Знай наших

Журналист, педагог, пресс-секретарь… и просто красавица

Интервью-портрет внештатного корреспондента журнала «Диалог» Олеси Гавриленко

Юрий Лунин

Вот уже больше года внештатный корреспондент из Чувашии Олеся Гавриленко радует читателей Диалога своими материалами. Поэтому грех было не воспользоваться присутствием девушки в Москве на учебе и не взять у нее интервью для рубрики «Знай наших».

- Родилась я в Чувашской республике, в Чебоксарах. Училась в нашей коррекционной школе-интернате для слабовидящих детей, затем я училась в педагогическом университете, закончила исторический факультет с красным дипломом. В 2010 году я поступила в очную аспирантуру, училась на кафедре философии три года и с июня 2014 года я работаю в Чувашской республиканской организации, я специалист по социокультурной реабилитации и спортивной работе.

- А выбор первого высшего образования чем был мотивирован?

- Я наверно гуманитарий по своей направленности и мне легче даются дисциплины гуманитарного содержания. И я думаю, что история, в принципе, - это тот предмет, который достаточно доступен незрячим.

Философия также доступна. Я знаю, что у нас в Чувашии есть незрячие преподаватели философии. Конечно, было желание преподавать в университете, но так получилось, что сейчас я работаю в Обществе слепых, ну и, конечно же, я об этом не жалею. Потому что проблемы социокультурной реабилитации мне интересны, я сама себя считаю человеком творческим. И участие в культурной жизни и вовлечение инвалидов по зрению в участие в культурных мероприятиях, мне кажется, это очень интересно.

- Я не помню кто из философов сказал: «Нельзя научить человека философии, но можно научить его философствовать». Изучение философии как науки как-то изменило? твой взгляд на жизнь?

- Мой взгляд на жизнь, наверно, меняет даже не то, что я изучала, а то, с чем я сталкиваюсь в повседневной жизни, отношение людей. То есть, вот это меня, прежде всего, учит, а не какие-то теоретические учения.

- А ты, вообще, оптимист?

- Я считаю, что унывать некогда и нужно все-таки быть оптимистичнее. Я стараюсь много где бывать, учиться, общаться с людьми и как-то проявлять себя в разных сферах.

- И вот, наверное, вследствие этой активности, изучив уже и педагогическую науку и историю, как-то в философию погрузившись, еще решила добавить к этому журналистику.

- На самом деле, когда я пришла в ВОС, то сразу же осенью я была направлена на курсы в КСРК, где мы обучились основам радиожурналистики. И с этого времени началась моя деятельность в этом направлении. Я помимо этого еще пишу статьи для нашего сайта и радио.

- Хватает на это двадцати четырех часов в сутках?

- Конечно, когда бывает  много мероприятий, хватает с трудом. Ну, я стараюсь все-таки все успеть. Вообще стараюсь активнее освещать наши республиканские мероприятия, потому что я сама их организую и провожу от начала до конца. И для меня очень важно, чтобы о наших мероприятиях знала вся страна.

- А как начала работать в журнале «Диалог»?

- В конце 2015 года позвонила Ирине Николаевне, потому что в Обществе слепых отмечают, что журнал стал очень интересным. Освещаются разные сферы, то есть полностью можно быть в курсе жизни ВОС. Я подумала, что Чувашия не должна оставаться в стороне, и предложила свои услуги для сотрудничества.

- Помимо такой активной деятельности общественной, наверняка есть какое-то время, какое-то пространство, когда ты предоставлена сама себе, и наверняка существуют какие-то хобби, увлечения?

- Прежде всего, я увлекаюсь написанием стихов. Участвовала в некоторых мероприятиях Всероссийского общества слепых, это турнир поэтов, участвую в наших городских мероприятиях, которые вообще не касаются ВОС. Вот это, наверно, самая яркая сфера.

- Ты давно пишешь стихи?

- Стихи пишу давно, но раннее, до 2011 года, когда я выиграла наш республиканский турнир «Вдохновение», я себя как-то особо не проявляла. Да конечно, я писала стихи, учась в университете. Причем я знаю, что эти стихи педагоги зачитывали студентам, которые обучались уже после нас, эти стихи были на исторические темы и, видимо, написала хорошо, что даже педагоги их показывали. На самом деле сейчас очень редко уже их пишу, и может быть нет не то чтобы вдохновения, на это нет времени.

- На педагогическом  ты училась среди зрячих?

- Да, я училась среди зрячих. Причем выбор места, где я буду обучаться был осознанный. Я, конечно, понимала, что это будет не просто, где-то может, была какая-то боязнь, но, тем не менее, я сумела это преодолеть и пройти пять лет очного обучения.

Я там нашла друзей. И по сей день мы общаемся с ребятами. А на момент обучения, конечно же, была помощь со стороны ребят, но я хочу отметить еще тот момент, что у нас много факультетов, наверное, на разных факультетах разное отношение, не только к незрячим, а к людям вообще. Например, на моем факультете ситуация такая средненькая, тебе могут помочь, кто-то может не помочь. А вот когда я приходила за какой-то литературой на факультет коррекционной педагогики и психологии, то уже буквально, когда заходишь в корпус, тебя уже готовы проводить, готовы помочь. А на тех факультетах, которые более коммерциализированны, там ситуация уже похуже. Тебя могут вообще не заметить и могут не помочь.

- А были моменты во время обучения, когда тебе было трудно, когда испытывала отчаяние, растерянность?

- Уже с того момента, как я пришла обучаться, я столкнулась с тем, какая большая нагрузка на этом историческом направлении, какой большой объем нужно было читать, чуть ли там не книгу на один семинар. Поэтому трудности, конечно, были. Кроме того, чуть ли не каждый год у нас была какая-либо практика, а то и две. Была у меня музейная практика в национальном музее Чувашской республики, для меня нашли место там и нашли роль, в которой я могу себя проявить и действительно эту практику пройти. Кроме того у нас была архивная практика, где я также готовила реферат по архивным документам. И две педагогические практики. В нашей школе-интернате, в родной школе, где я училась.

То есть, было очень не просто. К каждой практике нужно было приспосабливаться, да и вообще к каждому преподавателю надо было приспосабливаться. Некоторые, обучая меня полгода уже, и то не понимали, что я не вижу. Я, так скажем, особенным образом выполняла контрольные. Если моим однокурсникам давалось сорок минут на написание контрольной, то я конечно же подходила сразу, и мы в таком режиме работали. То есть мне может даже, было и сложнее в этих ситуациях.

- А вот работа в родной школе, наверно что-то в этом такое ностальгическое?

- В какой-то степени было. Сначала у меня было желание в нашей школе преподавать, но у нас работают в основном зрячие педагоги, в том числе и по истории. Ну, не сложилось.

- А за каким занятием ты отдыхаешь?

- Я очень люблю культурную жизнь нашего города. Мне очень интересно ходить в театр, в кино, посещать концерты, фестивали. Кроме того, я очень люблю туризм.  Люблю посещать различные города. Все то, что доставляет новые впечатления. Люблю различные экскурсии, вообще очень люблю активный отдых.

- Тебе природный отдых близок или ты городской человек больше?

- Мне очень нравится морской туризм. Я стараюсь выезжать либо в Крым, либо в Краснодарский край.

- Олеся, спасибо тебе большое. Оставайся такой же жизнерадостной, активной и делай для нас новые материалы.

В завершении сообщу, что в мае нынешнего года наша Олеся в качестве общественного корреспондента Радио ВОС была удостоена специального приза на окружном этапе международного конкурса Ростелекома «Технологии для жизни – больше возможностей». Так держать коллега.

