Общероссийская общественная организация инвалидов
«Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых»

Общероссийская общественная
организация инвалидов
«ВСЕРОССИЙСКОЕ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ОБЩЕСТВО СЛЕПЫХ»

Кроме представленных материалов, вы сможете почитать в номере:

Мы и общество

Законы надо выполнять

Ветераны

Больше внимания пожилым. — Г. Иванова

Творческая высота

Словом и делом

Тифломир

Тифлокомментирование: на шаг впереди. — Е. Федосеева

Наука и практика

Девочка Надя, чего тебе надо? — В. Филиппова

Личность

Из любви к искусству (окончание). — И. Сергеев

Рука — в руке

В гостях у «Бурановских бабушек»

Творчество наших читателей

Юмор по-сибирски. — М. Ингларов

Экстрим слепых

Покорил гору Фишт. — К. Стельцова

Давайте познакомимся!

Домашний калейдоскоп

ПОЭЗИЯ

Татьяна Оржеховская,

Москва

*   *   *

Отпустите меня,

Чтоб смогла полететь,

Отпустите меня,

Чтобы звонко мне петь.

Всё тревожит вокруг,

Для меня всё не так,

Я боюсь ваших рук,

Я боюсь ваших ласк.

В тёплой клетке своей

Песню я не спою.

Отпустите скорей

Крошку-птичку свою.

На ладони своей

Поднесите к окну,

Поднесите скорей —

Я с ладони вспорхну.

Если вам дорога,

Постарайтесь спасти,

Пусть не дрогнет рука.

Ну, скажите: «Лети!»

*   *   *

Ива косы расплела,

Ветви — в глубину,

Тихо, краешком весла,

Лодку оттолкну.

Звонче трели соловья

В зарослях реки,

И несёт воды струя

Яблонь лепестки.

Разольётся алый свет,

Песни зазвенят,

Гибкой девы силуэт

Воды отразят.

В очи цвета васильков

Тихо загляну,

От пологих берегов

Лодку оттолкну.

*    *  *

В туман весенний убегу

Я в лёгком платье,

И впечатленья не могу

Свои унять я.

В них яркой точкой над водой

Огонь резвится

И дым прозрачно-голубой

Над ним кружится.

Я появлюсь из темноты,

Встревожив душу,

И тишину ни я, ни ты

Мы не нарушим.

Полупрозрачные скользнут

С плеча одежды,

Мечты друг к другу подтолкнут,

Как встарь, как прежде.

К тебе ладони протяну,

Лишь их коснёшься,

Оставив вдруг меня одну,

Ты не вернёшься.

Я опущусь на землю враз

К костра подножью,

И лаской дым, вокруг клубясь,

Согреет кожу.

К утру огонь в седой золе

Заснёт как будто,

И станет грустно на Земле,

Не мне, кому-то…

  *   *   *

В этих строчках — моя печаль

И беспечность, и юности взгляд,

В огоньках манящая даль

И ресницы твои в снегопад,

Стройных сосен душистый бор

И на санках весёлый путь,

Наш в молчании разговор…

Мы не в силах годы вернуть!

Вот былое струной зазвенит

И растает как-то само.

На столе сиротливо лежит

Неотправленное письмо.

НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ

КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ...

В сообщество «КИСИ» я попал почти перед самым вылетом в Москву. У нас в городе проводились очередные игры и меня пригласили в одну из команд. Кстати, я тогда думал, что «КИСИ» — это что-то на якутском языке и вообще местная задумка. Потом решил, что очень круто съездить в Москву и поиграть в игру, придуманную в Якутии. А вот в столице я понял: чтобы не прослыть наивным, нужно хоть немного изучить историю вопроса, которым занялся.

Мне предложили придумать название команды, так как она чисто мужская, я с ходу брякнул: «Коты Шредингера»! Показалось очень остроумно. До тех пор, пока мне не пришлось придумывать «визитку» и сто раз всем рассказать, что это за коты такие. Только не думайте, что у нас про Шредингера никто не слышал!

В процессе игры выяснились две вещи: во-первых, в Якутске есть, по крайней мере, один человек, который может без раздумий назвать годы жизни и правления Екатерины II, и, во-вторых, некоторые составители вопросов за что-то очень не любят людей! К тому же стало понятно, что зря мы не взяли того знатока-«екатериноведа», а наши придумщики людей всё же немного любят. Понравился оригинальный формат игры, никаких заморочек с торгами, элемент везения и довольно равные шансы. Всё было организовано по-домашнему, в родных стенах, и в то же время очень грамотно, поэтому атмосфера действа надолго останется в памяти.

Когда стало известно, что скоро сборная команда поедет в Москву, я долго не раздумывал и пошёл набиваться в лучшие друзья своей начальнице Марии Кириллиной и упрашивать взять меня с собой. Она хоть и строгая, но куда ей против моего обаяния и харизмы?! В итоге за две недели до вылета я был включён в состав и начал усиленно готовиться. Это свелось к целым четырём часам страшной активности в Интернете, за которые я узнал кучу полезной и нужной информации. Жаль, что абсолютно ничего не пригодилось. Потом я стал смотреть передачу про битву при Сомме, так как помнил, что в 2016-м исполнилось 100 лет со дня первого применения танков, а поскольку я самый хитрый, то буду знать чуть больше других. Почему составители вопросов прозевали момент с танками, я так и не понял.

Вторым важным компонентом подготовки стала «визитка». Думаю, здесь мы тоже могли сделать лучше, но против нас было время и то, что мало кто друг друга знал. Наша сборная составлена из разных команд, вместе мы вообще никогда не играли, и это сказалось впоследствии. На скорую руку набросали сценарий и начали репетировать. Было весело, но в итоге получилось так, что нам больше помог не остроумный сценарий, а колоритные костюмы и национальные инструменты. Вот такая «военная якутская хитрость»!

 Наконец, после всей подготовительной чехарды наш самолёт взлетел, и мы со страшной скоростью полетели покорять столицу. Провести шесть часов в довольно неудобном кресле — то ещё удовольствие!

После приземления нас встретил замечательный человек Арсений. Когда он заговорил, мы сразу поняли — это Москва! Знаменитый выговор во всей красе! Сначала было как-то чудно, но потом и замечать перестали. Спасибо ему за ознакомительную экскурсию, сразу видно, что человек любит свой город и многое о нём знает. Очень жаль, что не было времени посетить хотя бы те места, мимо которых мы проезжали по дороге в гостиницу. Кто бы что не говорил, Москва — красивейший город! Оказалось, что это совсем не людской муравейник, в котором всё застроено под завязку. Очень много парков, площадей, скверов и просто мест, приятных для глаза. Тесно только в центре да и то, наверное, потому, что там огромная концентрация исторических памятников, которые ни передвигать, ни сносить нельзя.

Одним из открытий было то, что наши города очень похожи. Мы с ребятами отдельно обсуждали этот вопрос и пришли к выводу: всё то же самое, только в несколько раз больше! Наши градостроители много сил прикладывают к созданию комфортной среды обитания. Поэтому огромными плазменными экранами, подсвеченными фасадами и залитыми светом ночными улицами нас уже не удивишь. А с погодой столица вообще подкачала! Я удивлю москвичей, но зиму они просто не видят. Ваше декабрьское недоразумение — это весна, причём почти поздняя. Недели через две после такой погоды у нас уже реки вскрываются и снег пропадает совсем. Настоящая зима — это когда в 13:00 в центре города в море тумана и пара ты спокойно ешь мороженое в стаканчике, а оно тёплое! Однажды я почувствовал на себе, что такое -60 по Цельсию. Это просто открытый космос, даже звук застывает в густом воздухе, а если хорошенько обо что-нибудь треснуть, можно легко сломать стальной лом. Но так бывает очень редко. Нормальная температура -45. В -30 можно спокойно делать какие-нибудь работы на свежем воздухе, говорить по телефону, слышать радостные крики детей на детских площадках... Правда, всё портит иногда несильный, но очень бодрящий ветерок обычно в феврале-марте. Несмотря на такую героическую закалку, я умудрился всё-таки дважды замёрзнуть. Причём оба раза на Красной площади. Уж не знаю почему, видимо, зона аномальная.

