Зарубежная панорама

Прогулки по Испании с Евгенией Байковой

Олеся Гавриленко

В первых числах января 2017 года мне удалось побывать в Республике Татарстан, где в Казани я встретилась с очень интересным человеком, Байковой Евгенией, которая профессионально изучает испанский язык. Евгения родилась в Новочебоксарске. Однако уже несколько лет она живет в Казани. Свое первое образование Евгения получила в Ульяновском фармацевтическом колледже. Но еще получая профессию массажиста она мечтала обучаться на испанской филологии. Именно с этой целью она и переехала в Казань, где и приступила к осуществлению своей главной мечты. О том, где она сейчас обучается, чего уже успела достичь, и что еще предстоит сделать, она рассказала мне в нашей беседе.

– Я учусь в Казани в Институте филологии и межкультурной коммуникации. Скажем так, что это часть федерального университета Казанского. Учусь на факультете русской и зарубежной филологии, но моя специализация – это испанский язык и испанская литература, перевод и переводоведение. Испанским языком я начала заниматься достаточно давно, году в 2006, точно не могу сказать, это так, навскидку. Я думаю, что тогда это было, скорее, просто увлечение, что-то несерьезное.

В общем-то, мне нравится латинский язык, и когда еще я обучалась на русской филологии, у нас был латинский язык. И мне потом как-то в библиотеке попалась книга, самоучитель испанского языка. А испанский язык – это язык, образовавшийся на базе латинского языка. Мне было интересно проследить вообще развитие этого языка. Ну, я эту книгу взяла посмотреть. Но быстро  увлечение угасло. Я, наверное, не задалась в тот момент какой-то серьезной целью. А потом вернулась к изучению испанского, когда я училась в Ульяновске на массажиста. И вот это уже было достаточно серьезно.

Я стала переводить с испанского, общаться с людьми из Латинской Америки, из Испании. И впоследствии стала искать возможности изучать испанский язык в качестве первого иностранного языка, и нашла такую возможность здесь в Казани. Можно сказать, что я переехала в Казань ради того, чтобы изучать испанский язык, целенаправленно.

Сложности для людей, изучающих любой иностранный язык, прежде всего, в том, что очень сложно достать литературу на испанском языке и на любом другом иностранном. Конечно, мы можем найти в интернете аудио материалы, но найти тексты для чтения по Брайлю очень сложно.

Мне очень нравится Брайль, и для меня важно читать. И, конечно, хотелось бы держать в руках именно книги, написанные на испанском языке, потому что это эстетично, приятно. Но такую возможность, к сожалению, мы не всегда имеем. Если только выписывать откуда-то из Испании книги на испанском.

– И как все-таки удается преодолевать сложности?

– Первая возможность – это пользоваться дисплеем. Конечно, это не книга, но это возможность читать по Брайлю. Вторая возможность – это договариваться с ребятами из Испании или из Латинской Америки. Но, прежде всего, конечно, это Испания, потому что сама Испания очень много отправляет в Латинскую Америку книг и различных устройств для незрячих. То есть, изначально все эти материалы рассылаются из Испании. Вот можно просить ребят из Испании, чтобы они распечатывали, за деньги, естественно, ту литературу, которая необходима или которую хотелось бы прочитать. И пересылать по почте.

Далеко не каждый, конечно, на такое согласится, потому что нужно сначала просмотреть каталог, выбрать из этого каталога то, что хотелось бы иметь по Брайлю. Затем нужно заказать, чтобы распечатали в испанской библиотеке. Как правило, это, конечно, все очень быстро, дня два или три, но все равно нужно туда сходить, заказать это все. А потом нужно отнести на почту, все это переслать. Это тоже энергозатратно, но, тем не менее, это тоже своеобразный выход. А другого выхода, мне кажется, нет.

– Евгения, вот совсем недавно вы рассказали мне, что вы бывали в Испании. Что удалось посмотреть, и какова там доступная среда для незрячих?

– Да, я очень долго мечтала о поездке в Испанию. Осенью мне удалось осуществить это путешествие. Страна, конечно, очень впечатляющая, интересные люди. Первое, что бросилось мне в глаза – это та простота, с которой люди относятся к жизни вообще и к людям, которые их окружают. Когда я находилась в Испании, я абсолютно не чувствовала, что я незрячая, что ко мне могут относиться неподобающим, что ли, образом. Все равно же людям кажется странным то, что человек не видит, и то, что вдобавок иностранка. Я думала, что ко мне будут относиться с какой-то настороженностью что ли.

Но я совершенно этого не встретила. Как позже мне объяснили, это еще связано с тем, что они привыкли видеть людей в очках. В Испании очень много солнца, и поэтому практически каждый второй человек носит очки. Поэтому очень сложно различить там зрячий – незрячий. Люди очень отзывчивые, помогают при входе в автобус, при выходе из него, интересуются в течение путешествия где мне надо выйти. Мне удалось путешествовать из города в город. По мере движения автобуса водитель подходит, обращается, нужно ли что-то, не нужно.

Затем я обратила внимание на то, как устроены улицы в Испании. Большинство улиц достаточно узкие. Мне показалось, что они гораздо уже, чем в российских городах. За счет того, что улицы более узкие, легче ориентироваться с тростью, всегда есть возможность идти где-то вдоль стены или вдоль бордюра, или вдоль какого-то забора, и найти нужный тебе поворот, свернуть. И у них не заставлены улицы машинами. Есть припаркованные мотоциклы, но они, как правило, находятся где-то в стороне, и они никому не мешают. И передвигаться с тростью они тоже не мешают.

Там совершенно по-другому устроена парковка. В Испании не положено заезжать на тротуар машинам. Каждый переход обозначен тактильной плиткой. И еще у них очень много подземных парковок. Ну, правильно, если машины не располагаются на тротуарах, во дворах, им же нужно припарковываться куда-то. И эти парковки и для незрячих тоже отмечены другой тактильной плиткой. Это не такая тактильная плитка, которую укладывают на переходах. Эта тактильная плитка больше похожа на какие-то железки что ли. По крайней мере, когда на них наступаешь, ощущение именно такое, как будто бы решетка какая-то что ли. Это вот обозначает, что здесь парковка, и что здесь есть вероятность выезда машины.

Там достаточно много светофоров для незрячих. Я заметила, что в Мадриде большинство светофоров уже изначально звуковые, очень похожи на наши российские. Но есть и те светофоры, которые просто молчат. Я столкнулась с этим на юге Испании, и мне казалось изначально, что здесь для незрячих хуже обстановка. Потому что они не звучат, ты не знаешь, когда тебе переходить, и люди не всегда встречаются на улицах, а особенно если это время сиесты, когда испанцы отдыхают после обеда. 

Потом выяснилось, что просто нужно зайти в магазин, который принадлежит испанскому  обществу слепых и купить пульт.  Я, конечно, никогда не видела, но я думаю, что это что-то похожее на «Говорящий город», который сейчас разрабатывается в Питере. Этот пульт ты направляешь на светофор, когда подходишь к переходу, нажимаешь кнопку, и тогда раздается сигнал, светофор начинает пищать. Машины останавливаются, ты точно знаешь, что горит уже зеленый свет. Ты безопасно переходишь улицу и снова загорается красный для пешеходов.

– То есть ты выбираешь сам, когда тебе нажать кнопку.

– Фактически, да. Конечно, очень много лифтов, подписанных по Брайлю, практически все. В метро на перрон всегда спускается лифт. Ну, это, прежде всего, конечно, сделано для людей в инвалидных колясках, но эти лифты тоже промаркированы по Брайлю, и они еще и говорящие. То есть, когда он спускается на перрон, он озвучивает, что спустился. Ты выходишь и знаешь, что ты уже находишься на перроне.