Реабилитация и мы

Останусь в школе – сто процентов

Евгения Сосновская

Антонина Кудряшова из посёлка Мошково Новосибирской области, знакома постоянным читателям журнала «Диалог». Тоня была одной из героинь моего аудио-очерка «Творчества просит душа». В пятнадцать лет из-за болезни девушка потеряла зрение и возможность ходить. Однако Антонина не перестала воспринимать и чувствовать красоту этого мира. Свет, форма, визуальное восприятие предметов - для неё все это слова, имеющие вполне конкретный смысл и значение. Но Тоня не только не утратила способность воспринимать и чувствовать визуальную составляющую действительности, она творит красоту и сама.

И вот, уже в течение года, проводя трёхчасовые занятия три раза в неделю, учит совершенно зрячих детей создавать великолепные изделия из бисера. Антонина рассказала о своей работе в качестве педагога дополнительного образования в обычной средней школе посёлка Мошково Новосибирской области.

- Тоня, со времени нашей последней беседы, с тобой, в твоей жизни произошли, как минимум, два серьезных события. Первое, это окончание университета. Ты получила диплом психолога. Ну, а второе значимое событие это то, что ты работаешь в школе теперь. Расскажи о своей работе. Как ты пришла в школу? И что ты там преподаешь детям?

- Не случись бы первого, не случилось бы второго. В апреле я получила диплом, ровно год назад. А летом, не знаю, то ли я сама напросилась, то ли меня учителя попросили. В нашей школе, где я училась по девятый класс, там все учителя знакомые. И мы на протяжении всех этих лет поддерживали общение, в школе мы встречались на каких-то мероприятиях. И летняя площадка в июне у ребятишек была, и они пригласили меня на мастер-класс. То есть с детишками вечером позаниматься. Я к ним за июнь сходила два раза. Это было так интересно. Когда я первый раз  к ним пришла, там было около тридцати ребятишек маленьких, первый, третий класс и даже те ребята, которые пошли в первый класс. Их очень много было, но справились мы. Я там не одна была. Там были учителя, которые помогали, человека три-четыре. Всё так было шумно, эмоционально. Я уже начала узлы свои сворачивать, собирать и мне Оксана Николаевна говорит – «Тонь, к тебе ещё девочки идут». И пришли девочки постарше, пятый класс. Уже их было одиннадцать человек, кажется. И мы уже более тесным кружком, расселись, плели то же самое. И говорят, что нам бы хотелось еще встретиться. И тут прозвучала такая ключевая фраза. Отец одной девочки говорит  – «Классно было бы, если бы был кружок». Я говорю – «Готова с вами заниматься, только где и в какое время? Сейчас ведь школа начнется, приходите ко мне летом. Будет у вас возможность?»  Поговорили, и все как бы на этом.

Потом, наверно, восьмого апреля мне звонит женщина, которая работает у нас в РАЙМО, наверное, правильно называется. Тоже учительница и говорит – «Тонь, я хочу предложить тебя на должность «Педагог дополнительного образования» в нашу школу».

- Ты знаешь, что надо идти работать, хватать это предложение. Ответ «Да», дан был сразу. Другое, как быть в этой среде, как себя вести, как проводить, что делать, как добираться. Одно дело как ехать, да? На машине, потому что тут пешком летом минут сорок идти.

Другое дело как попасть в нее. Потому что везде ступени. Такие вопросы встали. То есть три дня просто голова кипела, как быть и что делать.

- Многих бы это остановило, потому что нереально просто на коляске ещё и не имея зрения так далеко добираться. А так далеко, потому что школа далеко или это тебе просто так сложно?

- Школа далеко, пешком минут двадцать пять быстрым шагом, а другое дело, у нас есть переходной мост через железнодорожные пути. На коляске через него не пройдешь, и мы ходим вокруг, через переезд. А это такой крюк огроменный надо давать.

- А кто помогает тебе добираться до школы? Как в итоге вся эта проблема решилась?

- Там, знаешь, такой интересный момент ещё был. Когда пошла вся эта идея, у меня была интересная встреча. У нас в Берзке открыли пляж, доступный для колясочников, мы туда ездили, и у меня была встреча с журналистом. И мы с ней пообщались по поводу колясок, доступности всего, и она спросила, чем занимаюсь, где училась, где учусь, ну я ей брякнула на радостях. И она говорит – «О, это классная тема, у нас как раз идет сейчас в Новосибирске  форум, называется «Город безграничных возможностей» и можно я тебе позвоню? На эту тему пообщаемся». Татьяна, журналистку зовут, и такой момент интересный был, восьмого числа звонит вот Таисия Ивановна, с предложением работы. А десятого числа звонит Татьяна и говорит - "Диплом получила. А нашла ли ты работу? Я говорю - "Я пока не поняла, вроде да".

Пресса сама как-то подключилась. Это был первый раз, когда проговорено всё вслух и не за кухонным столом среди нашей семейной ячейки, а когда мы вышли уже на уровень школьной администрации, администрации нашего Мошкова. 

Как вообще проходит моя доставка на сегодняшний день. Из дома я выезжаю либо с отцом на машине, либо с мамой на такси. Подъезжаем к школе, и в школу я захожу не через центральный вход, потому что там большие ступени, и на этом этаже нет доступного для меня кабинета. А я иду по пандусу через несколько ступенек и захожу через старый вход. Его для меня оборудовали еще одним пандусом. И я захожу уже в здание школы, где два кабинета доступны для меня. То есть, получается, их сделали мой папа и физрук школы. Они своими физическими силами сделали эти пандусы, а депутат нам оплатил их. Там замечательный дворник. Постоянно всё расчищено, и мы когда подъезжаем, он встретит, проводит, если надо.

- Теперь, давай поговорим, как вот с детьми строятся твои взаимоотношения?

- Сложно было. И первое занятие я вообще долго-долго продумывала. Как мне заинтересовать их. Что бисер - это интересно, не просто сидеть рассказывать. На первое занятие пришли начальные классы, человек, наверно, двадцать пять.

- Это же так много.

- Это было как презентация. У меня было всё расписано, то есть – десять минут на то, десять минут на это. Но для меня пошло всё вверх дном, как выразилась потом Оксана Николаевна – «Я поражалась твоему спокойствию».  В общем, как это всё было. Я не за учительский стол сажусь, а перед первой партой. Прямо лицом к ребятишкам, и вот что у меня было запланировано говорить на десять минут, все это просто к тридцати секундам сократилось. Потому что я думаю, что им кричать, что их перекрикивать. И я достала красный такой, красивый чемодан. Кейс для косметики называется. И он так красиво раскладывается, на две половины, и я говорю – «Ребята, теперь я вам продемонстрирую то, что вообще есть бисероплетение, виды бисера, флористическая лента, проволока, всякие бусинки». И я раскрываю этот чемодан, и класс так «Ах!» И я начинаю ощущать, как дети с последних рядов пересаживаются на предпоследние. И вот эта волна, этот снежный ком, он просто накатывается на меня. Потом в момент этот чемодан опустошается, и я понимаю, что следующая часть моего запланированного занятия тоже идёт прахом.

Я понимаю, что у меня чемодан пуст, что вокруг шебуршание пакетиков, восклицания. Думаю - поняли, что есть такая красотища, что всё это так интересно. Я говорю – «Теперь давайте поплетём».  У меня была проволока заготовлена, дети взяли проволоку, всё было вроде под контролем. Кто хотел плести, тот плёл, а кому было очень интересно, тот начал бусы себе собирать, мальчики ленты стали себе на голову завязывать.