Теперь вернусь к нашему путешествию. Мы приехали в мини-гостиницу на Тверской-Ямской и разместились, хоть и тесно, но поразительно недорого. Сразу сходили на разведку, нашли продуктовый магазин (кстати, точно такой же, как в Якутске, и с теми же ценами), станцию метро и мэрию. Оказалось всё почти в одном месте. Потом в Охотном ряду несколько опрометчиво пообедали и за раз спустили треть бюджета, выделенного родным ВОС. На следующий день был первый визит в КСРК ВОС. Очень понравилось само здание — удобный подъезд, простое внутреннее устройство, доступность ключевых мест (гардероб, кофейный автомат и туалет), вот только жаль, что лифт «неразговорчивый».

На мероприятие собрались команды из 22 регионов России. Первой игрой были «12 стульев». Когда нам объясняли правила, я упустил из виду, что это «бизнес-игра», а не просто «вопрос-ответ», и выигрывает тот, у кого больше денег останется в конце, а не тот, у кого больше правильных ответов. И вот я понимаю, что вопросы мне вполне по силам! Я — Северный Вассерман! Выкупаю чужие вопросы, швыряюсь виртуальными деньгами, как пьяный купец в корчме. Почти три раза прохожу всю дорожку... В итоге мы ниже среднего по результатам! Я сначала вообще не понял, как такая несправедливость могла случиться. Но всё объяснила фраза моего соратника: «Женя, ты что, псих? Ты зачем вопросы по 50 рублей выкупал за 400?!» Вот что происходит, когда отсутствие опыта пытаешься заменить излишне азартным подходом к делу.

Следующий день принёс только разочарования (мы нигде не участвовали), но поскольку нас прислали в качестве разведчиков, пришлось терпеть и наслаждаться процессом. А он того стоил! Началось всё с «Боёв без правил». Я не очень вдавался в подробности, понял только, что там важнее не столько интеллект, сколько творческие способности и мастерство импровизации. Очень жаль, что мы не подали заявку, так как я бы наверняка лучше смог! Хотя так думают все, пока до дела не дойдёт.

Потом замечательная компания «Мосигра» убедительно доказала всем, что жанр настольных игр совершенно не уничтожен забавами компьютерными. Очень порадовало, что умельцы оптимизировали многие игры под специфику незрячих игроманов. Мы с татарами снова не участвовали в официальной части соревнований, но зато от души наигрались между собой.

И вот, наконец, настал день «КИСИ». Тут уже ничего нового не случилось, зато поражал масштаб мероприятия. Под конец дня мне уже казалось, что это какой-то конвейер вопросов и ответов. Хорошо, что на его «ленте» проскакивали забавные и остроумные «визитки» команд. Это очень правильная находка для подобных мероприятий, иначе поток эрудиции мог просто перегрузить мозг и стать скучным. Кстати, отмечу, что, несмотря на интеллектуальную направленность и сборище умников, все пять дней было довольно весело. За это отдельное спасибо организаторам!

Самым поучительным для нас стал день «Что? Где? Когда?». Вопросы сначала казались нереально сложными и запутанными. В команде царил небольшой хаос, кто-то впадал в ступор, кто-то предлагал немыслимые версии, кто-то начинал спорить... После первого круга из 12 вопросов мы ответили на два. Команда из Курска — на 12! Как против них играть?!  Реально может помочь только мощная молитва и строгий пост! Но когда для нас провели мастер-класс, я всё понял. Это не просто игра, это больше похоже на вторую работу, причём любимую. Вопросы не так сложны, как кажутся, если их правильно разобрать. Команда должна действовать как одно целое. Всем, кто интересуется интеллектуальными играми, советую разобраться в этом вопросе поглубже. Несмотря на крах официального образования, в нашей стране есть могучие ресурсы его стимуляции, а самое главное — традиции.  

 Подводя итоги, хочу отметить, что организаторы провели гигантскую работу. При таком количестве участников были простительны недочёты и недоработки. Я не стал заострять на них внимание, так как это абсолютно неизбежное зло. В судьбе слепых и так хватает ям на дорогах жизни, поэтому давайте радоваться очевидно удавшемуся празднику. Спасибо огромное всем участникам и организаторам!

Евгений Марченко,

 Якутская РО ВОС

КРУГОСВЕТКА

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

(продолжение, начало в №№ 1, 2 и 3)

Амритсар расположен на северо-западе Индии в 24 километрах от границы с Пакистаном. Население составляет около 1 200 000 жителей, часть из них занята в текстильной, машиностроительной и химической промышленности. В городе много ремесленных мастерских, изготовляющих холодное оружие, ковры, изделия из кости и кожи.

Так как в Амритсаре находится «Золотой храм» — главный религиозный центр сикхов, влекущий к себе не только приверженцев этой религии, но и множество простых путешественников, в городе хорошо развит гостиничный и туристический бизнес. Желающим получить высшее образование пенджабцам необязательно ехать в Дели — в Амритсаре имеется свой университет.

Международный аэропорт, железная дорога и проходящее через Амритсар шоссе, соединяющее Дели и пакистанский город Лахор, делают его крупным транспортным узлом.

Основал город в 1577 году Рам Дас — четвёртый Гуру сикхов. Прослышав о целебных свойствах местной воды, он вместе со сподвижниками выкопал пруд, который заполнили целебные воды. Рукотворный водоём получил название «Амрита-саровар» — в переводе с пенджаби «пруд нектара бессмертия». В 1588 году Арджан Дэв, пятый Гуру сикхов, начал возводить в центре пруда  храм, строительство которого закончилось в 1604 году.

Пенджаб и сегодня не самый спокойный штат в Индии, а в те давние времена войны на его территории велись почти постоянно, и воды рукотворного озера служили слабой защитой для храма. Неоднократно  Хармандир-Сахиб («Божья обитель»), так называют храм сикхи, разрушали, но, изгнав  врага, последователи Гуру Нанака восстанавливали его, привнося архитектурные улучшения. К концу XVII века храм приобрёл тот вид, которым можно любоваться сегодня. В 1802 году сикхи покрыли стены и купола «Божьей обители» позолоченными медными листами, затратив на это 750 кг золота. С тех пор Хармандир-Сахиб называют также «Золотым храмом». Со временем  образовавшееся некогда вокруг пруда небольшое поселение, получившее своё название от святого водоёма,  выросло в город-миллионник.

Автомобиль остановился, и мы, на время распрощавшись с Гири, направились к градообразующей достопримечательности. Перед входом в храмовый комплекс сдали обувь на хранение. У ворот пришлось остановиться, чтобы проделать ещё пару необходимых процедур. В небольшом проточном бассейнчике омыли ноги, после чего сикх-привратник достал из стоящего у его ног ящика небольшой платок и украсил им мою голову: вход на территорию храмового комплекса с непокрытой головой недопустим. Так что всё время посещения «Золотого храма» я щеголял в оранжевой бандане.  Более предусмотрительная Татьяна ещё в отеле обрядилась в купленный в Эмиратах головной убор арабских шейхов: накидку на голову из лёгкой белой ткани, оставляющую открытым только лицо.