– А вот Общество слепых, в котором вам удалось побывать в Испании, как оно там называется, и как живут там вообще инвалиды по зрению?

– Общество слепых в Испании – это одна из лучших организаций в Европе. Она называется ONCE, это аббревиатура, Организация для слепых людей. Это очень всеобъемлющая организация. Я видела, что в Мадриде она располагается в разных районах, и у разных зданий, у разных корпусов абсолютно разные функции.

Сначала мне удалось побывать в здании, которое занимается распечатыванием книг, и в котором располагается музей для незрячих. Это очень красивый музей, который занимает несколько залов. Прежде всего, там очень много скульптуры. Это скульптуры, сделанные руками людей либо полностью незрячих, либо с частичной утратой зрения. Статуи различных направлений. Все это, естественно, можно трогать руками, выполнены они из разных материалов - из глины, из мрамора. И все всегда подписано по Брайлю, что это такое, из чего выполнено, когда и  кем изготовлено. Все это можно прочитать по Брайлю на табличке, которая располагается либо на стене вблизи скульптуры, либо на столике на подставке, на которой стоит скульптура.

Также выставлены различные устройства, предназначенные для незрячих, многочисленные счетные машины, печатные машины, дисплеи, картины. Прежде всего это тактильные картины, которые можно трогать руками, чтобы понять, что изображено на ней. Несколько залов занимает музей, несколько часов длится экскурсия. Во время экскурсии можешь останавливаться возле каждой композиции столько, сколько тебе нужно и все разрешено трогать. Очень бережное, трепетное такое обслуживание. После того, как мы закончили эту экскурсию, нам преподнесли очень много подарков. Работники музея были очень удивлены тем, что люди из России решили посетить их музей.

– А работники музея незрячие сотрудники, или люди с нормальным зрением?

–Есть незрячие, есть зрячие. Это корпус, в котором изначально мне удалось побывать. Затем мы встретились уже в другом корпусе Общества слепых  с моей знакомой по переписке. Она объяснила, что этот корпус, в котором мы встретились, больше предназначен для решения проблем в плане трудоустройства незрячих. Эти корпусы, они очень высокие, занимают несколько этажей. И у каждого из них своя достаточно узкая специализация.  

– Насколько сложно инвалидам по зрению трудоустроиться вИспании?

– Сами испанцы жалуются, что с работой у них очень сложно. Хотя тут же оговариваются, что сложно всем. Испания сейчас находится в кризисе, и поэтому работу сложно найти всем, не только инвалидам. Что предлагают ONCE, они предлагают для незрячих и слабовидящих работу по продаже лотереи. Дело в том, что в Испании лотерея с очень давних времен является одним из основных видов развлечения. И в лотерею играет практически вся страна. Так вот ONCE разработала свою лотерею. Определенное количество экземпляров билетов лотереи выдается каждому незрячему, который работает в этой сфере. Они выходят на улицу, у них свои киоски, свои опознавательные знаки. И в местах скопления большого количества людей они располагаются за столиками в таких специальных киосках, зонтики у них специальные от солнца. И они продают лотерейные билеты.

Люди очень охотно покупают, они не слишком дорогие, где-то от 1,5 евро и немного выше. Люди выигрывают, выплачивает выигрыши потом организация. Ну, и, естественно, доход, который получают от продажи билетов идет на развитие Общества и на выплату зарплаты. Вот это те рабочие места, которые может предложить Общество слепых в Испании. Но я знаю также незрячих, которые занимаются не только лотереей. Не знаю, насколько им помогло найти рабочие места Общество слепых. Возможно, что они и сами находили их. Знаю, что очень много работают массажистами, так же, как и у нас в России. Знаю, что люди работают стенографистами в суде, конспектируют различные заседания,  судебных процессов. Есть люди, которые преподают.

– Евгения, вот можно сказать, что мы с вами коллеги в области журналистики, так как у вас был опыт, я знаю из ваших рассказов, что вы читали новости для интернет-радиостанции, которую слушают, скажем так, испаноговорящие люди. На какой радиостанции вы работали и о чем вы, собственно, рассказывали слушателям?

– Да, я действительно читала новости для одной испаноязычной радиостанции. Я уже упомянула, что я встречалась в Мадриде с женщиной в Обществе слепых. Она меня как раз привела на эту радиостанцию, рассказала о том, что есть возможность читать новости. Радиостанция называется «Радио Хенераль», это радиостанция, которая объединяет в себе практику различных стран испаноговорящих, штат их сотрудников достаточно большой из совершенно различных испаноговорящих стран, стран Латинской Америки и самой Испании. И, соответственно, каждый может рассказать о той или иной сфере жизни своей страны.

Мы пришли к выводу, что людям было бы интересно слушать российские новости. И я как раз занялась чтением выпусков новостей. Этот выпуск я готовила раз в неделю, выходил он по воскресеньям и находился всю неделю на сайте радиостанции. То есть, любой желающий мог зайти на сайт, скачать новости и их прослушать. Новости эти были не длинные, занимали от 7 до 15 минут. Обычно я старалась включить в этот выпуск новости наиболее интересные, конечно, выбор это достаточно субъективный, потому что я выбирала на свой вкус то, что мне казалось более интересным, более информативным.

Рассказывала и о  политике, и о здравоохранении. Абсолютно различные новости находила, иногда и шуточные тоже. Занималась этим достаточно долго, наверное, года два. Это была очень хорошая практика, потому что когда ты готовишь новости, ты должен как-то скомпоновать материал, подать его правильно, правильно перевести и начитать.

– И все это свидетельствует о том, что уровень владения языком у вас очень высок.

– Я стараюсь. Я очень люблю испанский язык, испанскую культуру. И любое развитие в этом направлении, для меня настоящее счастье.

– Евгения, а поделитесь, пожалуйста, вашими дальнейшими планами в области изучения испанского языка. Что вообще планируете?

– Прежде всего мне хотелось бы иметь опыт обучения в Испании. Хотелось бы осенью этого года поехать и окончить курсы, получить диплом. Хотелось бы поехать в провинцию Астуриас, это север Испании, закончить культурологические курсы, которые включают в себя 5 или 6 дисциплин, в том числе и испанский язык того уровня, который требуется мне, различные аспекты в плане музыки, в плане литературы, в плане, может быть, скульптуры даже. Затем, конечно, самое основное – это закончить университет, то есть, чтобы у меня уже был диплом. Потому что одно дело публикация. Даже если тебе удастся достигнуть какого-то высокого уровня, даже если ты очень интересуешься этим, без диплома сложно будет устроиться на работу. А мне хотелось бы заниматься переводом, возможно преподаванием испанского языка. Потому что когда что-то очень любишь, хочется поделиться этим с людьми, которые тоже интересуются, или заинтересовать тех, кто мало еще знает об испанской культуре.

Хотелось бызакончить магистратуру. Наверное, сейчас сложно что-то говорить, потому что я еще не определилась, буду ли я это делать в России или в Испании. Нужно, прежде всего, получить университетский диплом. То, что можно сказать абсолютно точно, это то, что мне хотелось бы как можно чаще бывать в Испании, возможно, посетить какую-нибудь из латиноамериканских стран, потому что всегда важно при изучении языка иметь практику, чувсвовать культуру страны, чувствовать людей вокруг себя и набираться этого опыта именно не понаслышке, не по тому, что преподается здесь в наших русских вузах. Хотя все это, безусловно, качественно, и делают это люди, которые имеют колоссальный опыт. Но хотелось бы приобретать опыт непосредственно в самой стране.