После этого занятия решили, что на занятии не больше десяти  человек, ходят только те, кому интересно. Многие отсеялись, потому что мальчишки поняли, что бусы там им плести не дадут и кидаться бисером тоже. Потихонечку костяк сформировался. Мне сначала говорили, что будут со второго, седьмой, восьмой класс. А в итоге получилось с первого по шестой. Ну и прозвучала тоже от директора фраза такая –  «Тонь, учителя первоклассников тоже просятся, чтобы вот у них моторика развивалась».

- А программу ты разрабатывала? Или у вас это всё по вдохновению происходит?

- Мне сказали, нужно, чтобы какая-то программа была. Это, наверно, по закону так надо, чтобы у меня был тьютор. Она помогла мне программу написать. Но я её не придерживаюсь. До сих пор и каждый день я Свете Знаевой говорю спасибо.

Начали мы с простого. Три основные техники. На конкретных изделиях и ещё, так интересно, у нас же в декабре декады инвалидов. И мне сотрудники нашей районной библиотеки говорят, что у них будет выставка. И мы договорились, что сделаем выставку кружка. Шестого декабря, это была такое вообще мероприятие классное! Получилось так, что нам дали целый стеллаж под стеклом, с подсветкой, очень красиво было всё оформлено. Работники библиотеки пошли навстречу и мою идею воплотили в жизнь. А детям сказали, что выставка в библиотеке, у них глазки загорелись, что да как, можно ли будет родителей привести. И я им сказала такую интересную вещь. Глядя на свою, ящерку, придумайте ей имя и придумайте ей какую-нибудь историю. Кто она, что она любит, что она делает в данный момент. И вот воображение детей  нарисовало таких героев. От ящерки Лины до паука Синюка. И они всё так оформили, сделали, такие ромашки, поляночки. И они не просто рядком лежали, а была там классная полянка, то есть полянка от первого «А», например. И все названия среди ромашек были разложены, а рядом с ними лежали сами герои. Очень красиво было.

Мы ходили на открытие, у меня есть даже отдельная статья с фотографиями, как это все было. Это страшно заснеженный день был, они не побоялись, пришли, не только ребятишки, которые в кружок ходят, но очень много было ребят. Я пришла с пирогом огромным. Там было написано название кружка «Мастер бис». Буквы были засыпаны цветной крошкой, то есть, как бисером было засыпано. Здорово было.

А в начале января мне завуч наша сказала, что в нашей школе Дом будет проводить выставку работ кружков среди школ. На весенних каникулах. Эту выставку мы тоже провели. Ребятишки маленькие у меня на тот момент рыбок плели, были пальмы у нас, уже были обезьянки к пальмам. Это одна часть выставки. А вторая часть выставки - это был кукольный дом. С этим кукольным домом, я наверно полмарта без сна провела. В итоге всё получилось, всё было классно.

А сейчас вот, третий мой, так сказать, проект. Я к ним иду с идеей снять мультик с бисерными персонажами. Это будет видеоряд, аудиоряд с музыкой, потом всё это смонтируется, одно на другое наложится. И дети будут, сидя на стульчиках, смотреть результат своей работы.

- А как складываются твои взаимоотношения с детьми? Есть какие-то сложности общения? То, что детки зрячие, многое они воспринимают чисто визуально.

- Как у нас проходят занятия. Я не боюсь, и дети привыкли, подходя ко мне, называть своё имя. Настя ко мне может подойти за урок раз двадцать пять.

- А ты им это проговорила изначально, чтобы подходили и называли свое имя?

- Это как-то само собой, знаешь, может быть, и говорила, и напоминала. За правило я себе взяла. С чего у нас начинается урок. Это как бы, такая смешинка, самоирония, но я говорю – «Так ребят, давайте теперь заново знакомиться». История каждого ребёнка, чтобы я могла уже ориентироваться. Я для себя вот эту картинку уже создаю, кто где сидит, кто с чем. И там уже в зависимости от поставленных задач, бывает так, что я их могу пересадить. Допустим, старички, которые доплетают, вот в эту кучу садятся, кто новички, по левую руку. Это мой опыт взаимодействия с детьми.

- А как ты показываешь, что делать? Ведь их же много.

- Я сижу на одном месте, они ко мне подходят. Сначала я просто показываю и проговариваю. Потом я покажу тем, кому непонятно. И они уже подходят, я слышу по голосам, кто с какой стороны, чтобы не обидеть, не взять из очереди последнего подошедшего. А тут не боясь, обхватываешь его руки в руки и погнали.

- Тьютор присутствует на занятиях? Или вы одни остаетесь?

- Ну, нет, это поначалу. Пока ребятишки проволоку не могли нарезать. Вот с первоклассниками я могу сказать педагогу, не тьютору – «Наталья Васильевна, ваша помощь сегодня понадобится». Она должна присутствовать, потому что первоклассники - это другой уровень, и мне директор сказала, что учитель первого класса будет присутствовать. Ну, это редко бывает. Ещё помощь нужна была, когда мы сажали пальмы. Вот эта работа с гипсом.

Материалы они приносят сами. Это как обязательное. Но у них же есть добрый педагог. У меня есть проволока, и если ребёнок пришел без проволоки, забыл, он получит нагоняй от Оксаны Николаевны, но он знает, что мне можно на ушко шепнуть, и я потихонечку суну ему. И он перед Оксаной Николаевной скажет – «Да, да есть проволока! Все нормально».

Опять же по поводу материалов, я изначально приготовила им несколько банок с бисером, что бы они были. Потому что, ну что они приходят с двумя пакетиками по три грамма, а нужно, допустим, там одну чёрную бисеринку для глазика, а у него нету. У нас есть коробка, где можно пошариться и что-то выбрать, по крайней мере. Там же гипс, там лежат салфетки руки вытереть, тряпочки на стол постелить, пластиковые тарелочки, чтобы бисер насыпать.

- Ну, вот ты проработала уже год. Какие твои впечатления, то есть ты получаешь удовольствие от этой работы? Ты поняла, что ты в нужном месте оказалась? Дальше останешься в школе?

- В школе останусь сто процентов. Я просто не представляю, что бы я сегодня делала, как бы я жила, чем бы я занималась, не пойди я в этом направлении.

Потому что, я с детьми работаю. Это такая зарядка. Я не знаю за что, но они меня любят. Они меня встречают, коляску у мамы, у папы выхватывают, до кабинета меня довозят.

Такая картина была прикольная. Заходим в школу, мама закрывает там этот замок, тащит его охраннику, а я раздеваюсь, жду. Дети подхватывают коляску. «Я - говорит – Вижу, Тоньки нету».  «Едем, едем в соседнее село, на дискотеку!». Десять первоклассников подхватили коляску и катят, причем они кричат – «Я хочу, я!», пятнадцать рук. Я говорю – «Так ребят, вы что, бисера сегодня не будет». «А почему?» - они говорят, я - «Так мы ж на дискотеку едем».

Это любимая школа. Это мои педагоги, это мои бывшие одноклассники - замечательные люди. Это общение. Я имею в виду какие-то мероприятия. На день матери мы номер делали с племянницей. Я стала больше на улицу выходить, больше с людьми общаться.

И, самое главное, это, наверно, всё-таки реализация своих задумок. Тоже такой момент интересный. Люди с нарушением зрения меня поймут. На одно занятие пришла девочка и говорит – «Ах! Мне сестра подарила свою книгу с бисероплетением, там такие фигурки несложные». Я говорю – «Ну, дай посмотреть». И я беру эту книгу домой.