Пройдя через ворота, мы ступили на тёплый мрамор небольшой набережной и влились в людской поток, совершающий традиционный обход священного пруда. Ставший уже привычным свойственный улицам индийских городов гам остался за воротами. Из громкоговорителей звучало мужское пение, сопровождаемое аккомпанементом флейт, рабабов и ударных. Дипак объяснил, что это не просто запись религиозных песнопений, а прямая трансляция чтения книги «Гуру Грантх Сахиб (книга господин учитель)», главной святыни сикхов, которая ведётся из «Золотого храма».

Священная книга сикхов, в отличие от Библии и Корана, не содержит божественных откровений. На 1430 её страницах записаны религиозные сочинения всех 10 Гуру сикхов, а также 30 святых из разных религий, мест и времён.

Из дальнейшего рассказа Дипака мне стало понятно, как и почему приверженцы сикхизма вот уже более 300 лет обходятся без духовных лидеров. В 1708 году 10-й Гуру сикхов Гобинд Сингх, по-видимому, решил, что собранных в святой книге песен духовного ученья вполне достаточно для его постижения и персонифицированный Гуру больше не нужен. Почувствовав приближение смерти, он возложил «Гуру Грантх Сахиб» на трон великого учителя Нанака и, поклонившись, провозгласил её последним Гуру сикхов во веки веков. Так что если спросить у сикха, сколько у них Гуру, он, не задумываясь, ответит: «Одиннадцать».

Выслушав эту интересную информацию, мы попросили Дипака ненадолго отвлечься от разговоров о «высоком» и описать окружающее нас великолепие. В центре квадратного пруда, вокруг которого неторопливо движется наша процессия, отражаясь золотыми стенами в неподвижном зеркале голубой воды, возвышается трёхэтажное прямоугольное здание  храма. Крышу по углам венчают 4 небольших купола. Основной, на позолоту которого ушло 100 кг золота, имеет форму перевёрнутого лотоса и смещён к одной из коротких сторон образующего крышу прямоугольника. На другой короткой стороне развевается на высоком флагштоке сикхский флаг.

Естественно, услышав о флаге, мы тут же попросили Дипака рассказать о нём поподробнее. Сикхский стяг треугольной формы. На шафрановом фоне изображена чёрная сабля в обрамлении неких символов, которые наш гид, как ни старался, не смог описать.

Получив основные представления о флаге, мы вновь глазами Дипака стали обозревать окрестности. В священном водоёме, наполненном, по мнению сикхов, божественным нектаром, великолепно чувствуют себя храмовые карпы. В прозрачной воде хорошо видны величаво проплывающие огромные рыбины. Ранее любой желающий мог покормить обитателей пруда. Но как-то раз несколько выдающихся размерами особей всплыло вверх брюхом. Вскрытие показало отравление. И теперь карпов кормят только специально назначаемые на это ответственное дело люди.

От набережной в воду уходят ступени. По ним, придерживаясь за специально натянутые для этого цепи, спускаются для совершения омовения мужчины. Для женщин, желающих совершить погружение в божественный нектар, также выделено отдельное, прикрытое оградой от нескромных взглядов, место.

По внешнему периметру набережной выстроены из белого мрамора наблюдательные башни, павильоны и здания, в которых находятся штаб-квартира руководства сикхской общины, центральный музей сикхов, гостевой дом, трапезная. Полированный мрамор строений богато украшен высокохудожественной резьбой.

Заслушавшись Дипака, мы неожиданно для себя завершили обход священного водоёма, и наша процессия преобразовалась в очередь, стоящую перед воротами, через которые охранники небольшими партиями пропускали прихожан и туристов на мост, связывающий набережную и храм. Оценив длину очереди, Дипак предположил, что стоять придётся часа полтора и, вряд ли ожидая услышать отрицательный ответ, всё же спросил, точно ли мы хотим побывать в «Золотом храме». Наша готовность отстоять столько, сколько это будет необходимо, была нерушима.

Возможно, нашему гиду было невдомёк то, что  очередями мы закалены с детства, и в тот момент даже испытали небольшую ностальгию по давно прошедшим временам.  Тогда Дипак, предупредив, что отойдёт ненадолго, куда-то исчез. Через несколько минут он вернулся и, выдернув нас из очереди, потянул за собой.

Оказалось, проведя с нами не так уж много времени, находчивый гид понял, что особенность его туристов иногда может приносить пользу. Оставив нас, он отправился на переговоры с грозными сикхскими стражами ворот. И какой же последователь Гуру Нанака удержится от совершения доброго дела! Естественно, нам разрешили пройти без очереди.

По мосту мы двигались в тесном строю прихожан и туристов. Уже потом Дипак объяснил, что мост имеет длину в шестьдесят метров и ширину в три с половиной. Двигающиеся в сторону храма занимают две трети ширины, идущие навстречу — оставшуюся свободной часть.

После того как мы миновали мост, плотный строй посетителей незаметно рассеялся. Возможно, так быстро образовавшееся свободное пространство объясняется тем, что в храм можно войти с любой из четырёх сторон. Эти четыре входа имеют не столь практическое значение, сколь символическое. Такая доступность «Золотого храма» символизирует то, что «обитель бога» рада принять под свои своды людей со всех сторон света и исповедующих любую религию. Вначале мы подошли к уходящим вверх стенам. Рукой я ощутил, как примерно на высоте моего роста полированный мрамор сменяется нагретыми солнцем гладкими листами металла. Это и было знаменитое позолоченное покрытие. Дипак, правда, пытался убедить меня, что это чистое золото, а разговоры о меди ведутся для того, чтобы отпугнуть грабителей. Всё же, при всём моём к нему уважении, я ему не поверил. Да и какие грабители решатся покуситься на храм, днём и ночью охраняемый нихангами — профессиональными сикхскими воинами?! И пусть они вооружены только мечами и копьями, которыми, кстати, владеют в совершенстве, тренируясь чуть ли не с младенчества, но наверняка в арсенале у них есть что-нибудь и посовременнее.

Немного подискутировав, мы оставили бесплодные споры и направились внутрь храма. На входе нам на зелёном листике вручили прасад — величиной с теннисный мяч шарик риса с орехами и сухофруктами. Отойдя в сторонку, мы вкусили божественной милости и прошли в расположенное на первом этаже святилище. Стены просторного зала украшает резьба по камню и инкрустации из самоцветов. В центре святилища певец в окружении музыкантов пел стихи из священной книги. Отсюда по всему храму и ближайшим окрестностям ведётся трансляция. Пение не прерывается от рассвета до заката. В течение дня утомлённых певцов и музыкантов периодически сменяют их коллеги.

Немного постояв и послушав, мы поднялись на второй этаж. Там в окружении медитирующих прихожан проходило чтение «Гуру Грантх Сахиб». На мой кощунственный вопрос, нельзя ли прикоснуться к священной книге, Дипак ответил, что чтец ограждён верёвочной преградой, и мешать ему не рекомендуется. Мы ещё немного походили по храму и вокруг него. Было удивительно спокойно. Неведомым образом масса посетителей рассредоточилась по территории, не мешая и не докучая друг другу.

Вновь вступив на  мост, символизирующий путь от греха до праведности, мы пошли теперь уже в направлении греха. Вернувшись на набережную, подошли к дереву Арджуна. Потрогав его шершавый ствол, я поинтересовался, чем оно примечательно. Оказалось, что дереву этому более 450 лет. Некогда оно почти засохло, но после того как Гуру Арджуна провёл под ним много времени в медитации, дерево вновь ожило и зеленеет до сих пор.