Тифлокомментирование: технологии и решения

Нужны энтузиасты

Виктор Розанов

Сегодня мы поговорим о подготовке кинофильмов для незрячих. Как известно, впервые в Советском Союзе и в мире фильм с тифлокомментариями подготовила группа специалистов ВОС под руководством кандидата технических наук Вадима Александровича Усика. В то время заведующего лабораторией в НИИ Медицинского приборостроения. Кто же сможет рассказать о проблемах тифлокомментирования лучше человека, стоявшего у его истоков? Итак, у микрофона кандидат технических наук, главный специалист по тифлотехнике и координатор тифлоинформационных программ ИПТК "Логосвос", помощник депутата Государственной Думы Олега Николаевича Смолина Вадим  Александрович Усик.

– Я работал экспертом Европейской комиссии, где рассматривались и лицензировались различные проекты для инвалидов, в том числе и для слепых. И там я познакомился с такой организацией как ITC – это независимая телевизионная комиссия в Великобритании. Она получила в 1995 году финансирование на разработку методических рекомендаций или стандартов по звуковому описанию. У них это называлось аудиодескрипшен.

И вот они и разработали стандарт на звуковой комментарий к фильму, очень интересный, кстати. Здесь практически полностью описываются рекомендации для тифлокомментатора. Для различных фильмов, для музыкальных, для мыльных опер, для документальных фильмов, для спортивных, и даже для эротических фильмов. Ну, и дальше описывается все, что должен содержать звуковой комментарий. Они разработали эту систему не для кинотеатров, а для телевидения. И они одновременно с методическими рекомендациями разработали также аппаратную часть. Надо сказать, аппарат был довольно громоздким и дорогим, но какое-то время он использовался. Поэтому я только оттуда взял сами методические рекомендации, а телевидением мы, надо сказать, не занимались вообще. А сейчас, кстати, еще одни рекомендации написаны американским Council of the Blind, это Американский Совет слепых.

Но без тифлокомментаторов все эти методички никому не нужны. Поэтому у нас в России в Реакомпе и была организована подготовка тифлокомментаторов.

– В настоящее время у нас разработка тифлокомментария ведется уже на системной основе, в отличие от первых попыток живого комментария так называемого. То есть вначале надо разработать текст тифлокомментария. На разработку текста уходит где-то 50% трудозатрат. Это самое важное. Но не просто разработать текст, но его надо еще и вставить в звуковую дорожку в фильме. То есть надо использовать специальную компьютерную программу, рассчитать, сколько времени занимает твой комментарий и установить его, врезать как бы в эту звуковую дорожку. Когда текст комментария готов, его надо начитать профессионально в студии. Ну, и потом уже совместить, так сказать, на некотором носителе в звуковой дорожке.

Здесь есть несколько вариантов. И вообще я бы сказал, что если применять системный подход, то надо подумать, для кого мы делаем текст. Ну вот, например, по сравнению с субтитрами для глухих. Мне кажется, что у них больше есть возможностей для просмотра фильма, чем у слепых. Потому что, наверное, все-таки видеоряд фильма содержит гораздо больше информации. То есть. я могу фильм посмотреть без звука даже, и пойму, что происходит. А вот прослушав звукоряд фильма, и не видя изображения очень мало, что можно будет понять.

Почему мы хотим слепых именно поместить в кинотеатр, а не давать им этот же фильм на DVD у них на дому. Ну, говорят, что кинотеатр создает совершенно другое впечатление. Не только попкорн, но и удобные кресла, хороший звук. Потом ты заражаешься, так сказать, аудиторией, ее реакцией, действительно, это настоящая интеграция. Но, с другой стороны, а зрячие для чего ходят в кинотеатры? Они, кстати, сейчас все меньше и меньше ходят. Они ходят за прекрасным изображением, за огромным экраном, многоканальным звуком и так далее. Ну, и вот здесь надо думать и отслеживать перспективу техники. Сейчас опять говорят, с развитием широкополосного интернета народ побежит из кинотеатра, имея Смарт ТВ, умный телевизор с огромным экраном, 4К разрешением, и несколько метров у него будет диагональ, тоже звук многоканальный.

Небольшая справочка для тех, кто не знает, что это за штука такая Смарт ТВ. Если объяснять самым доступным языком, то это набор программ, позволяющих подключить ваш телевизор к всемирной сети Интернет. Если говорить более профессионально, то Смарт ТВ представляет собой операционную систему, сходную с той, что используется в мобильных телефонах, но преобразованную для работы в телевизоре. А теперь снова о кинотеатрах, куда зрячие ходят, чтобы посмотреть киноновинки. А по телевизору их сразу не показывают, чтобы дать возможность заработать прокатчикам. Поэтому возникает вопрос: а как же незрячим то знакомиться с новинками? Ведь пока пройдет вся эта начитка звуковой дорожки, или кто-то будет, скажем, в полудомашних условиях делать тифлокомментарии, она уже перестанет быть новинкой.

– Здесь вопрос авторских прав. Можно получить все-таки копию фильма, скажем, за месяц. За рубежом у них комментарий выходит точно в день выхода премьеры. Но для этого надо идти в кинотеатр, который        у нас сейчас как-то пытаются реализовать в Иллюзионе, может, еще в каких-то кинотеатрах. Когда кинотеатр оснащается дорогостоящим оборудованием, которое стоит порядка полутора миллионов, и может туда незрячий вообще ни один не придет за все это время. Поэтому оснащают не большинство кинотеатров, а только некоторые, например, один кинотеатр в городе. А это означает, что должен быть культпоход. То есть надо собрать группу незрячих и пойти всем вместе в кинотеатр. А вообще идея западная сейчас, это что любой незрячий может пойти на премьеру любого фильма в ближайший кинотеатр, может, ни в шаговой доступности, но удобный для посещения, а не один в городе. Ну, и, кстати, по зарубежным фильмам сейчас, согласно законодательству, киностудии, которые получают финансирование на выпуск отечественных кинофильмов, обязаны выпускать их с тифлокомментарием. А зарубежные фильмы, которые составляют все-таки большую часть, идут без тифлокомментария, потому что он не предусмотрен.

Есть одна программа – это снабдить комментарием 150 лучших отечественных, оцифрованных в настоящее время, фильмов. Этим занимается Мосфильм, и это заложено в бюджете.

Да, в 2016 году разработаны тифлокомментарии к первым 50 фильмам - 38 полнометражным и 12 двухсерийным. Для каждого из этих фильмов была создана копия, содержащая субтитры и тифлокомментарии для цифрового показа или показа в кинотеатре в формате DCP, а также в формате DVD. Субтитрирование и тифлокомментирование фильмов осуществлялось в рамках госпрограммы «Доступная среда». А затем еще по 50 фильмов, в 17-м и в 18-м годах. Правообладателями подобных фильмов являются Госфильмофонд и киноконцерн Мосфильм. Они будут предоставлять право их коммерческого и некоммерческого использования для телевизионных каналов, кинотеатров и других прокатных организаций. Кроме того, часть этих фильмов размещена на сайтах Госфильмофонда, Мосфильма и на портале культура.рф. Но тогда, кстати, закон об обязательной адаптации российских фильмов для людей с нарушениями слуха и зрения еще не был принят. Государственный аппарат как большой океанский лайнер медленно плыл навстречу адаптации.

Остановимся чуть-чуть поподробнее на подготовке законодательной базы. Статья 7-я 419 Закона Российской Федерации от 1 декабря 2014 гласит. "Часть вторую статьи 5 Федерального закона от 22 августа 1996 года, №126ФЗ "О государственной поддержке кинематографии Российской          Федерации" дополнить абзацем следующего содержания. Утверждение порядка отбора национальных фильмов, подлежащих обязательному субтитрированию и тифлокомментированию за счет средств федерального бюджета и осуществление такого отбора". На основании этого 1 марта 2016 года Министерство культуры издало приказ №489 "Об утверждении порядка отбора организаций кинематографии, получателей субсидий на прокат, показ, тифлокомментирование и субтитрирование национальных фильмов". Там в названии много чего еще, но нам это уже не интересно. Главное, что он обязывает творческих работников, которые рассчитывают на поддержку государства, снабжать фильмы субтитрами и тифлокомментариями, соблюдая интересы инвалидов по зрению и слуху.

