила, кто они. Ему захотелось смягчить раздражение брата, и он спросил: «Ты нынче к родителям-то думаешь?»

- Вряд ли, - сказал Иван, - до конца августа занятия. Может быть, в сентябре…

- Как раз картошку поможешь выкопать.

- А вы туда надолго?

- Молодые на неделю. Спешат. Рая напланировала разных мероприятий. А я поживу до сентября.

- Ну, как у них?

- Не знаю, - сказал Славка уклончиво. – Мы живем в разных концах Москвы.

А потом все-таки не сдержался: «Рая потихоньку отбирает у Гошки его стекла и подсовывает свои».

- Какие стекла?

- Так, болтаю.

- Значит, тебе не нравится?

Славка хотел объяснить, что Рая – из комсомольских активисток, величина. Это бы ничего, но она и в отношениях с Гошкой старается быть вожаком и еще так нахраписто старается… Иван не дал объяснить. «Знаешь, чем женатый человек отличается от неженатого?» – спросил он.

- Чем?

- Неженатый – это необъезженный конь, а женатый – это конь под седлом, да еще под седоком.

- Я думал, ты расскажешь анекдот.

- Это не анекдот.

Медленно прошла большая машина с прицепом, волоча на себе, как панцирь, густое облако пыли. Славка даже не разглядел, чем она была нагружена. Кажется, лесом. Братья замолчали. Страшно было раскрыть рот.

«Ну как, по дому скучал?» – спросил Иван, когда пыльная завеса несколько поредела. «Скучал, - сказал Славка, - особенно под конец. Приеду домой, утром встану чуть свет и пойду босиком бродить по росе». «А я сейчас с наслаждением поработал бы летовкой, - сказал Иван, - покосил бы. Помнишь, как мы с Гошкой однажды взяли тебя на покос и нас прихватил ливень?..» Конечно, Славка помнил…

***

Стоял безоблачный август. Солнце накаляло воздух едва ли не сразу после восхода. Идя на покос, Егор и Иван тотчас разделились и принялись за дело, а Славка долго носился по нескошенной росной траве. Потом Иван велел ему ворошить скошенное вчера сено. Но работа не клеилась, должно быть, потому, что Славке не хотелось работать. Он не ворошил сено, а только приминал его к земле. Иван кричал на него и грозился поколотить, а Егор терпеливо показывал, как надо делать.

Ливень прихватил их на обратном пути. Они добежали до ближнего стога, и Иван умело выворотил из его тугого бока здоровенный клок, так что образовалось вместительное углубление.

Дождь падал отвесными тяжелыми струями. Они были цвета бутылочного стекла. Славка смотрел на гладко выкошенную, словно бы побритую луговину, на колок, вздрагивающий каждым кустиком, каждым листом под ударами струй. Луговое пространство, еще недавно такое разноцветное и яркое, сквозь завесу дождя виделось однотонным, темно-лиловым.

Дождь не унимался. Иван нервничал. Ему нужно было поспеть на консультацию по алгебре. В том году он остался на осень, и скоро ему предстояло сдавать экзамен. В конце концов, Иван не вытерпел и ушел.

***

«Помню», - сказал Славка. Уточнять обстоятельств он не стал. Иван не любил напоминаний о своем второгодничестве. Экзамена в тот август он все же не выдержал.

«Передавайте дома привет от нас с Валей», - сказал Иван. Славка удивился: «Мы же еще не уезжаем!»

- Это я на всякий случай. Начнутся разговоры… Еще забудешь… Я с Валей буду мириться…

Иван хитро подмигнул: «Накричал, что ли, на нее?».

- Да вышла нечаянная петелька, - сказал Иван и нахмурился. – Сегодня проснулся и давай читать. Валя говорит: «Брось». А книжка-то про шпионов, захватывает… Ну, она и рассвирепела.

Иван хохотнул и продолжал: «Выхватила у меня книжку и разодрала».

Славка вспомнил клочья книжных страниц, рассыпанные по двору. «Зачем же ты сам идешь на мировую, если она так поступила?» – спросил он и посмотрел брату в глаза. В них не было и облачка гнева. Только чувство вины. «Это я делаю ради вас», - сказал Иван. Затем он опять хитро подмигнул и добавил: «Тонкая дипломатия».

У Славки вдруг мелькнуло саднящее ощущение, что он разговаривает не со старшим братом, а с малознакомым человеком. «А что, если это и на самом деле так? - подумал он. – Много ли наберется у нас общих воспоминаний? Ну, вот ливень!.. А еще? Пожалуй, больше ничего…».