Следующим объектом храмового комплекса, подвергнутым нашему дотошному обследованию, был «Лангар» — зал совместных трапез, где все желающие могут абсолютно бесплатно покушать. Войдя в обширное, наполненное звоном металлической посуды помещение, мы оказались в той его части, где в огромных котлах готовится пища. Неподалёку от них, в не менее огромных ваннах, моют посуду. Рядом несколько десятков человек дружно чистят груды овощей. Здесь, как, впрочем, и на всей территории храмового комплекса, работают волонтёры. Причём это не всегда сикхи. Не чураются мыть полы, мраморные плиты набережной, раздавать воду посетителям, выполнять все другие работы люди других вероисповеданий.

Мы ещё не успели проголодаться, поэтому, проходя мимо места, где раздают подносы с вштампованными углублениями и ложки, не стали их брать. Те же, кто решил перекусить, обзаведясь столовыми приборами, проходят к раскатанным на полу дорожкам и располагаются на них в позе лотоса. Проходящие мимо волонтёры с вёдрами, наполненными пищей, заполняют углубления подноса, заменяющие тарелки, чечевицей, овощной приправой и сладкой рисовой кашей. Желающие получить ещё и лепёшку протягивают вперёд сложенные лодочкой ладони. Можно  попросить добавки. Никто никого не торопит, но вид ожидающих своей очереди проголодавшихся прихожан и туристов не позволяет засиживаться.

Пройдя дальше, мы оказались в том месте, где можно просто попить чаю. Повсюду на ковриках сидели люди, прихлёбывающие из металлических стаканчиков сладкий, как сироп, и щедро забелённый молоком ароматный напиток. Выпили и мы по стаканчику.

Помимо того, что в храме можно бесплатно питаться, также любой желающий может  три дня пожить в гостевом доме, абсолютно ничего не платя. Условия, конечно же, весьма скромные, но есть общий душ и даже, как заверил Дипак, автоматическая стиральная машина, правда, одна на всех. Жаль, что я не знал об этом варианте раньше, а то бы обязательно им воспользовался. Но если отбросить шутки, то для туристов, ограниченных в средствах, это очень хороший вариант. Тем более что примерно такая же система работает и в других сикхских храмах и во многих индусских ашрамах. При желании можно разработать самостоятельный маршрут, неся во время путешествия только транспортные расходы.

Покинув огромную храмовую столовую, обеспечивающую простой, но сытной пищей около тридцати тысяч человек в будние дни и примерно в 2 раза больше в праздничные, мы подошли к пятиэтажному, увенчанному огромным куполом беломраморному зданию. В этом величественном строении располагаются руководящие органы политических и общественных организаций сикхов, хранятся важные документы, реликвии и святыни.

Не всегда его стены с выступающими протяжёнными галереями балконов и чередующимися с ними воздушными арками сияли девственной белизной. В июне 1984 года они зияли пробоинами от танковых снарядов и чернели копотью от возникших после обстрела пожаров. В те дни над «Золотым храмом» взошла «Голубая звезда». Так называлась армейская операция по уничтожению превративших храмовую территорию в свою базу и арсенал радикально настроенных  сепаратистов, выступающих за создание независимого сикхского государства. В ходе штурма, по официальным данным, погибли 83 военнослужащих и 492 человека внутри храма. Как известно, пуля — дура и не всегда достаётся  тому, кому предназначалась. Наряду с экстремистами под раздачу попали и мирные паломники, включая 30 женщин и 5 детей. В какой-то мере жертвой операции «Голубая звезда» стала и отдавшая приказ о её проведении в то время премьер-министр Индира Ганди. Спустя четыре месяца, 31-го октября, она пала от рук собственных телохранителей, сикхов, так и не сумевших простить ей осквернения своей святыни.

Община сикхов на свои средства, гордо отказавшись от выделенных правительством финансов, восстанавливала «Акал Тахт» («Трон бессмертного») — такое название, подчёркивающее его сакральное значение, носит это здание.

На примыкающей к «Трону бессмертного» площади сикхская община собирается для обсуждения и принятия решений по касающимся всех вопросов. На ней отмечают религиозные праздники, юношей и девушек, достигших определённого возраста, после своеобразного крещения принимают в общину и они становятся полноправными сикхами.

В день нашего пребывания в Амритсаре на площади никаких мероприятий не проводилось, и мы, без помех миновав её, вошли в «Акал Тахт». Возможно, внутри этого богатого историей здания много достойных посещения мест, но мы побывали только в одном, служащем для хранения реликвий: оружия и различных предметов, принадлежавших некогда сикхским гуру. Этот зал выдержан в стилистике всего храмового комплекса — беломраморные стены, блистающий золотом потолок.

Меня особенно впечатлил весящий 12-килограммов меч Гуру  Гобинд Сингха. Все находящиеся в зале реликвии бесценны для людей, исповедующих сикхизм, но, как объяснил Дипак, главную святыню этой религии приносят сюда только на ночь. Вечером, на закате,  в этот зал торжественно доставляют из «Золотого храма»  «Гуру Грантх Сахиб». Утром, с первыми лучами солнца, не менее торжественно священная книга сикхов возвращается в храм.

Так как ничего доступного осязательному обследованию в святилище «Акал Тахта» не было, а Дипак весьма немного мог рассказать о чуждых ему реликвиях, пробыли мы под золотыми сводами недолго.

Оказавшись в Амритсаре, я не мог упустить возможность совершить омовение в дарующем здоровье «божественном нектаре». Поэтому, покинув «Трон бессмертного», мы вновь направились к набережной «Озера бессмертия». Татьяна, смущённая отсутствием купальника, отказалась от омовения даже в отгороженном для женщин месте. Дипак не пожелал составить мне компанию. Оставив на берегу любимую жену, гида, джинсы и майку, я спустился по широким ступенькам в священную воду и, присев на одну из них, погрузился в «Нектар бессмертия» по шею. Плавать и нырять в сакральном водоёме нельзя. Можно только сидеть, желательно в позе лотоса, и медитировать. Медитировать я не умею, с позой лотоса тоже проблема, поэтому просто сидел и наслаждался тёплыми объятиями воды, жарким индийским солнышком, вслушивался в распевное чтение, доносящееся из громкоговорителей, чувствуя, как душа наполняется покоем и лёгкой радостью.

Возможно, я сидел бы так вечно, вероятно, научился бы медитировать и, освоив, оценил позу лотоса, но где-то через полчаса «завистливые» Дипак и Татьяна стали требовать, чтобы я выходил. Неохотно выбравшись на берег, натягивая на мокрое тело одежду, я ворчал себе под нос, что некоторые нетактичные люди помешали человеку встать на путь просветления и, возможно, лишили человечество нового гуру.

На выходе из храмового комплекса, сдав полюбившуюся мне бандану, мы, предварительно обувшись, направились к месту, где, по мнению Уинстона Черчилля, произошла историческая катастрофа. Трагедию, разыгравшуюся в городе 13 апреля 1919 года, индийцы называют «кровавой бойней в Амритсаре». В тот день на  расположенной неподалёку от «Золотого храма» площади собралось несколько тысяч индийцев, протестующих против ограничения их прав и свобод. На эту площадь, окружённую стенами примыкающих к ней строений, можно было попасть только через несколько узких улочек. Все эти проходы по приказу английского генерала перекрыли военные.

Колониальные власти, даже не предложив митингующим мирно разойтись, приказали солдатам открыть огонь. Сразу же после первого залпа возникла паника. Люди тщетно метались в поисках выхода. На площади негде было укрыться от разящих со всех сторон пуль. Расстрел продолжался 10 минут, потом войска ушли, оставив несколько сот убитых и больше полутора тысяч раненых. Пытаясь привести индийцев к былой покорности, англичане явно перегнули палку. Жестокая расправа возмутила всю Индию. Люди по всей стране поддержали призыв Махатмы Ганди к общенациональной забастовке. Забастовка постепенно переросла в движение не сотрудничества, ставшее одной из причин, вынудивших Англию предоставить Индии независимость.  Сегодня это скорбное место преобразовано в мемориальный парк.