В марте 2017 Владимир Владимирович Путин подписал закон об обязательной адаптации российских фильмов для людей с нарушениями слуха и зрения, который вступил в силу 1 июня 2017 года. Согласно этому закону, с 1 января 2018 года они должны будут обеспечить доступность кинозалов для людей с ограниченными возможностями при просмотре таких фильмов. Это касается как государственных, так и частных кинотеатров. При разработке законопроекта была учтена ориентировочная стоимость подобной адаптации - приблизительно 450 тысяч рублей на фильм. А для оборудования специальной техникой каждого кинотеатра потребуется около полутора миллионов рублей. В Минкультуры подчеркивают, что кинотеатры и кинопрокатные организации могут обращаться к правообладателям с просьбами о безвозмездном прокате фильма. А 3 мая 2017 года Минкультуры подготовило проект приказа об утверждении требований к субтитрированию и тифлокомментированию полнометражных национальных фильмов, издаваемых в художественной или анимационной форме. Доработанный текст этого проекта был опубликован 7 июля 2017 года. В нем подробнейшим образом поясняется, где должна производиться запись и перезапись тифлокомментариев, как и через какие устройства в кинозале воспроизводится тифлокомментарий. Заметьте, что Усик был приглашен Министерством для участия в рабочей группе. И Вадим Александрович активно занимался разработкой этих проектов.

– Каждый фильм, получивший государственную финансовую поддержку, должен снабжать выпуск тифлокомментарием в виде готовой уже так называемой DCP, Digital Cinema Package. То есть это должен быть файл, который упакован в жесткий диск. Ведь раньше помните, как кино смотрели? Приезжала машина, и там в железных коробках были кинофильмы. А сейчас маленький жесткий диск, на котором записан в формате DCI, Digital Cinema Initiative весь фильм. А дальше, как мне говорили, в кинотеатрах вообще ничего не будут таскать с собой, ничего не будут закладывать, а просто будет через спутник, на кинопроектор цифровой передаваться. Если вы, конечно, оплатили прокат. И все это рассчитывается, фиксируется и контролируется. Вы же знаете, что сейчас происходит конец вообще физических носителей. Не будет ни DVD, ни SD, ни жестких дисков, ни твердых дисков, а будет только облако, будет интернет.

Где-то мы подобное уже слышали.

(Фраза из фильма. «Телевидение перевернет жизнь всего человечества. Ничего не будет, ни кино, ни театра, ни книг, ни газет. Одно сплошное телевидение»).

Так еще в конце 50-х утверждал Родион, он же Рудольф Рачков, антигерой фильма «Москва слезам не верит». Но вот уж больше полувека прошло, а все как было, так и осталось. Конечно, появились новые направления в искусстве, технологии сильно изменились, телевидение, безусловно, тоже шагнуло вперед. Но оно продолжает занимать свою нишу, и не более того. И потом, носители носителями, а тифлокомментарии будут востребованы всегда и на любом из них.

– Весь вопрос сейчас, как нам разработать тифлокомментарии для зарубежных фильмов. Кто будет финансировать это. Идея тоже назрела. Начать надо, конечно, с отечественных. Потому что за рубежом по их законодательству снабжаются тифлокомментариями абсолютно все новые фильмы. Хотя некоторые говорят, что комментарий для англичанина должен отличаться от комментария для российского слепого. Но я лично так не думаю. Мне кажется, что менталитет все-таки одинаковый. И здесь главное не национальная принадлежность, не языковая, а именно то, что  человек незрячий. А все принципы, что у них , что у нас одинаковые. Что надо комментировать, что не надо комментировать.

Мне кажется, что тифлокомментарий больше развит в Англии, чем в Америке. У них есть специальный сайт, где перечислены все кинотеатры основные, в крупных английских городах, где проходят сеансы с тифлокомментариями. Они выпускают, по крайней мере, Королевский национальный институт слепых RNIB, он как раз выпускает и продает DVD диски с тифлокомментарием. Но у нас, мне тоже кажется, надо и  DVD диски выпускать. Потому что нельзя рассматривать слепого как человека, который вообще ничего не видит.

Есть слабовидящие, с различной степенью. И ему обязательно нужен экран, и хороший экран, и цвет имеет большое значение. Вот почему говорят, что футбол многие слабовидящие как раз в цвете воспринимают гораздо лучше. Потому что там можно детализировать сам футбольный мяч и игроков по цвету формы. Поэтому DVD нужны, но наряду с этим нужны и просто звукофильмы, которые пойдут, может, для людей, которые не имеют DVD, но у них большая потеря зрения. Сейчас большинство незрячих теряет зрение в зрелом возрасте уже, в 60 лет, из-за таких очень тяжелых заболеваний как дегенерация сетчатки, атрофия зрительного нерва, глаукома. Человек, прослушав комментарий и звуковое сопровождение фильма, у него в голове проматывается этот фильм.

Вот иногда мы отмечаем, в каких сферах мы, я имею в виду тифлотехнику, опередили Запад даже. Что касается тифлокомментариев, мне кажется, у нас методики, художественная часть одинаковы. Но где нас обошли англичане, это именно в охвате, то есть, что у них большое количество кинотеатров в Великобритании, где демонстрируются премьеры. Кстати, передача субтитров, вот где мы отстаем. Субтитры нельзя помещать на экран обычного кинотеатра, потому что это будет очень раздражать зрячих зрителей. Фирма Сони разработала очки специальные, очень универсальные, они показывают и субтитры, и могут также передавать и тифлокомментарии дистанционно. Но эти очки, пожалуйста, покупайте. Но кто у нас, какой кинотеатр будет покупать? Они стоят где-то 2000 с лишним долларов. Поэтому они у нас, к сожалению, не внедряются.

Но мы решим этот способ для инвалидов по зрению.

А на прощание Вадим Александрович произнес прямо-таки пророческие  слова.

– Энтузиасты нужны большие для этого. Ну, то есть, если бы у нас не было энтузиастов, то и не было бы никакого тифлокомментария.  

Ноль плюс

Несовершенство формулировок семейного кодекса ставит под удар детей в семьях инвалидов

Юрий Лунин

Молодая супружеская пара ожидает первенца. Оба супруга - инвалиды по зрению. Как вы думаете, о чём будущие мама и папа должны беспокоиться прежде всего, в преддверии одного из величайших событий в их жизни? Наверное, они обсуждают имя. Ведь имя - это очень важно. Это на всю жизнь. Ещё они, наверняка должны читать какие-нибудь статьи, где рассказывается, как правильно брать ребенка на руки, как мыть и пеленать его. Хотя, понятно, что теория - одно, а практика - совсем другое. Поначалу будет не просто. Это у всех так. И инвалидность тут не причём. Как говориться, в первый раз в первый класс. Но есть родные, есть незрячие друзья, которые с радостью помогут, подскажут, посоветуют, поделятся опытом. Все перечисленные заботы и беспокойства будущих родителей так или иначе носят светлый характер, ведь ребёнок желанный. И ответственность, которую берут на себя молодые люди вполне осознанна. Они уверены в себе и настроены на лучшее. И тут появляется кто-то похожий на злого волшебника и спрашивает - «А вы уже придумали, как себя вести если вам откажут в выдаче вашего ребенка из роддома»? Звучит дико, почти фантастически, но это реальность.