А еще такая проблема, не знаю, для меня это проблема из проблем.  Когда ищешь какую-то схемку несложную и приходится перерывать весь интернет, и ты находишь схемку, начинаешь плести и понимаешь - это сложно. Это так энергозатратно.  И мы когда домой взяли эту книжку, с мамой, мы её полистали, я взялась за голову и думаю - ёлки палки. Это просто азбука по бисероплетению, когда всё так просто и всего так много и это всё так интересно, это всё так доступно. Она не зря ко мне пришла эта книга. Я в итоге нашла эту книгу в интернете, написала у себя Вконтакте такой громкий запрос - ищу людей, которые помогут мне описать графически изображенные схемы по бисероплетению. Нашла несколько человек, которые помогли несколько схем описать. И теперь опираюсь на эту книгу, потому что в ней очень интересно. Там допустим, сказка Волк и семеро козлят. Там есть волк, коза, козлята, молоко, корзинка. Вот эти вот все мелочи, они все описаны и теперь, опираясь на эту книгу, придумала кукольный театр.

В одно из занятий, поймала себя на мысли  - я себя чувствую нормальным, полноценным человеком. И я посмотрела на наш класс со стороны. Человек зашел и увидел, сидит педагог в очках и в коляске, и все дети занимаются. Разве может быть такое? Оказывается, может.

Они принимают тебя как нормального, полноценного человека. Да и еще они такие интересные, любознательные. Они мне говорят – «А как вы спите на этой коляске?»

Я говорю – «Я сплю точно так же как вы. Лёжа на кровати»,

 - « А как вы вообще из неё выбираетесь?»

Я говорю – « Так. Давайте сделаем перерыв».

Я отъезжаю, отхожу немножечко назад от стола, что бы они могли меня со всех сторон посмотреть. Показываю, как у коляски отстёгиваются подлокотники, чтобы пересесть. Как у коляски откидываются подставки под стопы. Чтобы ноги поставить на землю. В случае транспортировки, как у коляски отстёгиваются колёса, как я могу двигаться, как я могу пересесть. Я говорю – «А давайте я на стол сяду»                                                                                                 Они говорят – «Не-не-не, не надо!»

Они задумались об этом. А я помню, я маленькая была, я увидела человека на коляске и подумала – а он наверно и не такой как все, у него в организме ничего не работает, он, наверное, и в туалет не ходит. Он же живёт в этой коляске. Они оказались лучше меня в том возрасте. Не побоялись спросить, подойти, пощупать и вообще поинтересоваться.

 

Во время записи интервью с Антониной, я всё время думала о том, что правильно всё-таки считать, что человек не безвольная игрушка в руках судьбы или случайности. Он способен сам создавать и строить свою жизнь. Пусть и в тех обстоятельствах, которые жизнь ему предлагает.

И думалось мне ещё и о том, что всё-таки мы вольно или невольно транслируем окружающим то, что есть внутри нас, то чем мы по сути своей и являемся.  И в случае с Тоней, это красота, доброта и стремление украсить этот мир.

 

Доступная среда

Музейное пространство – доступное и недоступное

Виктор Розанов

 

Сейчас в книге «Москва» есть сведения о 400 музеях, включая частные и ведомственные. Да вот только согласно Большой телефонной книге Москвы их 504. Встречаются среди них даже такие экзотические как, например, Музей воды или два музея, где разрешается не просто трогать экспонаты, но и проделывать с ними всякие штуки. Это Экспериментариум и Музей человека «Живые системы».

Вот мы и подошли к самому главному. В Москве методическим центром социокультурной реабилитации инвалидов до последнего времени являлся Государственный Дарвиновский музей. Остальные же музеи, только часть музеев готова представить экспозицию инвалидам по зрению. Но таких площадок немного. По данным Минкульта на конец октября 2015 года во всей Российской Федерации музеев, оборудованных для инвалидов по зрению, насчитывалось 434 единицы, то есть всего 14% от общего числа.

В рамках госпрограммы «Доступная среда» на 2016-2020 годы среди прочего запланированы курсы повышения квалификации для работников учреждений культуры. А вот наш «Реакомп» начал готовить методики для комплексной системы доступа инвалидов всех категорий к музейным экспозициям еще в 2002. Через несколько лет институт уже начал проводить семинары. Безусловно, чтение лекций и практические занятия в «Реакомпе», проведенные Джоэлом Снайдером, президентом Общества по аудиодескрипции США в 2004 оказали влияние на подготовку методики семинаров для музейщиков. Вспоминает участница тех семинарских занятий, старший научный сотрудник Государственного Дарвиновского музея, заведующая справочно-библиографическим отделом Ольга Павловна Ваньшина.

- Снайдер очень много учил смотреть и на главное, и на детали. Мы ему за это были очень благодарны. И он нам рассказал об основных правилах комментирования, которые можно использовать, когда ты что-то рассказываешь. Но это же оказалось очень полезно и у меня в музее. Потому что я в музее веду экскурсию, я должна сказать: «Мы пришли в зал, а зал длинный, но потолок низкий, поэтому такое вот эхо идет в зале. В зале много витрин, в витринах вот это вот стоит, но мы это не будем подробно рассказывать, потому что у нас есть вещи, которые можно потрогать. В витринах это стоит, мы прошли. А вот сейчас». И вот то, что мы трогаем руками, это я уже рассказываю очень подробно.

В 1999 году в Итальянском Институте реабилитации слепых имени Франческо Каваццо, что в Болони, был создан музей Антерас, предлагающий посетителям 40 знаменитых картин итальянского ренессанса, выполненных в форме рельефных гипсовых копий. Посетителей учат смотреть картину руками, постепенно раскрывая все ее смыслы, от геометрического построения в пространстве до самых сложных иконографических деталей. При разработке программы опыт итальянцев тоже был учтен как один из методов работы с инвалидами по зрению в музеях. Но один тактильный способ знакомства с экспонатами погоду не сделает.

- Если человек хороший экскурсовод, то он описывает так ярко, что этого почти всегда хватает, как тифлокомментирования. Если нельзя ничего потрогать и можно только описать то, что не трогают, то хороший экскурсовод может хорошо описать, зная, что в группах есть незрячие, чуть-чуть добавив особенностей, которые нужны незрячим.

Придуманы очень интересные методы, как можно сделать копии картин, для которых отличаются детали картин. Море можно сделать гладким, пейзаж около моря можно сделать чуточку рельефным. Но здесь интересная есть особенность, ведь есть рельефные картины, которые не передают эмоционального отношения к картине.

Люди, которые имеют непосредственное отношение к изготовлению рельефной информации, понимая всю серьезность проблематики, осторожно относятся к этому. В сухом остатке голая информация. За рамками остается настроение художника и его настрой. Психологическая сторона картины остается слепым недоступной.

- К сожалению, получалось так, народ считал - слепому дали пощупать копию картины, он пощупал и понял, что на картине нарисовано. Сейчас в Пушкинском музее такие копии стоят. И всё. Эмоции от этого не будет никакой. То есть к этой картине обязательно нужно тифлокомментирование. Хороший комментарий и обычный комментарий – это две больших разницы. Когда голод – плохой комментарий тоже подойдет, лучше будет что-то, чем ничего. Но если это профессионально, если это со сцены, если это по телевизору, то не надо позориться плохим комментарием, это будет сразу видно. Ошибки вылетают моментально, тут, к сожалению, никуда не денешься.

Конференция и выставка «Интеграция, жизнь, общество 2012» в Экспоцентре на Красной Пресне. Тема доступности музеев, музейного  обслуживания инвалидов и тифлокомментирование для слепых в Москве обсуждалась на организованном Институтом «Реакомп» круглом столе. Преодоление информационных барьеров средствами культуры в интересах незрячих граждан. На примере тифлокомментирования и музейной работы в Москве.