Узкая извилистая улица, по которой мы шли, незаметно перешла в тенистую аллею. Пыльный воздух сменила свежесть пышной зелени. Уличные шумы на этот раз заглушили трели птиц. В парке было многолюдно. Туристы со всей Индии сидели на скамейках, гуляли по узким дорожкам. Со всех сторон раздавались звонкие детские голоса.

Как я заметил, индийцы очень любят путешествовать. На протяжении всего маршрута мы крайне редко сталкивались с европейцами, возможно, они выбирают для визитов в Гималаи иное время года. Зато индийские паломники и туристы встречались на каждом шагу.

Аллея вывела нас к выполненному из красного камня монументу. Мы остановились около горящего перед памятником Вечного огня. Высказанное мной предположение о том, что красный цвет монумента, наверное, должен напоминать о пролитой здесь крови, Дипак отверг, объяснив, что взметнувшаяся на 13-метровую высоту стела символизирует язык пламени народного гнева. Расположенный на территории бывшей площади мемориальный парк окружают стены, сохранившие следы давней трагедии. Подойдя к одной из них, мы легко нащупали многочисленные щербины, оставленные пулями почти сто лет назад. Многие каверны находятся выше моей головы. Возможно, не все солдаты стреляли в безоружных людей.

От стены мы перешли к колодцу, в котором обезумевшие от страха люди пытались укрыться. На его невысоком бортике закреплена мемориальная табличка, надпись на которой сообщает, что на следующий день после расстрела из этого колодца извлекли 120 тел.

Когда мы покидали это печальное место, Дипак сказал, что многие индийцы приезжают сюда со своими детьми, чтобы показать им, через какие испытания пришлось пройти народу Индии в борьбе за свободу.

По дороге к ожидающему нас Гири мы зашли в несколько сувенирных лавочек. В результате я обзавёлся изогнутым сикхским кинжалом, острое лезвие которого пряталось в отделанных медью деревянных ножнах. Купили и надели на руки (Татьяна — на левую, а я, соответственно, на правую) сикхские стальные браслеты. Эти помогающие сдержать гнев украшения мы проносили до конца поездки. Браслеты по форме походят на огромные обручальные кольца  с нанесённым на внешнюю выпуклую поверхность замысловатым орнаментом. Ну и, конечно же, обзавелись макетом «Золотого храма», который внимательно исследовали по дороге к заждавшимся нас предгорьям Гималаев.

Андрей и Татьяна Усачёвы

Продолжение читайте в следующем номере.

ЗНАМЕНИТЫЕ СЛЕПЫЕ

ЛЕОНАРД ЭЙЛЕР

Хоть путь навязан, тем не менее,

Слепец содеянному рад.

Поправ трагичное забвение,

Уже не хочется назад.

Неразделим с дорогой пройденной,

Пускай мосты и сожжены,

Зато с чужбиной, ставшей Родиной,

Душа и тело сплетены.

Порой искомое решение

Буквально всем не по зубам,

Тогда нащупать озарение

По силам только мудрецам.

Сражаясь с цифрами неистово,

Приходишь к цели иногда,

Чтоб вновь на фоне неба мглистого

Взошла учёности звезда.

Нередко XVIII век называют «Эпохой Леонарда Эйлера». Несомненно, незрячий гений входит в первую пятёрку величайших вычислителей всех времён и народов, заслуги которого получили превосходную оценку авторитетных учёных последующих поколений, поныне пользующихся плодами гипотез и открытий швейцарца. До его ключевых публикаций точные науки были разрознены, им недоставало идейного порядка и стройной согласованности, а он впервые увязал основные математические дисциплины и теорию чисел в единую систему. Кроме того, подлинный энциклопедист оставил важнейшие труды по физике, химии, ботанике, гидродинамике и по ряду прикладных наук. Михаил Остроградский заявил: «Эйлер создал современный анализ, один обогатил его более, чем все его последователи вместе взятые, и сделал его могущественнейшим орудием человеческого разума!» Философ Дидро в запале решительно утверждал: «Я охотно отдал бы всё мною созданное за страницу трудов господина Эйлера!»

К всеобщему удивлению, уже через год по приезде в Северную Пальмиру даровитый иностранец стал достаточно бегло говорить по-русски, поэтому, естественно, часть своих сочинений он публиковал на языке страны пребывания. В силу острой нехватки учебников для кадров недавно образованной империи Эйлер ещё в 1740 году составил по-немецки очень добротное «Руководство к арифметике», которое тут же перевёл первый отечественный адъюнкт Академии наук Василий Адодуров.

По-настоящему победоносное проникновение разработок популяризатора общедоступных знаний в широкие массы россиян стартовало в 1768 году, когда на кириллице была напечатана «Универсальная арифметика». Интересно, что на немецком пособие вышло в свет лишь через пару лет под названием «Элементы алгебры» и «Полный курс алгебры». Впоследствии двухтомная классическая монография около тридцати раз переиздавалась за рубежом. С тех пор львиная доля базовой цифровой премудрости преподаётся «по Эйлеру» почти без изменений. Недаром рядовые педагоги и «гвардейцы интеллектуальной элиты» очень ценят изыскания мыслителя Божьей милостью.

Надо заметить, что студент в совершенстве знал латынь, недаром 8 июля 1724 года, используя чеканную лексику римских ораторов, он произнёс речь о сравнении философских воззрений Декарта и Ньютона, за что был удостоен учёной степени магистра искусств. Потом на древнем языке «вечного города» начался выпуск первого русского научного журнала «Комментарии Петербургской Академии наук», уже его второй том содержал три статьи Леонарда. Всего в ежегоднике было опубликовано более четырёхсот его работ.

Занимаясь практической физиологией, поклонник экспериментов применял методы гидродинамики к исследованию принципов циркуляции крови в сосудах. В 1742 году он послал в Дижонскую академию статью о течении жидкостей в эластичных трубках, а спустя 33 года представил Петербургской АН мемуар «Основы определения движения крови через артерии». В нём рассматривались физические явления, вызванные периодическими сокращениями сердца.

Хотя все потомки Эйлера приняли подданство России, он сам сохранил гражданство кантона Базель и в семейном кругу предпочитал беседовать на родном швейцарско-немецком диалекте. Тем не менее, полиглот изучил множество «живых и мёртвых» европейских языков, но их конкретный перечень обнаружить почему-то не удалось. Понятно, что он говорил и писал, по крайней мере, на русском, немецком и латыни, а точное цитирование британских коллег позволяет приплюсовать к ним и английский. Конечно, иностранный член Парижской академии наук великолепно изъяснялся и по-французски, ведь данный язык был крайне популярен у «дискутирующей братии», влиятельных придворных и коронованных особ.

По долгу службы тонкий меломан часто общался с оркестрантами и певцами, а значит, отлично понимал итальянский, который и сегодня является «языком вокалистов». В раннем мемуаре «Опыт новой теории музыки» он стремился дать ясное обоснование гармонии, попытавшись с научной точки зрения описать отличия благозвучной мелодии от неприятной. По поводу этой работы ходила шутка: «В ней слишком много музыки для математиков и слишком много математики для музыкантов!» Уже на склоне лет упорный автор в окончательном виде сформулировал своё решётчатое представление звуковой системы, метафорически назвав её «Зерцало музыки». Впрочем, как известно, король Пруссии сетовал, что Леонард мог запросто уйти с эпохального концерта или премьеры оперы, чтобы записать своё обычное «еженедельное открытие»!