Происшествие, о котором пойдёт речь в данном материале, обнажило сразу несколько болевых точек современной российской действительности. Это и размытые формулировки целого ряда статей семейного кодекса, дающие облеченным властью персонам широкий простор для личного произвола. Это и примитивные шаблоны, по которым так называемый условно здоровый человек всё ещё судит об истинных возможностях человека с инвалидностью. Даром, что на дворе двадцать первый век. Это и грубый формализм на месте здравого смысла. Наконец, это отсутствие элементарной человеческой вежливости. Да, эту добродетель нельзя насадить законодательно, но что-то же с ней делать надо? Однако, давайте ближе к делу.

Иван Черенёв - звукорежиссёр на Радио ВОС. Студия, где он работает оснащена по последнему слову техники. Кажется, что находишься внутри инопланетного космического корабля. Нагромождение загадочной аппаратуры, хитросплетение проводов, сотни рычажков и кнопок, к которым человеку непосвящённому страшно прикасаться. Ивану не страшно. Он - профессионал. Студия - его стихия. Отсутствие зрения не мешает звукорежиссёру качественно выполнять свою работу, равно, как и добираться до КСРК ВОС из подмосковного Нахабино на нескольких видах транспорта. Его супруга Лилия, инвалид первой группы по зрению, так же работает в КСРК преподавателем невизуальной доступности. Иван настраивает микрофоны, включает запись. Мы начинаем беседу.

- Иван, начнём с того, что хочу вас поздравить с тем, что вы стали отцом замечательной девочки. И сам, как отец прекрасно понимаю, что это за радость, какое это большое счастье. Но вот, к сожалению, приходится такое двойное поздравление делать. Первое, что всё прошло благополучно, что вы отец, а второе, что вам вашего ребёнка удалось отстоять при обстоятельствах, которых, наверное, вы всё-таки не ожидали. К сожалению, говоря об этой радости, мы не можем не говорить об этой достаточно печальной и тревожной истории. И мы просим, чтобы вы нашим читателям об этой истории поведали.

- Спасибо большое за поздравление. История на самом деле начиналась достаточно хорошо, без каких-либо эксцессов. Двадцать второго августа мою жену Лилию забрали в роддом, где она благополучно родила дочку, которую мы назвали София. И всё было хорошо, когда Лиля находилась в роддоме. Каких-то плохих отзывов о медперсонале не было. Мы даже готовы были уже по выписке написать хороший отзыв о Красногорском роддоме. Адекватно отнеслись к Лиле. К тому, что она приехала в роддом с тростью. Но дело в том, что Лиле делали частичное рассечение тканей - это та процедура, которая сейчас делается, наверное, в процентах семидесяти случаев всех родов, обыкновенных родов, не кесарево сечение. И видимо врачи немножко перестраховались и решили наложить шов под общим наркозом. Вещь известная, что если чуть больше доза оказывается, то человек очень сложно отходит, а дозу вычисляют по килограммам. Естественно, когда женщина беременна, вообще сложно рассчитать какая ей доза наркоза нужна. Ну и, наверное, дали чуть-чуть больше дозу потому, что вот она позвонила и по её состоянию я понял, что очень тяжело. Она сказала, что вот с трудом сейчас формулирую мысли, что всё разбегается, каждые тридцать секунд мозг просто засыпает, отключается.

И в этом состоянии Лилю навестила заведующая детским отделением. Она посмотрела на Лилю, видимо состояние это постнаркозное её ещё дополнительно удивило потому, что она с этого момента говорит - как же вы будете ребёнка кормить. За вами самими ещё нужно ухаживать. Ну, и было принято решение пока ребёнка поместить в детское отделение, и когда уже Лиля отошла от общего наркоза, когда уже состояние у неё было нормальное. Я на следующий день звонил, говорю - ну что там, ребёнка-то из детского отделения уже принесут или не принесут? И она мне объяснила, что сейчас состояние у неё хорошее, но дело в том, что ведь никто же не рождается со знанием того, как правильно держать ребёнка, как правильно его кормить, как правильно пеленать, как его лучше успокоить. В роддоме у медсестёр и у врачей, конечно, времени на то, чтобы объяснить, естественно, не было, а поскольку всё получалось изначально не очень. ловко, то не удалось Лиле доказать, что она может с ребёнком нормально справляться.

Мы и не стали упираться. Решили, что сейчас мы быстренько выпишемся, приедем домой. Дома всё будет хорошо. Дома у нас  жила моя тёща, которая согласилась первые полтора месяца помочь с ребёнком, поделиться своим опытом в воспитании уже двоих детей. После должна была приехать моя мама, то есть, такая смена караула, можно сказать. И решили, пусть ребёнок побудет в детском отделении, а будут приносить только на кормление. И в принципе всё было хорошо до того момента, когда пришёл день выписки. Лилю должны были выписать ещё в субботу, но тут пришла заведующая детским отделением и сказала, - давайте не будем торопиться. Мы успокоились и стали ждать до понедельника.

В понедельник в день выписки я договорился уже с транспортом, чтобы Лилю можно было с ребёнком доставить из роддома в Нахабино. С утра Лиля позвонила, сказала, что какие-то проблемы с выпиской, что приходила опять заведующая детским отделением, сказала, что вы же инвалид, и муж у вас тоже инвалид. В связи с тем, что два инвалида в семье, сейчас мы будем составлять некое заявление. Будет сейчас подтянута юридическая служба роддома. Что необходимо ещё обратиться нам, как родителям и моей тёще в опеку.

Я позвонил моему непосредственному начальнику - главному редактору Радио ВОС Ивану Онищенко, поскольку он с какими-то подобными случаями уже сталкивался и мог бы поделиться опытом. Он сказал - «Сейчас я подъеду, мы всё решим и всё будет отлично». Иван приехал в роддом вместе с нами. Дальше вся полемика происходила уже без меня, поскольку я ждал внизу пока начнётся выписка. Выписка всё никак не начиналась, все двери были закрыты. Иван пошёл как раз узнавать почему нигде ничего не открывается, и там он встретил юриста роддома, которая уже была ознакомлена с этой ситуацией.

Она начала объяснять, что поймите, два инвалида, люди с ограниченными возможностями не могут нормально воспитать и вырастить ребёнка. На что Иван сказал, что как же не могут, ведь я сам инвалид по зрению первой группы и у меня двое детей. Юрист сказала, а причём здесь вы. Мы говорим про вот эту семью. Конечно мы просто так выписать не можем, поскольку ситуация опасная для жизни и здоровья ребёнка, что есть статья 77 семейного кодекса, в которой говорится о том, что если ребёнку существует реальная угроза жизни либо здоровья, то органы опеки имеют права изъять ребёнка из семьи до решения суда. И дальше юрист сказала, что пусть теперь органы опеки с вами разбираются.

В результате из роддома Лилю с дочкой выписали. Всё прошло более-менее хорошо. Я позже консультировался с несколькими юристами. В один голос они сказали, что действительно, такая опасность изъятия ребёнка из семьи существует. То есть, на данный момент так устроена вот эта статья и комментарии к ней, что, если только органы опеки захотят изъять ребёнка из семьи, в принципе могут неадекватно оценить ситуацию, и ребёнка до решения суда изъять.

-То есть, слишком расплывчатая формулировка и широкое поле для трактовки этого закона?

- Да, то есть, в самом законе в принципе не говорится, какие условия угрожают ребёнку. Есть комментарий к этой статье, в котором в наш случай подходит только пункт «оставление без присмотра». Поэтому, вот эта ситуация нас немножко обеспокоила, мягко скажем, и было решено придать эту ситуацию огласке для того, чтобы что-то решилось.