Эксперты выделяют несколько видов доступности музеев: пространственную (доступ к музейному зданию и комфортная среда внутри), экономическую (цены на билеты) и доступность образовательных возможностей – специальные программы, рассчитанные на разный образовательный уровень посетителей и на разные возможности здоровья.

Международный круглый стол подтвердил приоритет России в музейном обслуживании инвалидов вообще и слепых в частности. Приоритет этот сохраняется до сих пор. Может быть, по доступности мир нас обгонит пока, а вот по оказанию услуг мы бесспорно впереди. По заказу музеев «Реакомп» провел целую серию обучающих семинаров.

- Очень хорошо «Английское подворье» рассказывает. Очень интересно работают. Ведь иногда говорят: «Зачем слепому приходить в музей? Ему трудно». Но вот пойти по этому старому зданию, по этим огромным лестницам, с очень высокими ступеньками, по этим узким коридорчикам – уже отдельное удовольствие. То есть, ты вписан уже в живую историю. Это нельзя просто тифлокомментарием перекрыть, конечно. А когда в сочетании – это совсем другое дело.

Очень интересно работает музей космонавтики, у них там тоже интересно все и приспособлено – на коляске можно доехать, и для слепых. Есть брайлевские этикетки, есть тактильные экспонаты. Музейщики на своих местах рассказывают те детали, которые трудно рассказать в аудитории, которые в аудитории так не воспринимаются, как уже здесь. И вопросов, конечно, к нам бывает больше.

Этот список можно и расширить. Музей археологии Москвы, этот уникальный музей расположен на Манежной площади на глубине 7 метров. У них интересная метода взаимодействия со слепыми посетителями. Московский государственный музей  «Дом Буранова», что в Афанасьевском переулке, посвященный творчеству российского скульптора Александра Николаевича Бурганова. Там не только  брайлевские этикетки, но и грамотная интерактивная работа с посетителями. Музей-заповедник «Царицыно», где образовательные и экскурсионные программы адаптированы для посетителей с инвалидностью, а постоянные экспозиции снабжены брайлевскими этикетками. Частный музей русского импрессионизма, и еще несколько.

- В музее дополнительно такая чудная информация, которую нельзя получить через кино и через разговор, когда ты сам можешь потрогать, понюхать, пощупать, быть внутри.

У нас было несколько проведенных институтом семинаров. Обучали специально технический персонал и смотрителей. Смотритель в зале знает, что пришел слепой, для него откроют скульптуру, ему скажут, где этикетка, и проследят, как он трогает экспонат. То есть, смотрители умеют работать со слепыми, которые пришли сами без экскурсии.

Надо сказать, что в Институте достаточно строго относятся к слушателям, так как главная задача наставников – добиться понимания проблем и поиска их решения. Поэтому так строги мэтры во время тестирования и во время зачетного экзамена после тестирования. Помимо специалистов «Реакомпа» для практических занятий привлекаются опытные сотрудники московских музеев. В комплексе все это дает положительные результаты, несмотря на то, что программа всего 40 часов.

В этом году с 13 по 17 февраля в «Реакомпе» прошли занятия на темы «Специалист по реабилитации инвалидов музейными средствами» и доступной среде в музеях. Стилистика оригинала сохранена. У слушателей достаточно высокий уровень подготовки, ведь народ был мотивирован, причем не только из Москвы. Из Тулы приехал администратор Государственного музея оружия, а из Эрмитажа ученый секретарь отдела «Арсенал».

На выпуске ни одного провала. Впрочем, уровень их подготовки мы просветим сами. О посещениях музеев нашими спецкоррами вы обязательно узнаете. А в апреле «Реакомп» провел следующий шестой курс. Радует, что на него поступили заявки от восьми государственных музеев. С учетом выпускников мартовских занятий по теме обеспечения доступности музеев и предоставляемых в них услуг для инвалидов, получится, что «Реакомп» подготовил специалистов для многих ведущих художественных музеев России.

 - Экскурсия для инвалидов – это не всегда экскурсия, это всегда занятие. Это всегда, обязательно, обратный контакт. Иногда бывает, что ты что-то узнаешь у своих посетителей. У меня был посетитель, который в прошлом был охотник, слепой. Он ослеп в результате несчастного случая. И сначала вела экскурсию я и что-то много рассказывала, а потом группа слушала, как этот охотник рассказывал о своем личном опыте. Приходят очень интересные люди. Это такой взаимный процесс - мы что-то даем им, они что-то дают нам.

Если в кино тифлокомментарий служит, в основном, для пояснения сценографии и движения персонажей, то на выставках и в музеях тифлокомментирование призвано давать незрячим людям возможность получить представление о том, как выглядит то или иное явление, предмет, знаменитость, да и просто человек, в конце концов. Эту концепцию и взяли за основу незрячие екатеринбуржцы Маргарита Мельникова и Сергей Сырцов. Они создали замечательный сайт «Опиши мне». Во втором номере журнала «Диалог» за 2016-й год был опубликован материал Алексея Упшинского, посвященный этому интернет-проекту. В том же году этот сайт получил три весьма значительные награды.

И, несмотря на этот замечательный сайт, хочется пожелать вам почаще ходить на выставки и в музеи.

Адрес сайта опиши-мне.рф

 

Литературный клуб «Родник»

«Иду туда я, где рассвет»

Зоя Шишкова и Алёна Рулёва

Во втором номере журнала, в  рубрике «Знай наших» опубликовано интервью со звукорежиссером, победителем Восьмого всероссийского конкурса самодеятельных поэтов ВОС Николаем Федяевым. В заключении интервью было высказано пожелание чаще слышать голос звукорежиссера. Мы с Аленой Рулевой взяли это пожелание на вооружение, и опять  пригласили нашего друга Николая Федяева к микрофону.

З. Шишкова - Коля, нам с тобой о многом нужно поговорить. Ну, начнем мы, так сказать, с деловой части, с Восьмого всероссийского конкурса самодеятельных поэтов ВОС. Когда мы советовали тебе принять в нем участие, ты почему-то не очень охотно на это согласился. Почему?

Н. Федяев – Ну, не очень охотно на это я согласился, потому что, в принципе, я человек не публичный. Я боюсь сцены, боюсь публики, и всегда какой-то такой дискомфорт испытываю на подобных выступлениях.

З. Шишкова – И ничего не можешь с собой поделать?

Н. Федяев – Ничего.

А. Рулева – Ну, не знаю, на сцене ты держался великолепно.

З. Шишкова – Хорошо, а вот о впечатлениях.

Н. Федяев – Интересным было то, что довелось очно познакомиться с теми, с кем я был знаком заочно. Это Марина Платонова из Казани с Алексеем Пижонковым, мы с ними уже в рамках «Диалога» сотрудничаем давно, а теперь увиделись. Валентина Тюгашова, директор Самарской библиотеки. Каких-то таких ярких положительных впечатлений или ярких отрицательных впечатлений не было. Ну, интересно сменить место, познакомиться с новыми людьми, послушать, кто на что способен.

З. Шишкова – Этот конкурс прошел традиционно. То есть автопортрет, интеллектуальная игра, поэтическая композиция и финал. Что было самым трудным?

Н. Федяев – Самым трудным был, конечно, финал. Но опять же, потому что я человек не публичный, а в финале нужно было делать все совершенно онлайн. То есть, здесь и сейчас нужно было сочинить на заданные темы какие-то поэтические строки. Причем сочинить их нужно было в достаточно жестких условиях. Например, временные рамки  были ограничены, и очень сильно. А во-вторых, слишком близко мы все сидели друг к другу, это несколько отвлекает, это достаточно сложно. Я принимал в этом участие в первый раз, никакой закалки не было. Поэтому мне был трудным самым финал.