Необходимо подчеркнуть, что величие «идеального математика» уже при жизни признали учёные мужи восьми национальных объединений хранителей мудрости. Как правило, это подразумевало обширную переписку на соответствующем наречии. Документированное членство в Петербургской, Берлинской, Базельской и Туринской академиях наук логично подтверждает правильность выводов, только вот аналогичное Лиссабонское почётное звание стоит особняком. Неужели мэтром был освоен и португальский?..

Феноменальная память позволяла ему с фотографической точностью делать «моментальные снимки» деловых бумаг или сложных формул. Бегло просмотрев почти 10 тысяч стихов, из которых состоит «Энеида» Вергилия, он мог без напряжения воспроизвести всю поэму наизусть. Обладая невообразимой работоспособностью, Леонард писал до восьмисот страниц реальных научных трудов в год и превзошёл всех коллег. За такой объём было бы не стыдно даже плодовитому романисту! Сохранилось 886 произведений, включая два десятка фундаментальных монографий по математической физике, дифференциальной геометрии, приближённым вычислениям, небесной механике, воздухоплаванию, кораблестроению, оптике, баллистике и другим областям. Как ни странно, полное собрание сочинений гиганта мысли, издаваемое с 1909 года Швейцарским обществом естествоиспытателей, ещё не завершено. Планировалось выпустить 75 основных томов и 8 дополнительных для трёх тысяч писем, но и века не хватило, чтобы достойно обработать и откомментировать научное наследие несравненного трудоголика.

Перспективному профессору не исполнилось и тридцати, когда двухтомное сочинение «Механика, или наука о движении, изложенная аналитически» принесло ему общеевропейскую славу. В этой монографии с успехом применялись прогрессивные методы математического решения проблем движения в пустоте и в сопротивляющейся среде. В берлинский период вышло в свет почти 260 работ уроженца Базеля. В них использовалась вполне современная символика. Продуманная терминология тоже в значительной степени сохранилась до наших дней, а изложение доводится до уровня практических алгоритмов. Леонард открыл «вариационное исчисление», но сознательно задержал свои приоритетные публикации, чтобы молодой Лагранж, независимо пришедший к тем же выводам, смог первым объявить об этом достижении. Заочный «соавтор» не раз с восхищением говорил: «Если вы действительно любите математику, читайте Эйлера! Его сочинения отличаются удивительной ясностью и точностью!»

Особенно плодотворным оказалось последующее десятилетие, когда печатались «Введение в анализ бесконечно малых» и «Наставление по дифференциальному исчислению». Огромное практическое значение имела двухтомная монография «Морская наука, или трактат о кораблестроении и кораблевождении». В ней разбирались вопросы устойчивости и равновесия, а к задачам эффективного управления движением судов и навигации применялись приёмы комплексного анализа. За год до выезда из Пруссии выдающимся универсалом была опубликована «Теория движения твёрдых тел», а чуть раньше он вплотную занимался вопросами действия гидравлических машин и ветряных мельниц, исследованием трения частей механизмов и профилирования зубчатых колёс.

Особое место в эйлеровском творчестве занимают «Письма о разных физических и философических материях, написанные к некоторой немецкой принцессе…» Эта своеобразная энциклопедия широкого охвата за полвека выдержала свыше сорока изданий на дюжине языков. Так как она появилась уже под крылом Екатерины Второй, есть весомые основания предполагать, что занимательная и полезная книга, в первую очередь, была адресована самой императрице, в своё время испытавшей роль наследной Золушки в захолустном германском княжестве.

Кроме научно-популярного и общедоступного бестселлера, за первую пятилетку после возвращения Леонарда в Россию вышли фундаментальные трёхтомники «Интегральное исчисление» и «Диоптрика», где говорилось о линзах различного предназначения. Ещё в Берлине он уделял много внимания изучению космического пространства и выдвинул справедливую гипотезу, что общим источником хвостов комет, полярных сияний и зодиакального света является солнечное излучение, воздействующее на атмосферу или вещество. Кроме того, естествоиспытатель внимательно изучал спутник Земли, но лишь через четверть века приближённо решил задачу «трёх тел» и появилась «Новая теория движения Луны». Дальнейшие исследования полей тяготения сферических и эллипсоидальных небесных объектов помогли определить принципы перемещений сателлитов Юпитера. В итоге шестидесятисемилетний учёный обнародовал «Теорию движения планет и комет», в том числе и «сильно сжатых». За четыре года до кончины мэтра опубликован его последний основополагающий шедевр, а именно «Всеобщая сферическая тригонометрия» с полным изложением всей системы. Следовательно, совсем не случайно в его честь названы астероид № 2002 и лунный кратер. Кроме того, в Санкт-Петербурге у входа в Международный математический институт имени Леонарда Эйлера установлен бюст тотальника, который создал скульптор Анатолий Дёма, да к тому же в России вручается Золотая медаль, увековечившая память фаворита слепой Фортуны. Как ни странно, существует и аналогичная награда канадского Института комбинаторики.

Разумеется, хотелось бы понять, где таятся истоки подобной гениальности, чтобы самозабвенно прильнуть к пленительным струям безмерно сладостного познания. К сожалению, это невозможно! Придётся ограничиться скрупулёзным изучением жизненного пути Человека с очень большой буквы. Пожалуй, нетипичная биография удивляет и восхищает не меньше научных подвигов, свершавшихся на фоне знаменательных исторических событий, а ведь всё начиналось предельно буднично…

В середине апреля 1707 года у Пауля Эйлера и его жены Маргариты, урождённой Брукер, родился первенец. Вскоре после этого семья переехала в селение Рихен, располагавшееся в часе ходьбы от Базеля, куда отец Леонарда был назначен пастором. Начальное обучение мальчик получил дома. Хорошо образованный священник готовил старшего сына к духовной карьере, однако в качестве развлечения и для развития логического мышления занимался с ним и математикой. Когда смышлёный паренёк подрос, его отправили к бабушке. В городе он учился в гимназии, проявляя недюжинные способности по всем предметам и продолжая увлечённо изучать точные науки.

20 октября 1720 года подростка допустили к посещению публичных лекций знаменитого Университета родного кантона. Через три года он окончил философский факультет, который почему-то считался низшим, а затем записался на теологический. Таково было желание родителей, убеждённых в преимуществах пасторской деятельности. Впрочем, их наследнику была уготована иная судьба.

Тринадцатилетний вундеркинд обратил на себя внимание знаменитого учёного Иоганна Бернулли, передавшего ему для изучения математические статьи и разрешив для консультаций приходить к нему домой по субботам. Там Леонард подружился с его старательными отпрысками — Даниилом и Николаем, которые по семейной традиции глубоко изучали точные науки. В последующие годы студент написал несколько серьёзных работ. «Диссертация по физике о звуке» была представлена на конкурс для замещения освободившейся должности профессора. Несмотря на положительный отзыв, девятнадцатилетнего автора сочли слишком неопытным для включения в список кандидатов на руководство кафедрой.

Число подходящих вакансий в Альпийской республике было совсем невелико, и братья Бернулли отправились штурмовать заграничные карьерные лестницы, пообещав пристроить и талантливого земляка. Поскольку их много знающий отец и наставник Леонарда, кроме всего прочего, был известным врачом, в России посчитали, что по его стопам пошёл и ученик. Вдова Петра Великого уже сильно прихварывала и нуждалась в квалифицированном лекарском наблюдении, поэтому в самом конце 1726 года Эйлер получил письмо с официальным приглашением стать адъюнктом по кафедре физиологии с жалованием 200 рублей в год. Чтобы не разочаровывать работодателей, целеустремлённый юноша отложил свой отъезд и всю зиму серьёзно изучал практическую медицину, глубоким знанием которой впоследствии поражал современников. Наконец, накануне своего двадцатилетия он навсегда покинул Базель.