12 сентября 2017 года в Общественной Палате Российской Федерации прошёл круглый стол, организованный Комиссией Общественной Палаты по поддержке семьи, материнства и детства. Тема звучала так - Предложения по изменению семейного законодательства Российской Федерации с целью искоренения неправомерного вмешательства в семью. Согласитесь, весьма актуально в связи с описанными Иваном Черенёвым событиями. Кстати говоря, история Черенёвых прозвучала и здесь. Этой историей поделилась с участниками круглого стола Диана Гурцкая, заслуженная артистка России, член общественной палаты Российской Федерации, председатель Комиссии по поддержке семьи, материнства и детства. По завершении своего выступления Диана Гудаевна согласилась дать небольшое интервью журналу «Диалог».

-Замечательные ребята. Я очень хорошо знаю Ивана. Неоднократно работала с ним. И он хороший человек. И, безусловно, мамочка очень хорошая Лилечка. И более того, там есть бабушки. И я не понимаю, почему так неадекватно себя повели в Красногорской больнице юристы, врачи. Они понимают, как должны относиться к людям? К людям прежде всего. Я безусловно постараюсь, чтобы эта история просто так не оставалась, чтоб такие истории не повторялись, потому что я неоднократно говорила, что мы - люди с инвалидностью, мы имеем право жить, так же, как и все остальные люди. Мы имеем право воспитывать детей, мы имеем право создавать семью, учиться, работать, дышать тем же воздухом, чем дышат все остальные люди.

- Сейчас на этом круглом столе идёт разговор о том, чтобы внести существенные изменения в законодательство, чтобы на законодательном уровне люди не имели право так поступать с незрячими, но мне кажется, что проблема ещё во многом просто в отсутствии информированности. То есть, люди видя незрячих считают, что это люди не самостоятельные, не социализированные.

- Долгое время существовал стереотип. Существовала некая колбочка-резервация. И незрячие, и вообще люди с инвалидностью должны были в каком-то своём мирке жить, и людям казалось, что это комфорт, это хорошо. Я считаю, что это была большущая ошибка и всё-таки след этого стереотипа остаётся до сих пор. На сегодняшней день многое меняется, многое делается. Мы говорим об инклюзии, что касается образования. Мы говорим об интеграции, мы говорим о доступной среде, но вот такие, скажем так в кавычках специалисты, врачи, юристы, как в Красногорске, либо они не видят, либо они не знают, либо они не читают, либо они просто не хотят слышать. Не обязательно видеть глазами или слышать ушами, а нужно видеть и слушать сердцем. Вот в чём, собственно, дело. Мы не должны бояться. Безусловно, когда есть такие истории - это страшно, это больно, но опять же, мы должны идти вперёд и не перед кем и ни перед чем не останавливаться, чтобы доказать всем, что мы на самом деле такие же, как и все.  Потому что, если мы опустим руки, те же врачи, те же юристы, как в Красногорске, и будут думать, что мы на самом деле ничего не сможем. Не сможем работать, не сможем ухаживать за ребёнком. Ни в коем случае мы не должны давать повод кому-либо, чтобы про нас думали иначе. Мы сильные!

- Спасибо, Диана Гудаевна. Надеюсь, что в том числе и вашими усилиями будут хорошие подвижки в этом направлении.

- Спасибо большое. Здесь в общественной палате огромная команда, и здесь не только я. Кроме того, что я председатель Комиссии семьи, материнства и детства, я ещё мама. Я представляю, чтобы со мной было бы, если бы с моим ребёнком, если бы со мной случилось бы это. Потому, что извините за своё личное, но, когда я рожала, ко мне подходили педиатры. Меня обучали, как вертикализировать ребёнка, как кормить, как прикладывать ребёнка к груди, то есть, меня всему этому обучали у Марка Аркадьевича Курцева.

- Простите, а как вы думаете, может быть отчасти это было связано с тем, что Вы достаточно известная артистка, что Вы публичный человек?

- Вообще, во многих местах здесь в Москве очень тепло и с большой сердечностью относятся к людям. Хочется в это верить. Я сейчас обслуживаюсь в институте педиатрии «Центр здоровья детей». И я туда приезжаю, как каждая мама, привожу своего ребёнка. Во-первых, меня никто не жалеет, и ко мне относятся так, как правильно нужно относиться. Я и говорю, что нас жалеть не надо. Мы сами пожалеем кого угодно. Например, мне очень жалко юриста из Красногорска. Потому, что она всё-таки что-то недопонимает. И прежде всего я обратилась бы ко всем. Безусловно очень важно, чтоб вы учились, но если нету сердечности, тут никакая учёба и ничего не спасёт.

- К сожалению, сердечность на законодательном уровне сложно выработать.

- Да, вы знаете, главное - захотеть. Когда создаются законы, сердечности никто не отменял. Как раз из этого всё и исходит. Об этом надо думать.

А теперь вернёмся в студию радио ВОС и поговорим с Иваном о хорошем. Ведь рождение ребёнка - это всё-таки радость.

- Сейчас вы можете сказать, что вы уже выдохнули?

- До конца пока выдохнуть, наверное, не получается, но я думаю, что сейчас ситуация как-то будет развиваться, и всё к этому идёт. Я надеюсь, по крайней мере, на это и думаю, что так оно и будет. Органы опеки к нам пока не приходили, и может быть они удовлетворятся документацией патронажных сестер - это сестры, которые назначаются из местной больницы, которые приходят в первый месяц после выписки из роддома. Органы опеки могут прийти с проверкой через год, когда уже наши бабушки уедут и мы останемся в свободном плавании. Вот здесь, конечно, мы надеемся на адекватность сотрудников органов опеки. Но, с другой стороны, никто и не мог предположить, что в роддоме можно встретиться вот с такой ситуацией. Поэтому, в принципе некоторые опасения сохраняются, но сейчас вся надежда на то, что что-то решится в нашу пользу.

- Ну, и такой вопрос, уже немножко более личный, что ли. Мандраж первых дней уже немножко прошёл. То есть, сейчас уже Лиля и вы обрели какое-то спокойствие, понимание того, как нужно действовать с ребёнком потому, что это же у всех родителей на первых порах такая проблема. Вы привыкаете?

- Да, сейчас ребёнку шестнадцать дней и где-то первые три дня, наверное, был период адаптации, когда мы только привыкали, только учились, как правильно держать, как правильно пеленать. На самом деле здесь такой эффект действует, что если ты чего-то очень хочешь, то в принципе учишься достаточно быстро без каких-либо проблем. Не могу сказать, чтобы нам что-то сложно давалось. Бабушка ребёнка, моя тёща, первое время постоянно контролировала, смотрела, чтоб мы всё делали правильно, подавала какие-то советы, что-то показывала, как лучше сделать. И вот сейчас мы уже полностью сами справляемся с ребёнком, бабушка уже счастливо отдыхает, либо берёт ребёнка к себе, когда нам нужно поесть. Ну, даже если она не берёт, мы уже привыкли, с рук на руки передаём, пока один освободился, идёт обедать, ужинать, второй в это время занимается дочкой. Поэтому, тем, кто раздумывает о том, заводить детей или не заводить - однозначно, если вы уверены в том, что вы этого хотите, что вы абсолютно социализированы, что для вас нет проблемы, например, поздно ночью пойти в круглосуточную аптеку за каким-нибудь лекарством. Если вы готовы к разного рода сложностям - однозначно нужно, потому что это на самом деле ощущения несравнимы ни с чем. Да, будет не легко, но будет интересно.

Тема, которой мы коснулись в данном материале, требует тщательного и разностороннего рассмотрения. Мы ещё не раз коснёмся её в различных рубриках нашего журнала.

Доступная среда

Рельефная графика: история, технология, современность. Часть четвертая. Как создают рельефные пособия. Экскурсия в цех ИПТК «Логосвос».