З. Шишкова – А самым интересным конкурсом какой для тебя был?

Н. Федяев – Самым интересным конкурсом, с точки зрения послушать других, это, конечно, была поэтическая композиция, потому что, наверное, именно в ней лучше всего скрывается мастерство, талант поэта. А с точки зрения выступления самым интересным,  наверное, тоже был финал, несмотря на то, что он был самым трудным. Во-первых, потому, что мне там пришлось меньше выступать, чем на композиции. И при этом есть некий момент непредсказуемости. И уже когда все мосты сожжены, уже терять тебе нечего, ты уже на последней стадии, в какой-то степени это даже легче. Ну, думаешь, ну, ладно, все, тут уж теперь что будет, то будет.

А. Рулева – Появился какой-то азарт?

Н. Федяев – Можно сказать и так, хотя я, в принципе, человек не азартный, но какая-то такая доля азарта в этом присутствовала.

А. Рулева – Один из туров конкурса был посвящен интеллектуальной игре. Некоторые участники считают, что интеллектуальная игра, в общем-то, не нужна, лишняя. Что поэт должен писать стихи и не должен знать все на свете. Ты с этим согласен?

Н. Федяев – Я думаю, что чем больше знает поэт, тем лучше. Многие знания это не всегда многие печали, многие знания – это часто многие стихи. Потому что когда мы знаем больше, у нас есть больше каких-то связей в голове, может возникнуть большее количество каких-то разнообразных образов. Ну и, соответственно, наше творчество будет от этого только богаче.

То, что касается интеллектуальной игры, я думаю, что в данном случае интеллектуальная игра была нисколько не лишней, а вполне нужной, потому что все вопросы, которые в ней были, они касались литературы, причем на уровне школьной программы. Школьную программу должен знать не только поэт, но и любой человек, а уж поэт тем более.

З. Шишкова – Мы все говорим, говорим о поэзии, хоть о конкурсе, но, тем не менее, все равно о поэзии. Но давайте перейдем непосредственно к ней.

А. Рулева – Вот я когда перебирала твои стихи, познакомилась с ними, мне очень понравилось стихотворение «Мороз и солнце. Современная версия».

Н. Федяев – Это такой литературный эксперимент, он у меня не единственный. Я попытался другим языком пересказать стихотворение известное Пушкина «Зимнее утро», сохраним композицию, основные темы. Но изменив  полностью язык.

Вставай, мой друг, вставай,

Уж утро будит город,

И купол неба вспорот,

И снизу виден рай.

Давай посмотрим мы,

Как утренние зори

Залили краской горе

И безысходность тьмы.

А помнишь, как давно,

Аж вечером вчерашним,

Луна цветком бумажным

Глядела к нам в окно.

И отраженный свет,

Холодный и случайный,

В твоих глазах печальных

Не смог найти ответ.

Вставай, мой друг, скорей,

Ждет день тебя тревожный.

Не истинный, не ложный,

А просто средь людей.

Опутанный теплом

Домашнего уюта,

Имея все, как будто,

Не ведаешь о том,

Что в искренних лучах

Надежды ежедневной

Порыв исчезнет гневный

И испарится страх.

Увидишь этот миг,

И станет непременно

Так необыкновенно

Все, то, к чему привык.

З. Шишкова – Это стихотворение ты написал давно?

Н. Федяев – Это стихотворение я написал в 2012-м году.

З. Шишкова – Начал ты писать рано. Как относишься к своим первым стихам? Видишь сам рост?

Н. Федяев – Я даже иногда спрашиваю у своих знакомых, которые знают мои стихи, виден ли в них рост. Со стороны оно как-то интереснее мнение узнать. Ну, конечно, я вижу рост, вижу, наверное, изменения какие-то. Но, тем не менее, те самые  первые стихи, с которых я начинал, они мне тоже дороги, я их люблю. Некоторые из них мне даже сейчас кажутся неплохими. В них чувствуется время, в которое они написаны. И вот дыхание этого времени, оно мне дороже, чем непосредственно сами стихи.

А. Рулева – А можно стихотворение «Провод - радиус вечных кругов»? Вот мне интересно, когда оно было написано? Потому что в нем чувствуется прямо вот современность.

Провод – радиус вечных кругов,

А вай-фай -  вектор наших желаний.

Вместо голоса – песни звонков,

Вместо жизни лишь комплекс заданий.

Не цветы видим мы, а цвета.

Горизонтом нам рамка экрана.

Мир в кармане уже не мечта,

Лишь бы не был тяжел для кармана.

Бесконечные коды вводя,

Мы совсем заигрались, похоже.

Только капли косого дождя

Оставляют ожоги на коже.

А. Рулева – А тебя тяготит город? В лес к природе не тянет?

Н. Федяев – И город тяготит, и  к природе тянет. Но стоит попасть на природу, как через некоторое время хочется назад. Поэтому провод – радиус вечных кругов.

А. Рулева – Ну, вот в этом стихотворении все-таки, мне кажется, больше негативного отношения к городу, к цивилизации. Нет?

Н. Федяев – Наверное, это зависимость.

З. Шишкова – То есть все мы уже рабы этого радиуса, и ничего тут не поделаешь.

Н. Федяев – Да, мы это понимаем, но при этом без этого не можем. Такой урбанистический алкоголизм.

З. Шишкова – Вернемся мы к конкурсу. Ты приехал тихо, незаметно, впервые, и вдруг пушка выстрелила. Первое место для тебя было чем?

Н. Федяев – Если продолжать образ выстрелившей пушки, то первое место было если не прямым попаданием, то, наверное, легкой контузией, потому что, на самом деле, я его не ожидал. Я предполагал, что оно в принципе может быть, потому что я стихи пишу давно, и ну, что греха таить, я не думаю, что они самые плохие среди всех других. Но в то же время я его не ожидал. И когда Анатолий Николаевич Хаялетдинов начал перечислять все места после финала призовые, я слышу, третье место перечислил, нету меня. Думаю, ну, наверное, мое будет второе. Когда перечислил всех призеров со вторым местом – меня тоже нет. Я так подумал, может, он меня вообще забыл. Но когда оказалось  первое, я этого не ожидал.

З. Шишкова – И какое самое первое чувство?

Н. Федяев – Самое первое чувство – ну, ни фига ж себе!

З. Шишкова – По-моему, этим сказано все, и очень образно.

А. Рулева – Да, это очень емко. Кстати, по поводу емких стихов, я не угомонюсь, я же все это, по стихи, да про стихи. Хочу, чтобы прозвучало стихотворение под названием «Он», видимо, с большой буквы.

Н. Федяев – Да, с большой буквы. У меня есть ряд таких апокалиптических стихов, мне эта тема почему-то близка.

Бессонная ночь.

Выхожу на балкон.

Скучный пейзаж

Городского разлива.

Вот бы узнать,

Что же думает Он –

Единственный зритель

Большого взрыва.

Сквозь паутину

Пространств и времен

Переплетенье трагедий и фарса.

Вот бы узнать,

Что же думает Он –

Будущий автор большого коллапса.

З. Шишкова – Ой, а почему обязательно коллапс будет?

Н. Федяев – Я предупреждал, это апокалиптические стишки.

А. Рулева – Зоя, ничего не бывает вечным, Вселенная тоже конечна.

Н. Федяев – Да, ничего не бывает вечным, Вселенная тоже конечна. Хоть это и бесчеловечно.