Тогда и предположить было нельзя, что в ознаменование трёхсотлетия со дня рождения Леонарда его портрет украсит десятифранковую банкноту Швейцарской Конфедерации, а Центробанк РФ отметит дату серебряной монетой. Сверх того, к различным памятным датам миллионными тиражами будут выпускаться почтовые марки СССР и ГДР. Вдобавок появится Международный благотворительный фонд поддержки математики, традиционная Олимпиада для восьмиклассников и даже улица в Алма-Ате имени Эйлера, а также будет снят кинофильм о его жизни.

К месту службы начитанный соискатель отправился по маршруту Любек — Ревель — Кронштадт и прибыл в град Петров 24 мая 1727 года. Увы, за несколько дней до этого скончалась покровительница Академии Екатерина Первая. Учёные пребывали в унынии, но всё-таки Леонарду помогли освоиться, по его личной просьбе сделали новичка помощником профессора высшей математики, выделили ему жалованье в полтора раза выше обещанного и предоставили казённую квартиру. Через три года появилась вакансия на кафедре экспериментальной и теоретической физики. Её занял Леонард, получивший увеличение оклада до четырёхсот рублей, а вскоре и звание профессора. В 1733-м Даниил Бернулли вернулся на родину, а Эйлер занял его место, став академиком высшей математики. Доходы выросли ещё на четверть. Надо заметить, что по тому времени это огромные деньги, так как при Петре Втором Алексеевиче фунт мяса стоил 4 полушки, то есть всего копейку, а целый пуд «убоины» на ярмарке удавалось купить за 30 монеток с всадником. Хлеб был втрое дешевле. Даже за 16 с гаком килограммов чёрной икры просили лишь 3 полновесных серебряных целковых и почти за столько же отдавали крестьянскую лошадь или корову. Понятно, что в столице цены были малость повыше, но бережливые хозяйки с европейским воспитанием умели экономить и на мелочах.

Только достаточно обеспеченный Леонард решил вступить в брак и после Рождества женился на своей землячке Катарине, дочери академического живописца Георга Гзеля. Двадцатишестилетние молодожёны поселились в собственном доме на набережной Невы. В дружной семье родились 13 детей, да выжили всего пятеро.

Мастер на все руки проводил всевозможные экспертизы и участвовал в проектировании насосов, консультировал кораблестроителей и артиллеристов, а также руководил службой мер и весов. Лишь заказ на составление гороскопов был тактично переадресован штатному астроному. Невероятно насыщенная умственная деятельность спровоцировала обострение затаившегося недуга. В 1735 году Академия получила задание выполнить срочное и очень сложное вычисление, причём группа математиков просила на это три месяца, а Леонард взялся выполнить задание за трое суток и справился, но от перенапряжения ослеп на правый глаз. Хотя, возможно, недуг инициировала изнурительная работа по картографированию территории страны, завершившаяся изданием подробного атласа.

За дебютный период пребывания в России уважаемый автор написал более 90 крупных произведений и был вполне доволен своими доходами. Обстановка резко ухудшилась после кончины «достославной монархини» Анны Иоанновны, когда императором был объявлен младенец Иоанн VI Антонович. Эйлер в автобиографии писал: «Предвиделось нечто опасное…» Действительно, в регентство Анны Леопольдовны наука оказалась в загоне, поэтому весьма кстати пришлось довольно выгодное предложение Фридриха Второго стать директором Математического департамента Берлинской Академии. Эйлер подал прошение об отставке: «Того ради нахожусь принуждён как ради слабого здоровья, так и других обстоятельств, искать приятнейшего климата и принять от его Королевского Величества Прусского учинённое мне призывание. Того ради прошу Императорскую Академию наук всеподданнейше меня милостиво уволить и снабдить для моего и домашних моих проезду потребным пашпортом…»

Повелитель цифр был без проволочек «отпущен» и в июне 1741 года с женой, двумя сыновьями и четырьмя племянниками прибыл в Пруссию. Вскоре после кончины его отца мать Леонарда переехала из Базеля в Берлин и ещё полтора десятка лет нянчила внуков. Разраставшаяся семья поселилась в доме на Беренштрассе, а через 10 лет было приобретено поместье в пригородном Шарлоттенбурге. Интересно, что в ходе Семилетней войны русская артиллерия нечаянно разрушила «эйлеровское гнездо». Узнав об этом, фельдмаршал Салтыков немедленно возместил материальный ущерб, а позже императрица Елизавета Петровна прислала от себя ещё 4000 рублей.

Поначалу модную знаменитость принимали доброжелательно, приглашали в столичные гостиные и на придворные балы, но потом перестали, потому что у него не сложились личные отношения с королём, который находил математика невыносимо скучным и обращался с ним пренебрежительно. Когда в 1759 году освободился пост президента Академии, а Д’Аламбер от него отказался, Фридрих Прусский всё-таки поручил Эйлеру возглавить «обитель наук», но без почётного звания. Неугомонный виртуоз формул, теорем и функций, некоторые из которых поныне прославляют его фамилию, успешно руководил обсерваторией и выпуском доходных календарей, контролировал чеканку монет и прокладку водопровода, занимался организацией пенсионного обеспечения и лотерей.

Однажды королева-мать задала Леонарду вполне светский вопрос: «Отчего Вы так немногословны?» Ответ всех поразил внезапной прямотой: «Я приехал из страны, где, кто разговаривает, того вешают!» Правда, несмотря на такую нелестную оценку, будучи в течение всего германского периода почётным членом Петербургской Академии с ежегодным вознаграждением в 200 рублей Эйлер участвовал в редактировании её изданий, приобретал нужные инструменты и книги. На полном пансионе у него годами жили русские студенты, командированные на стажировку.

После восшествия на престол Екатерина Вторая, осуществлявшая политику просвещённого абсолютизма и заботившаяся о собственном престиже, предложила Эйлеру управление математическим классом, звание конференц-секретаря Академии и годовой оклад в тысячу восемьсот рублей. Расчётливый глава рода сообщил в ответ свои условия: оклад 3 тысячи рублей в год и пенсия жене после его смерти, пост вице-президента Академии для него, должность учёного секретаря для старшего сына Иоганна Альбрехта и место врача для среднего — Карла, компенсация путевых издержек и квартира, свободная от солдатского постоя.

Императрица в основном согласилась и сообщила графу Воронцову: «Для человека с такими достоинствами, как господин Эйлер, я добавлю к академическому жалованию из государственных доходов, что вместе составит требуемую сумму. Я уверена, что моя Академия возродится из пепла от такого важного приобретения, и заранее поздравляю себя с тем, что возвратила России великого учёного!»

Эйлер подал королю прошение об увольнении с должности, но получил категорический отказ. Только благодаря заступничеству Екатерины Великой своенравный Фридрих Второй всё-таки отпустил «кривого учёного», задержав лишь его младшего сына, который служил подполковником в прусской артиллерии. Впрочем, двадцатитрёхлетний офицер вскоре присоединился к семье. Впоследствии Кристоф, а в русской традиции — Христофор Леонтьевич, сделал блестящую карьеру и в чине генерал-лейтенанта стал командиром Сестрорецкого оружейного завода.

Авторитетный мыслитель с восемнадцатью домочадцами в середине июля 1766 года вернулся в Россию — уже навсегда. Сразу же по прибытии он был принят императрицей, которая встретила его как августейшую особу и поручила подготовить соображения о реорганизации Академии. «Клану переселенцев» она даже временно предоставила одного из своих поваров, а главное — пожаловала 8 тысяч рублей для приобретения и благоустройства дома на Николаевской набережной Васильевского острова. Сейчас это Набережная лейтенанта Шмидта, а в здании с мемориальной доской располагается средняя школа. Впрочем, через 5 лет особняк пришлось временно покинуть, так как случился большой пожар, уничтоживший сотни столичных зданий. Выгорело и «эйлеровское пристанище» вместе с львиной долей имущества. Слава Богу, самого математика и почти все рукописи удалось уберечь от огня!

