ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
БРАЙЛЬ: НЮАНСЫ И РАЗМЫШЛЕНИЯ
Для чего изучать систему Брайля? Кажется, что ответ на этот вопрос очевиден: чтобы быть грамотным. И хотя сторонники компьютерного образования утверждают, что можно быть таковым и без Брайля, здравомыслие не позволяет согласиться с этой точкой зрения. Споры о пользе обучения незрячих и слабовидящих с небольшим остатком зрения рельефно-точечному шрифту идут давно и не прекращаются до сих пор, периодически сопровождаясь дискуссией об усовершенствовании самой системы. Но думаю, что специалисты, в конце концов, придут к единому мнению, обеспечив незрячему человеку твёрдую почву под ногами, в какой бы сфере деятельности он не решил реализовать себя. Мне хотелось бы обратить внимание участников дискуссии на ту часть изучения системы Брайля, которая включает в себя освоение иностранных языков.
В 70-е годы в Костромской школе для слепых детей немецкому языку нас учила Галина Андреевна Носкова. Преподавательница строгая и специалист великолепный. Её подопечные экзамены в вузы сдавали наравне с остальными абитуриентами. Льгот для инвалидов тогда не было. Приходилось надеяться только на свои знания, и мне лично их вполне хватило, чтобы при поступлении в институт получить по немецкому языку «отлично». Экзаменатору было безразлично, что я написала ответ брайлевскими точками, главное, чтоб я прочитала это правильно, верно ответила на вопросы и пересказала текст по заданной теме. Во время учёбы проблем тоже почти не было. Для перевода и обработки нам давали задания по материалам из периодической печати Германской Демократической Республики. Это не удивительно. ГДР тогда была социалистической страной, с которой мы, СССР, естественно, дружили. Писать по-немецки по Брайлю пришлось много, однако, справляясь с этими заданиями, я была уверена, что и мы, и немецкие слепые пользуемся одними и теми же брайлевскими буквами. Но потом…
В конце 90-х годов в составе делегации инвалидов Архангельска я поехала в город-побратим Емден, что расположен недалеко от Гамбурга. Познакомилась с незрячими жителями этого города, среди которых оказались эмигранты из СССР, а также с сотрудниками организации слепых людей, во многом похожей на ВОС. Конечно, предварительно мне пришлось освежить свои познания в немецком языке и даже взять несколько платных уроков, чтобы лучше понимать новых друзей. Штатного переводчика с нами не было, и преодолевать трудности общения пришлось самим. Плохо ли, хорошо ли, но с этой задачей мы вместе с немецкими коллегами справились и договорились продолжать общение при помощи переписки. К тому же пересылка секограмм, а именно так называется рельефно-точечная корреспонденция, между нашими странами проходит наземным транспортом бесплатно. Стали обмениваться адресами, и тут я обнаружила, что их запись я не понимаю, то есть почти полностью значки были похожи на буквы, но, как бы сказать, через две на третью. Я дала им прочитать свою, и обнаружилось, что я пишу так, как в Германии пишут первоклассники или поздноослепшие люди, только что начавшие изучать азбуку Брайля, то есть полным шрифтом, когда каждая буква зрячего начертания слова соответствует каждой букве брайлевской записи. А в Германии вся литература для взрослых незрячих и для школьников, начиная со старших классов, издаётся при помощи краткописи, которую изучают все в обязательном порядке. Это значительно экономит бумагу и даёт возможность выпускать ряд периодических изданий, в том числе ежемесячных и еженедельных в виде брайлевской тетради, даже без обложки, со зрячим текстом, сообщающим название издания и его выходные данные.
Видя мою растерянность, немецкие коллеги подарили мне школьный букварь краткописи и пообещали выписать в качестве благотворительной помощи ежемесячный журнал, издаваемый краткописью и адресованный молодым и пожилым людям. В письмах же подруги из Германии упорно тренировали меня, вводя в каждом письме по нескольку новых символов и не давая расслабиться. Компьютеров тогда ещё не было, и десять лет мы переписывались по обычной почте, рассказывая друг другу о традициях наших стран и делясь своими житейскими новостями. А когда подруги освоили компьютеры, мы стали переписываться по электронной почте, для чего я поставила на своём ПК, кроме русской и английской, ещё и немецкую раскладку клавиатуры. Но переписка постепенно затихла, а вот журнал краткописью на немецком языке получаю до сих пор и читаю в свободное время. По содержанию он похож на наш «Хочу всё знать». Статьи там небольшие, иногда весьма интересные.
Возвращаясь к началу моего рассказа, хочу ещё раз спросить: для чего мы учим слепых детей в школах иностранному языку? Если для того, чтобы они благополучно о нём забыли, то писать можно как угодно, хоть русскими буквами, хоть выдуманными значками, а если хотим, чтобы они могли потом читать издания для слепых той страны, чей язык изучали, то надо снабдить их той системой, которая используется там.
Предвижу возражения. Сейчас брайлистов даже в специализированных школах очень мало, к тому же углублённое изучение иностранного языка понадобится не всем. Зачем же из-за одного или двух будущих студентов нагружать учителя, у которого и так забот хватает. Но ведь мы же с вами имеем в виду качественное образование незрячих, а не облегчённое. Сложно? Да, не просто. А интегралы с логарифмами изучать проще? Или они в повседневной жизни требуются чаще? Вот и ответ на вопрос, и тема для размышления членам комиссии по унификации системы Брайля и чиновникам министерства образования.
Надежда Нельзикова,
Архангельск