З. Шишкова – Ой, давайте что-нибудь светлое.

А. Рулева – Насколько я понимаю, у тебя есть детские стихи.

Н. Федяев – У меня есть несколько детских стихов, их очень немного.

А. Рулева – Особенно мне понравилось стихотворение «Слон».

Н. Федяев – «Слон»  и похожие на него стихотворения – это некая дань творчеству Агнии Барто, наверное.

Слон, играющий по нотам,

Это здорово. Да что там!

Нет, гораздо интересней

Бегемот, поющий песни.

А. Рулева – Это стихотворение было посвящено дочери, или действительно просто Агния Барто, дань почтения?

Н. Федяев – Это стихотворение не было посвящено никому, оно просто дань почтения. Просто попытка попробовать себя в этом жанре – и все. Для дочери я писал другое детское стихотворение, но в детстве, сами знаете, у многих есть проблемы с выговариванием тех или иных звуков. У нее не очень хорошо выговаривался звук «л». И вот как-то мы ли просто по улице, и у меня сочинился такой экспромтик для логопедических упражнений.

Лошадь лунная летала,

Но луны ей было мало.

Пела песню «Ла-ла-ла»,

Вот и все ее дела.

И еще было одно тоже, на букву «л».

По Лондону лошадь гуляла легко,

Она англичанам везла молоко,

Чтоб вечером чай англичане попили,

И лошадь за это благодарили.

А. Рулева – В этом духе продолжаем – и издаем книгу: логопедия для маленьких.

З. Шишкова – А почему нет. Кстати говоря, вот ты выпустил только один сборник. А дальнейшие подобные планы есть?

Н. Федяев – Я пока не очень вижу в этом смысл, потому что, судя по первому сборнику, проблема не в том, чтобы его выпустить, проблема в том, чтобы его распространить.

А. Рулева – То есть продать.

Н. Федяев – Ну, раздать-то понятно, что можно, а продать его как-то, реализовать, скажем точнее, это вот самая большая сложность. Потому что стихи нынче не так уж в почете, как, если б я написал какой-нибудь мистический бестселлер или какое-нибудь фэнтези. Единственное, есть у меня идея, но опять же, не знаю, когда это будет реализовано, выпустить аудиосборник. Это и проще, и совершенно бесплатно, потому что я могу сделать это сам, и уже распространять стихи в аудиоформате, тем более, что в современном мире аудиокнига пользуется спросом не только у незрячих, но и у вполне зрячих. Даже, наверное, едва ли не больше, чем обычная бумажная.

З. Шишкова – Ну, а вот этот конкурс, я все к тому же, он для тебя был первый. Теперь у тебя есть опыт, наверное, будешь чувствовать себя увереннее в других конкурсах, принимать участие. Есть намерение?

Н. Федяев – Я не могу сказать, что нет, я не буду принимать участие в конкурсах. Но вот какого-то ярко выраженного желания все-таки нет. Ну, не мое это.

З. Шишкова – А может быть ты просто хотел бы, если участвовать в конкурсе, то быть призером, и боишься занять какое-то непочетное место?

Н. Федяев – Конечно, занять непочетное место неприятно, но вполне логично, потому что такое может быть. Ну, а раз может быть, то чего его бояться-то? Я считаю, что конкурсы – это некая такая спортивная составляющая, а творчество – это немножко другая кухня. И вот конкурсы и творчество для меня как гений и злодейство, две вещи, не очень совместные.

А. Рулева – У вас в городе проходят литературные семинары какие-нибудь? Есть Союз писателей?

Н. Федяев – У нас даже есть два Союза писателей, один Союз российских  писателей, другой Союз писателей России. Эти названия уже говорят о многом. Я когда-то начинал ходить в наше местное литературное объединение, это было в начале 90-х, где-то совсем-совсем по молодости, и приняли меня там, в общем, нормально. Но просто как-то потом перестал и все, без какой-либо причины. Вообще когда речь идет о всяких литературных объединениях, союзах и прочем, я вспоминаю «Мастера и Маргариту» и булгаковский Массолит.

З. Шишкова – То есть ты считаешь, что эти литературные объединения, в принципе, ничего не дают?

Н. Федяев – Я не могу так утверждать, потому что я все-таки не очень хорошо знаком с их деятельностью. И с моей стороны было бы опрометчивым заявлять, что они вот ничего не дают. Но я пока не нахожу какого-то резонанса с ними.

А. Рулева – А стать членом какого-нибудь из союзов у тебя тоже нет желания, я так понимаю?

Н. Федяев – Ну, у меня был интерес к нашему Союзу писателей России. Я написал В Контакте его председателю, что хотел бы с ними познакомиться, пообщаться. Но он мне не ответил и не добавил в контакт. Ну, и я тогда подумал – видно не судьба. Пойдем параллельными дорогами.

А. Рулева – Но когда человек является членом Союза писателей, то какая-то помощь, допустим, в публикации книги может быть оказана.

Н. Федяев – Да, может быть, так. Но пока я такой целью не задавался, как-то проникнуть в Союз писателей. Кто знает, может быть, когда-нибудь. Не отрицаю. Но дело в том, что я вообще по своей природе, может быть, даже, к сожалению, индивидуалист.

З. Шишкова – Стихи других авторов ты читаешь много?

Н. Федяев – Ну, если честно, сейчас, наверное, не очень много. Но не могу сказать, что я совсем не читаю. Недавно, например, просмотрел довольно такое приличное количество стихов Александра Кушнера, показалось очень интересно.

З. Шишкова – А твое последнее поэтическое потрясение?

Н. Федяев – Одно из моих сильных потрясений – это даже не стихотворение, а песня Высоцкого «Он не вернулся из боя». Это настолько проникновение в самую глубину человеческого естества. Но, а вообще я потрясаюсь очень редко, и сказать, что прямо прочитал стихотворение – и все внутри вздрогнуло, честно говоря, давно такого не было.

А. Рулева – У тебя никогда не возникает желания выучить стихотворение наизусть?

Н. Федяев – Сейчас не возникает, потому что я в свое время столько их переучил, и столько уже забыл. Как-то сейчас вот не до этого. Когда стихотворение читаешь не выученное наизусть, в этом есть некая своя прелесть, потому что ты как бы заново его воспринимаешь, оно какое-то свежее становится, играет какими-то другими гранями уже. Когда выучиваешь, ты его видишь глубже, может быть. Но, вот, сейчас пока я никаких стихов специально наизусть не учу.

А. Рулева – Случайно запоминаешь?

Н. Федяев – Ну, случайно да. Но это, скорее, что-то сейчас такое юмористическое, сатирическое.

А. Рулева – Ведь и у тебя есть юмористические стихи. Ну, например, такое короткое стихотворение «Жил-был король».

Н. Федяев – Ну, это юмористически-филологическое такое стихотворение.

Жил-был король один, ужасно смелый,

Любил двух жен, но кончилось забавой.

Одну лишь все считали коро-левой,

Другой пришлось назваться коро-правой.

З. Шишкова - А какую роль в твоей жизни играет юмор, шутка?

Н. Федяев – Очень большую, даже не столько шутка, сколько, наверное, ирония. Но это в какой-то степени и защита от реальности. Ну, как-то с ней легче. Я даже когда пытался писать детские стихи, честно хотел написать детское стихотворение. Но получилось вот не совсем детское.

Под березой сидит грибок,

Он несчастен и одинок.

Жизнь грибка, увы, коротка,

От грибницы и до грибника.

А. Рулева – Получилась философская лирика.