К несчастью, вскоре после возвращения в Россию у Эйлера образовалась катаракта левого глаза — он совсем перестал видеть. Вероятно, по этой причине обещанный пост вице-президента Академии персонально для него так и не был учреждён. Учёный заметил: «Я теперь буду меньше отвлекаться от занятий математикой!» В итоге производительность труда даже возросла, а количество опубликованных мемуаров превысило половину всего им созданного, что составило более четырёхсот статей и десяток объёмных томов. Удивительно, что на склоне лет абсолютник попробовал себя в журналистике и активно печатался в общедоступной газете «Санкт-Петербургские ведомости».

В сентябре 1771 года по приглашению императрицы в Россию прибыл известный немецкий окулист барон Вентцель. После осмотра маститого пациента он сделал успешную операцию. Разумеется, врач предписал больше отдыхать и беречь глаз от яркого света, постепенно привыкая к новому состоянию. Увы, прозревший Эйлер поторопился снять повязку, чтобы вволю писать и читать, а вскоре окончательно погрузился в непроглядную тьму — сказались форсированные нагрузки. Через пару лет — новый удар: умерла супруга Леонарда, с которой он прожил почти 40 лет. Учёный тяжело переживал утрату, но для поддержания надлежащего порядка в доме была необходима достойная хозяйка. Для брака с незрячим гением преклонного возраста прекрасно подошла сводная сестра покойной жены Саломея-Абигайль.

Тотальник отлично воспринимал информацию на слух и порой «смотрел» на мир очами сыновей или учеников, но свои труды преимущественно диктовал подмастерью портного, а тот всё по-немецки аккуратно записывал. Затем в Северную столицу прибыл одарённый математик Николаус Фусс. В последующие десять лет именно этот молодой человек выполнял универсальные обязанности секретаря мэтра, а вскоре женился на его внучке.

Будучи всегда востребованным в науке и обществе, Леонард собственным умом и трудолюбием завоевал достойное социальное положение и добился материального благополучия. Настоящий патриарх был заботливым семьянином и с удовольствием помогал родне. Он старался устроить своих близких на прибыльные должности или улучшить их положение через выгодные браки, таким образом создавая спокойную обстановку для себя, в чём очень нуждался. Эйлер заботился о здоровье детей, а позже и тридцати восьми внуков, сам обучал их латинскому языку и математике, внимательно следя за успехами в остальных предметах. Основоположник нескольких дисциплин обладал редкой способностью в любой обстановке владеть своими мыслями. Он мог без всякого неудовольствия прервать вычисления, чтобы встретить гостей, а после ужина и разговоров на отвлечённые темы спокойно продолжить работу. Друзья говорили о нём: «С ребёнком на коленях и с кошкой на спине он писал свои бессмертные произведения…»

Общительный обладатель незлобивого характера, он практически ни с кем не ссорился, а порой успешно улаживал конфликты между вспыльчивыми и склочными коллегами по всей Европе. Для полноты жизни миротворцу требовалась лишь возможность регулярного и напряжённого творчества. К нему тепло относился даже Иоганн Бернулли, тяжёлый нрав которого испытали на себе его родственники. Недаром, посылая Эйлеру в Берлин собрание собственных сочинений, старый профессор писал своему ученику: «Я посвятил себя детству высшей математики. Ты, мой друг, продолжишь её становление в зрелости…» В свою очередь, академик Пётр Пекарский так воссоздавал образ «гиганта мысли»: «У Эйлера было великое искусство не выставлять напоказ своей учёности, скрывать своё превосходство и быть на уровне всех и каждого. Всегда ровное расположение духа, весёлость кроткая и естественная, некоторая насмешливость с примесью добродушия, разговор наивный и шутливый — всё это делало беседу с ним столько же приятною, сколько и привлекательною…»

Учёный муж был очень религиозен и каждый вечер собирал своих домочадцев, слуг и подопечных для общей молитвы, читая им Библию, а иногда и проповедуя. В Берлине сын священника издал трактат «Защита божественного откровения от нападок свободомыслящих». Увлечение философско-теологическими рассуждениями стало причиной отрицательного отношения к нему некоторых знаменитых современников. Фридрих Второй, считавший себя «вольнодумцем», утверждал: «От Эйлера попахивает попом!» В то же время, так как всё сделанное Эйлером колоссально превышает человеческие силы и возможности, Д’Аламбер назвал его «Этот дьявол!»

Даже в глубокой старости учёный продолжал активно трудиться, но в 76 лет стал ощущать головные боли и слабость. Однажды в начале осени после домашнего обеда умиротворённый аналитик беседовал с академиком А. Лекселем о неизученной орбите недавно открытого Урана. Леонард вдруг выронил курительную трубку, наклонился за ней и вскрикнул: «Моя трубка…» Ему не удалось нашарить потерю. Однако тотальник всё-таки сумел выпрямиться, прикоснулся пальцами ко лбу и пробормотал: «Я умираю!» Через несколько часов, так и не приходя в сознание, он скончался от кровоизлияния в мозг. Вскоре на траурном заседании французских «бессмертных» маркиз Кондорсе сказал о коллеге образно и точно: «Эйлер перестал вычислять и жить!»

Его похоронили на Смоленском лютеранском кладбище Санкт-Петербурга. Немецкая надпись на памятнике с датами по старому стилю гласила: «Здесь покоятся останки знаменитого во всём свете Леонарда Эйлера, мудреца и праведника. Родился в Базеле 4 апреля 1707 года, умер 7 сентября 1783 года». Хотя в России продолжали проживать многочисленные высокопоставленные потомки патриарха, его могила почему-то была заброшена и случайно обнаружена лишь в 1830 году, а через семь лет повреждённую плиту заменили существующим и поныне гранитным надгробием, похожим на саркофаг, с лаконичной латинской фразой: «Леонарду Эйлеру — Петербургская Академия».

Шестьдесят лет назад в Ленинграде прах убеждённого протестанта и математика Божьей милостью был перенесён в «Некрополь XVIII века» на Лазаревском кладбище православной Александро-Невской лавры. Этот просто уникальный случай в практике межконфессиональных отношений сам по себе привлекает особое внимание, ведь он произошёл в государстве господствующего атеизма. Символично, что захоронение теперь располагается рядом с могилой Михаила Ломоносова. Кстати, давно известно об оживлённой переписке двух академиков на русской службе. Хотя коллега и не владел высшей математикой, в его творчестве Эйлер ценил: «Счастливое сочетание теории с экспериментом…» Ещё в 1747 году он дал президенту Академии наук графу Разумовскому благоприятный отзыв на статьи холмогорского самородка, утверждая: «Все сии диссертации не токмо хороши, но и весьма превосходны, ибо он пишет о материях физических и химических весьма нужных, которые поныне истолковать не могли самые остроумные люди, что он учинил с таким успехом. Я совершенно уверен в справедливости его изъяснений…»

Как известно, венценосный основатель Санкт-Петербурга утвердил и проект устройства Академии, поначалу состоявшей из двадцати двух иноземных профессоров и адъюнктов, а восьмого февраля 1724 года по новому стилю вышел соответствующий указ Сената. Теперь эта дата стала Днём Российской науки. Данный факт подтверждает справедливость слов академика Сергея Вавилова: «Вместе с Петром Великим и Ломоносовым, Эйлер стал добрым гением нашей Академии, определившим её славу, её крепость, её продуктивность!»

Владимир Бухтияров