Славке было десять лет, когда Иван, одолев, наконец, седьмой класс, уехал в техникум. Приезжал он только на лето, да и тогда почти не бывал дома. Мать говорила: «Ванька – жених. Ему с девками интересно, а с нами что?..» Но Славку это нисколько не печалило. Всей душой он тянулся к Егору. Егор был выдумщиком. Однажды летом он придумал написать книгу. Забравшись на чердак или в подсолнухи, где бы их никто не слышал, братья обсуждали, о чем должна быть эта книга и какой толщины. А в это время Иван был озабочен больше всего тем, чем начищать свои белые туфли…

***

Думать о старшем брате с уважением заставил Славку один случай. Прошлым летом Егор по дороге домой решил завернуть к Ивану. Послать телеграмму он поленился, поэтому Иван его не встретил. Поезд прибыл поздно ночью. Прямо на перроне Егор расспросил у какого-то станционного рабочего, как пройти на Интернациональную улицу. Но то ли этот рабочий неправильно объяснил, то ли Егор не понял его – так или иначе, на указанном месте Интернациональной улицы не оказалось. Егор долго бродил по спящему поселку, пока не набрел на трех парней, вышедших ему навстречу из густой тени деревьев. «Ребята, - обратился к ним Егор, - как мне попасть на Интернациональную?»

Парни молча переглянулись. Один из них поинтересовался: «Приезжий, что ли?»

- Да, только что с поезда.

Парни опять переглянулись. «А вы к кому?» – спросил все тот же парень.

- К Камышову. Он тут в училище механизации преподает.

- К Иван Иванычу! – радостно воскликнул словоохотливый парень. – Куда же вы забрели?

Парни были очень любезны. Они не только вызвались проводить его, но и всю дорогу несли его чемодан. Каково же было изумление Ивана, когда, открыв дверь, он увидел брата в окружении самых лютых местных хулиганов. Иван не имел понятия, как объяснить благосклонность этих молодцов. Может быть, все дело в том, что он тренировал местных боксеров, а эти парни питали к боксу и к тем, кто к нему причастен, родственные чувства. Бокс – сила и ловкость, и их опасные ночные похождения – это тоже сила и ловкость.

Когда Егор дома рассказал о происшествии, мать заметила: «Это у Камышовых, наверное, в роду: никакие прозвища к ним не липнут и никто никогда их не бьет. Еще мамаша -покойница говорила».

***

Сейчас Славке хотелось как-то помочь Ивану, и он сказал: «Мы уедем в час ночи». Хотел добавить: «Не стоит мириться с такой женой ради нас»… Но из жалости промолчал.

- Знаешь, что, - с едва сдерживаемым вздохом облегчения сказал Иван, - приезжайте будущим летом. Живите у меня хоть месяц.

- Думаешь за год усмирить?

Иван вдруг захохотал. «Кого?» – спросил он.

- Ну, кого?..

- Мне некого усмирять.

- В чем же дело?

- Дурак ты, Славка, хоть тебе и под двадцать. - сказал Иван наставительно. – Семейная жизнь – это машина. И знаешь что?

- Не знаю, - равнодушно ответил Славка.

- Не знаешь, а надо бы уж знать! Детали должны быть притертыми. Ясно?

- Ясно…

- Сейчас мы притираемся. Вот и идет дым.

Славка пожал плечами. Он не верил брату и одновременно не понимал, для чего ему нужно юлить и изворачиваться. Детей-то еще нет… Он шел, глядя в землю, и сам себе казался маленьким и жалким. Славка больше всех гордился устоями своей семьи. Камышовы все были, да и есть, гордыми и крепкими. Что им бабьи характеры! Раз – и… вдребезги! Что ж теперь-то происходит?

- Что приуныл? – спросил Иван.

- Я не приуныл, - сказал Славка.

- Жизнь – это тебе не в шашки играть.

- Причем тут шашки?

«Верно, шашки не причем», - согласился Иван. И вдруг уже иным, доверительным тоном добавил: «Понимаешь, я здорово закладывал…» «Разве?» – удивился Славка.

- Изрядно.

- Как же так? Старший мастер – и…

Иван опять захохотал.

- Нет, я в том смысле, что неудобно же перед курсантами…

- Так я ж не с ними пил!

Иван досмеялся и уже серьезно сказал: «Одним словом, Валя сейчас отучает меня от этого занятия. Она такая… Отучит. А там будет видно».

Славка хотел спросить, как надо понимать эти слова, но разговор уже кончился. От сквера навстречу им шли, улыбаясь, Егор и Рая.