З. Шишкова – Когда рассуждают о поэзии, часто спорят, что в ней главное: мысли, чувства, образы и тому подобное. Что ты скажешь по этому поводу?

Н. Федяев – А мне кажется, тут все просто. Главное в поэзии синтез вышеперечисленного, и мыслей, и чувств, и  образов, и формы, и содержания, и мастерства. Все вместе дает как раз результат. Потому что, если чего-то одного не будет хватать, то сразу стихотворение потеряет всю свою красоту. Ну, допустим, если какие-то глубокие, хорошие, правильные мысли высказаны небрежно, то заметишь, скорее, эту небрежность, чем глубину, которая была вложена в текст.

Ну, или образ банальный. И, несмотря на то, что рифма замечательная, размер выдержан, все вроде грамотно, а сразу стихотворение становится каким-то проходным.

А. Рулева – Если вернуться к теме иронии, у тебя есть замечательное стихотворение «Жизнь женщины».

 Н. Федяев – Ну, да, это тоже своего рода литературный эксперимент. Захотелось мне написать стихотворение из фамилий. То есть, чтобы все строчки стихотворения были сплошь известными фамилиями. Ну вот, что из этого получилось.

Барто. Шаинский. Токмакова.

Тургенев, Мендельсон, Карден.

Похлебкин, Басков и Донцова.

Альцгеймер, Паркинсон, Шопен.

А. Рулева – Великолепно, оно мне очень нравится. А ты, можно сказать, поэт экспериментатор.

Н. Федяев – Можно и так сказать, эксперименты люблю. Вот могу, кстати, еще прочитать, свой любимый, наверное, эксперимент, где все стихи на одну мою любимую букву «л».

Летают лабиринтом листья легкие,

Лелея ласку лентами лучей.

Легко лежат лоскутья лета ломкие

На лоне ливней – лучших лекарей.

От лета листопадом люди лечатся,

Листая с ленью лирики листки.

А лестницы лесов от листьев легчатся,

Лимонны и лиловы, и легки.

Я здесь позволил себе только служебные слова оставить на другую букву. Ну, потому что без них не обойдешься.

З. Шишкова –  Лета к суровой прозе тебя еще не клонят? Нет такой потребности, заняться прозой?

Н. Федяев – Есть, и давно. Пытаюсь, и есть идеи, какие-то, может быть, даже сюжетные наброски. Но вот что-то пока не пускает сесть и сделать.

А. Рулева – У тебя есть еще стих оптимистический такой, «Когда другой дороги нет».

Н. Федяев – Я говорил о том, что некоторые ранние стихи мне тоже нравятся и кажутся состоявшимися. Это вот одно из них, 2001-го года стихотворение. Я начал стихи писать где-то в году 89-м, потом какое-то время у меня был перерыв. Как ни странно, когда я учился в университете на филологическом факультете, я почти ничего не написал. Наверное, это некоторое отравление литературой произошло чужой. В 2000 году я его закончил, и с 2001 года у меня начался, так сказать, второй период творчества, если можно так назвать. И я считаю, что стихи начала 2000-х годов  - это ранние.

Когда другой дороги нет,

Иду туда я, где рассвет.

Лицом к лицу я солнца свет

Всегда встречаю.

До горизонта не достать,

Хоть буду целый век шагать.

Но возникает мысль - как знать.

И я шагаю.

А. Рулева – А ты целеустремленный человек или плывешь по течению?

Н. Федяев – Нет, я по течению все-таки плыть не люблю, стараюсь, по возможности, как-то выгребать против него. Наверное, получается не всегда, но плыть по течению я считаю все-таки неправильным. Куда она там вынесет, эта хромоногая, кривая, как у Высоцкого.

А. Рулева – А сейчас стихи пишутся?

Н. Федяев – Сейчас почему-то пишутся стихи плохо. Последние где-то полгода их мало. Могу прочитать самое последнее.

Когда ты родился, то счастлив был.

Что было прежде – уже забыл.

Что будет дальше – пока не знал,

Цепью желаний души не сковал.

Ты и не знал, что не можешь взлететь,

Тебе непременно хотелось петь.

Ты пел постоянно, когда не молчал.

А все почему-то считали – кричал.

З. Шишкова – А ты веселый человек?

Н. Федяев – Я не грустный человек. Но то, что я веселый человек – я не могу сказать. Я, скорее, ироничный человек.

З. Шишкова – Скажи, а хотел бы ты стать знаменитым?

Н. Федяев – Ну, наверное, когда-то именно такое вот ярко выраженное желание у меня и было. Ну, а сейчас как-то уже вроде не солидно.

З. Шишкова – А вот когда у тебя бывают творческие кризисы, ты тяжело их переживаешь? Боишься, что вдруг это навсегда?

Н. Федяев – Я не могу сказать, что я прямо так боюсь, что это навсегда, я надеюсь, что это не навсегда. Но переживаю, потому что состояние неписания мне не очень нравится. Когда пишется – оно как-то лучше, и жить легче, и смысл существования как-то более очевиден.

А. Рулева – А когда приходит новое стихотворение – тебе хочется тут же поделиться им со всем белым светом? Ну, или хотя бы с близкими и знакомыми людьми?

Н. Федяев – С близкими и  знакомыми – да. Я вообще не считаю, что писать для себя – это правильно. Я пишу для того, чтобы это люди слышали, это читали. То есть мои стихи изначально рассчитаны на восприятие другими людьми, и это не мой личный дневник.

А. Рулева – Когда ты пишешь стихи, ты представляешь своего читателя? Какой он должен быть, умный, думающий?

Н. Федяев – Нет, я пишу стихи не для какого-то конкретного типа читателей. Я пишу стихи просто для людей.

З. Шишкова – Возвращаешься к некоторым своим стихам, меняешь что-то в них?

Н. Федяев – Да, бывает такое. Не сказать, что очень часто, но бывает. В одном из стихотворений, буквально перед конкурсом поэтическим, я вот как раз две строчки поправил, потому что мне все время казалось, что они напряжение снижают, и получается уже не то.

З. Шишкова – Ну, раз мы снова вернулись к конкурсу, какие у тебя будут пожелания ему на будущее?

Н. Федяев – Первое пожелание, которое мне пришло в голову, чтобы этот конкурс когда-нибудь прошел у нас в Оренбурге, чтобы не надо было ездить никуда. Ну, а если серьезно, хотелось бы, чтобы этот конкурс продолжал существовать, расти и развиваться. Может быть, находить какие-то новые формы, становиться более разнообразным. То, что этот конкурс проводится – это очень хорошо, это помогает поэтам узнать друг друга. Все-таки хотелось, чтобы в составе жюри конкурса кто-то присутствовал из не членов ВОС, какой-то профессиональный поэт из Союза писателей, например, того города, в котором проводится конкурс.

З. Шишкова – Ну, в заключение прочти какое-нибудь стихотворение прямо с ходу.

Н. Федяев – Стихотворение, которое написано абсолютно по случаю. Просто у нас как-то в последнее время под окнами очень много голубей развелось.

Клевали голуби зерно,

А я  смотрел на них в окно.

Чуть отвернулся от окна –

Ни голубей и ни зерна.

Я поражен, я сбит, я смят,

Не понимаю, хоть убей,

Как может порождать мой взгляд

Существованье голубей.

И вдруг пришла мне мысль одна –

Нет голубей, где нет окна.

З. Шишкова – Запись закончилась, и мы стали обсуждать нашу беседу. Вдруг Николай произнес.

Н. Федяев – Не каждый день бывает счастье,

Что я даю вам интервью.

Благодарю вас за участье,

Адью.

З. Шишкова – Вот уж действительно получилось сходу.