Евгения Сосновская

Подробно ознакомившись с историей и деятельностью лаборатории рельефно-графических пособий издательско-полиграфического тифлоинформационного комплекса «Логосвос», в заключительной части цикла материалов «Рельефная графика – история, технология, современность», предлагаю поговорить о процессе изготовления рельефной картинки. Моя собеседница – Юлия Викторовна Антонова. На момент записи материала Юлия Викторовна являлась сотрудником ИПТК «Логосвос», возглавляла лабораторию РГП. Она детально и обстоятельно познакомила меня с технологией процесса создания матрицы и печати рельефно-графической картинки.

- Изначально, как правило, мы работаем с педагогами, у которых назрела потребность создания пособия. Они ко мне приходят со своим  черновым вариантом, мы его смотрим, обсуждаем. Я его смотрю ещё с технологической точки зрения, могу ли я его выполнить с помощью машин, тех, которые у меня есть, на что я должна обратить внимание. Потом уже редакторы при необходимости подбирают ещё иллюстрации, которые  специальным образом обрабатываются, иногда используется вспучивающаяся бумага, делаются предварительные материалы. А потом всё это попадает в руки художнику компьютерной графики, который это всё обрабатывает, и в специальной программе, в компьютере, уже начинает заниматься рельефом. Потом на фризе, в специальной такой машине цифровой, делаются предварительные матрицы, смотрится, как это получается, то, что было задумано, согласовывается с редакторами, с учителями. И потом, в итоге долгих, мучительных, как правило, терзаний, и кучи переведённого материала, получается сама матрица, с которой уже непосредственно могут изготавляться оттиски. И уже к этому оттиску делается так называемая подложка, то есть плоскопечатное изображение цветное. И всё это поступает в производство.

Печатает нам наша же типография плоскопечатные варианты, а РГП ещё и занимается непосредственно тиражированием. То есть, на специальных машинах, либо на вакуумной формовке, либо на прессе всё это тиражируется, то есть переносится на плёнку, и потом обрезается, обсекаются углы, и собирается, собственно говоря, книжка.

Не все учителя, к сожалению, занимают такую активную позицию, иногда нам их приходится дёргать. То есть, когда нас, допустим, в свою очередь родители дергают, или у нас было какое-нибудь очень хорошее старое пособие, и нам его нужно обновить, мы находим соответствующего специалиста, и начинаем с ним работать.

Если, например, в журнал «Наша жизнь», и в «Школьный вестник» мы тоже каждый месяц должны давать две иллюстрации, то там, собственно говоря, мы сами себе командиры. То есть изначально, в конце года, как правило, мы на будущий год согласовываем тематику по месяцам, что мы будем давать, и мы начинаем уже сами подбирать рисунки, и со своими брайлевскими редакторами уже работать. Незрячие редакторы у нас уже, конечно, очень опытные, потому, что работают не по одному десятку лет. И, собственно говоря, здесь мы уже сами решаем, как что должно выглядеть.

- А как это примерно выглядит в вашем техническом задании? То есть, вот, вы, скажем, делаете слона, и вы как это определяете, записываете, здесь три миллиметра, здесь пять - так получается это для вас?

- Нет, художник компьютерной графики знает максимальный размер. Например, в журнал нельзя делать иллюстрации больше пяти миллиметров. Иначе журнал сам пухлый, и если туда вкладывать ещё две иллюстрации – они сомнутся просто-напросто. Поэтому здесь уже работает непосредственно художник компьютерной графики, который может посмотреть картинки, может посмотреть видео, и сам он уже определяет, как должна распределяться высота рельефа. Она знает только максимум, за который ей выходить нельзя.

- А сколько можно напечатать таких пособий, ну, скажем, в день, или в месяц? Производственный план определяется  Заказом или мощностью вашего оборудования?

- Скорее, мощностью оборудования. Потому что оборудование у нас не самое новое. Но, в общем, здесь вся сложность в том, что рельефная графика – это очень специфическое направление. И, допустим, в типографии брайлевскую машину разработали, и в принципе там особо ничего не меняется. Та же звукозапись, можно использовать то, что используется для зрячего производства. А в рельефной графике нам приходится подбирать все машины под себя, дорабатывать их. Поэтому у нас оборудование не всегда новое. Ну, вот, фреза эта появилась у нас года два или три назад. Мы активно ей пользуемся, разрабатываем. Как фрезеровочный станок, на неё крепится лист этого материала, на котором делается матрица, и идёт обработка. То есть наш редактор, Саша, она сделала, допустим, рельеф, и она задаёт, что мы начинаем обработку самым крупным сверлом, условно говоря, фрезой. Это, допустим, пять миллиметров. Такое толстое, почти как ручка, например. И он снимает в грубую, с каким-то припуском, делает такой, черновой рисунок. Потом меняется эта фреза на поменьше, делает следующий этап. И самая маленькая, самая тоненькая – это у нас 0,8 миллиметра, это уже когда ходит вокруг брайлевских точек, чтобы вычистить весь мусор.

Траекторию работы этой фрезы рассчитывает компьютер. Самая сложная задача состоит в том, чтобы сделать рельеф. Например, фреза толщиной 5 миллиметров – она толстая, и сломать её практически невозможно. У меня таких не было случаев. Они тупятся, да. Когда это 0.8, у неё не бывает большой рабочей поверхности. То есть она сама тоненькая, и она не длинная. И поэтому приходится учитывать, что если у тебя высокий рельеф, и рядом ходит вот эта невысокая фреза, её очень легко сломать, как у нас было первое время, когда мы только изучали особенности производства. Тем более у нас и я, и Саша – мы все дамы, мы с этими станками никогда дело не имели, с этими фрезами. И какие-то такие вещи для нас были первое время, конечно, открытием. Потом матрица снимается, и она попадает в руки макетчику, который уже, если мы где-то ошиблись, что-то он может подкорректировать, нивелировать, и уже сверлит непосредственно дырки, которые нужны в матрице для того, чтобы получился оттиск на формовке.

Самый сложный этап – это разработка. Последующее тиражирование – оно не такое по времени много занимающее, но оно очень трудоёмкое, очень много ручной работы получается. Потому что каждую сторону листа надо обрезать. Поскольку это не плоские листы, когда в типографии стоит машина, и там берут пачку толщиной сантиметров 50, и машина спокойно её разрезает, потому что это бумага. Когда это плёнка – это всё жёстче. Плюс ещё это рельеф, когда друг на друга накладывается, оно может играть, то есть смещаться друг относительно друга. Режется это всё небольшими партиями, и потом обсекаются углы, каждый уголок надо обсечь, тоже всё это занимает время.

- Работают только зрячие люди?

- Нет, на прессе у нас работает незрячая, Валентина Седова. Одно время у нас на формовке работал, не так давно, к сожалению, ушёл от нас, Геннадий Филатов. Сейчас мы нашли зрячего работника. В цехе у нас работают и незрячие, и слабовидящие люди, которые углы обсекают, и пробивают, и навивают на пружину. То есть, в тесном сотрудничестве мы все работаем.

Например в типографии, насколько я знаю, там незрячих людей нет. Есть люди с таким приличным остатком. И у меня в отделе работают и абсолютно незрячие люди, и слабовидящие, и зрячие. То есть, у нас такая смешанная команда.

Сейчас наш сайт будет обновляться, можно на сайте смотреть. Если открыть любое наше РГПшное пособие, на обложке, там есть и электронный адрес, на который можно написать, задать вопрос. Там есть и телефоны производственного отдела, где вам подскажут, что лучше выбрать, сориентируют даже, что есть в наличии. Потому что пособий то много, но не всегда всё у нас есть в наличии. Например, бывает какой-нибудь крупный заказ, как закажут какую-нибудь азбуку в картинках, 100 штук, выгребут у нас всё с полочек, а идёт какая-то срочная работа, и прерваться мы не можем, начать ею заниматься. Получается, иногда люди по полгода ждут, конечно.

- А ориентировочно, сколько они стоят? Я понимаю, что разные пособия по-разному, но каков разброс цен?

- Они стоят недёшево. Но если заказывают родители, то всегда делаем скидку. Ну, просто нужно понимать, что ручная работа, от неё никуда не уйдёшь, поэтому цена у неё такая.

- Процесс печати рельефной картинки начинается с изготовления матрицы. Чтобы изготовить матрицу, сейчас используют спрессованный пластик. С виду он похож на большие блоки темно розового цвета. При помощи фрезерного станка, и нескольких свёрел разного размера создают необходимый рельеф. Стеклянный шкафчик, за которым находится эта фреза.

- Шкафчик до потолка, и он, собственно говоря, такой большой. А сейчас фреза, у неё закончилась первая стадия, она сейчас пойдёт во вторую. Там делается иллюстрация в журнал «Школьный вестник». В этом же году круглая дата у Московского трамвая, и посвящена этому первая иллюстрация, Московская конка, когда ещё лошадки таскали. А вторая - современный трамвай, там сейчас делается современный трамвай. Всё, я закрыла, сейчас заново начнёт.

- А почему всё это в шкафу, а не в открытом виде?

- Ну, вы очень хотите руки испачкать? Ну, давайте попачкаем, я вам потом помою.

 - Ну давайте.

- Видите, сколько стружки? Вот это всё в стружке.

- Вот эта стружка от бумаги, или плёнки?

- Пластик. Сейчас я выдвину, и вы сможете посмотреть матрицу. Вот, я сейчас рукой скину с неё лишнее.

- А, если не в шкафу, то это всё будет лететь?

- Конечно. Сейчас эта двойка работает в чистовую. То есть, она за один раз будет проходить всю плоскость, ровно снимая припуск, который оставила пятёрка. А 0,8 уже будет ходить только вокруг предмета. Не по всей плоскости, где просто гладкая поверхность, там она не будет ходить, иначе это часа на 4. Кстати, матрица какая у нас самая большая была? Метро мы делали, вот там фреза работала почти круглые сутки.

Юлия Викторовна любезно предложила мне посетить и непосредственно цех, в котором печатают рельефные пособия. На экскурсию в цех очень просилась и моя десятилетняя дочка. И мы с Юлией Викторовной не смогли отказать ребёнку. Поэтому иногда вы можете услышать детские комментарии. Началась наша экскурсия с осмотра старых цинковых матриц.

- Вот это была матрица на цинке.

- Она не похожа на ту как-то.

- Да, и она на металле. Вот попробуйте её поднять.

- Тяжеленная.

- Представляете, так вот, работает человек, с места на место её тягает, хранить её надо. она металлическая.

- А почему вы не делаете их все в лёгком варианте?

- Ну, это старинная. Вот, её и оставляем.

- Невозможно, да?

- Нет, просто её не надо переделывать. Она просто хранится у нас.

Сотрудник цеха, Виктор Сергеевич Редовский, продемонстрировал нам работу вакуумно-формовочного станка.

- В библиотеке видели, книжечки, как кладутся с нашими флешечками? Вот такие флешечки, которые вставляются в эти ячейки. Вот, сейчас я с матрицы её сниму. Она уже сформировалась, остыла. Она вот здесь вставляется в ячейки, не упадёт у незрячего. Она там, как в гнездышке.

Вот, мы формуем. Весь процесс, как он происходит, сейчас я покажу. Вот этот стол, внизу, под матрицей, сетка, для того, чтобы там воздух откачивался, из-под матрицы. Плёночка на нее накладывается, на матрицу с ячеечками.

Пленочку я сейчас наложу, потом на неё наведу тены горячие. Пленочка разогреется до определённой температуры, прозвучит звонок. Потом я включаю стол, опять он поднимается к горячей плёнке, и включаю вакуум.

Здесь замыкается всё, вот он как сейчас стоит, он замкнутый в раме в этой, а сверху плёнка. Создаётся камера, из неё выкачивается воздух, и обтягивает все эти ячеечки, и принимает форму самих матриц.

- А сколько греется плёнка?

- Буквально 13 секунд. Сейчас я сделаю оттиск. Здесь уже надо горячие тэны.

Воздух держал стол. Потом я на раму накладываю пленочку, а здесь, наверху, вентилятор, который возвращает пленочку в прежнюю температуру. Вот, я зажал рамой её. Вот здесь плёнка, которая сейчас будет разогреваться в натянутом состоянии.

Стол опустился вниз, чтобы не греться матрице самой, а только плёнка чтобы грелась. Да, я тэну сюда наведу, на неё, она разогреется. Я навожу тэны, и сейчас прозвенит звонок.

Я его откидываю, и поднимаю стол на место. Нажимаю на педаль, и выкачивается воздух. И всё приняло форму. Пока ещё горячая. Вот, включаю вентилятор, возвращаю её в прежнюю температуру.

Здесь ПВХ, пищевая плёнка, она безвредна. И аккуратненько, чтобы её не помять, по всем углам снимаем. Вот, она снялась, всё. Вот так вот каждый рисунок происходит такое же точно действо.

Работу печатного пресса нам продемонстрировала Валентина Александровна Седова. Валентина Александровна – заслуженный работник на предприятии «Логос». Нередко ей приходится вычитывать брайлевские подписи к картинкам, чтобы они полностью соответствовали напечатанному материалу.

- Мы печатаем календари на семнадцатый год, которые будут вкладываться в журнал "Наша жизнь". Я сейчас её положу на резину, задвигаю туда, в центр, прижимаю к верхней плите, включаю.

А почему там так, а здесь так?

- Ну, там вакуумная формовка, там гораздо выше можно сделать рельеф, до нескольких сантиметров. А здесь двухсторонний. То, чего нельзя сделать там, здесь можно. Здесь двухсторонний сектор.

Валя заправила матрицу, в матрицу листик.

- Вот матрица, вот плёнка. Я её раскрываю, она двойником там. Вкладываю плёнку, она горячая. Потом сдвигаю матрицу туда. Под плиту. Включаю пресс. Он сейчас, стол поднимается, прижимает к плите, на которой резина наклеена. И получается оттиск.

Интересна история печатного пресса. Как выяснилось, ему уже 60 лет. Он был выброшен работниками какой-то типографии, за ненадобностью. Однако, у рачительных хозяев вполне может работать, и отлично выполнять свои обязанности, несмотря на солидный возраст, и по сей день.

Как я уже сказала, это заключительная часть моего рассказа о лаборатории рельефной графики. И подводя итог всему, что мы услышали и узнали, позволю себе озвучить одну теперь важную для меня вещь. И прежде, до непосредственного моего знакомства с тем, как издают рельефно-графические пособия, я часто использовала их в своей работе с незрячими дошкольниками в качестве ознакомительных картинок. Мне было удобно, к примеру, изучить с ребёнком рельефные картинки, изображающие геометрические фигуры, а потом попросить ребёнка отыскать их среди магнитных фигур. Или посмотреть по рельефным картинкам, какие конструкции можно построить из кубиков. Да много ещё разных занятий можно придумать для моих незрячих дошколят с помощью РГП.

И во время таких занятий у меня всегда присутствует ощущение того, что это занятие полноценное. Такое же, как проводят родители и педагоги с обычными, зрячими малышами, предлагая им в начале посмотреть на картинку, а затем выполнить задание. Однако теперь я хорошо знаю, сколько кропотливого, скрупулёзного труда вложено сотрудниками лаборатории рельефно-графических пособий в создание каждой картинки. И знаю также, по своему психолого-педагогическому опыту и опыту других педагогов и родителей незрячих детей, насколько важна и значима может быть работа с такими пособиями для полноценного развития ребят. И какие широкие возможности для познания окружающего мира незрячим детям и взрослым они предоставляют.